Внезапная вспышка боли ослепила. Столь неожиданная и сильная, что, не удержавшись, я упала на колени. На секунду замерла, надеясь, что приступ схлынет, но уже в следующий миг задохнулась от полыхнувшего в груди пожара. Каждая клетка моего тела зашлась в агонии, каждую кость скрутила невидимая сила, каждый миллиметр кожи будто оплавился от нестерпимого жара. Боли оказалось слишком много — гораздо больше, чем я могу выдержать.
— Сати! — Крик Кеорсена раздался будто издалека.
Даже то, что меня схватили за плечи и ощутимо встряхнули, я отметила лишь краем сознания.
— Смотри на меня! Смотри!
Новая вспышка боли заставила сильнее сжаться, зажать ладонями уши и закричать. Я не могу… не могу!
— Сати! Ну же!
Взгляд мутный, все плывет. Я почти ничего не вижу.
— Дыши медленно! Вдох, пауза, выдох, слышишь меня? Давай, мой свет, вдыхай…
Не вдумываясь, послушно пытаюсь наполнить грудь воздухом. Боль скручивает снова. Столь неистово, будто решила переломить мой позвоночник.
— Давай же, родная! Держись, ты сможешь.
Цепляясь за звучание голоса демона, я тянусь к нему. Новый вдох.
— Вот так, теперь медленно выдыхай.
Мелкая дрожь расходится под кожей частыми волнами.
— Умница, Сати. А теперь еще раз вдох, задержи дыхание и выдыхай. Вдох, выдох…
Голос Кеорсена направляет меня, ведет сквозь черную, полную боли пустоту к свету — к нему самому. И я продолжаю тянуться. Кусая губы, глотая слезы, я тянусь к тому единственному, кто удерживает меня на краю пропасти. Каждый мой вздох — для него одного. И с каждым новым вздохом, с каждым шагом на пути к нему боль слабеет.
Я снова могу видеть, могу наполнить грудь воздухом — сильно и жадно. Могу вскочить на ноги или ощупать себя, убеждаясь, что невидимый огонь не оставил ожогов на моем теле. Но вместо этого я забираюсь к Кеорсену на колени, обнимаю его за шею и прижимаюсь изо всех сил. Сейчас не важно, насколько бесстыдна моя поза, насколько такое поведение вообще допустимо правилами приличия — все это надуманная мишура. А единственно важным остались только крепкие объятия и легкие, почти невесомые поцелуи, которые Кеорсен оставляет на моем лице.
Не знаю, сколько мы так просидели. Кеорсен не торопил, давая мне время прийти в себя, победить трусливую дрожь и справиться с охватившим разум ужасом. Демон молчал. За него говорили его прикосновения и сила, с которой он прижимал меня к себе.
— Что это было? — спросила я тихо.
— Третий блок, — вздохнул Кеорсен.
— Пал?
— Не думаю. Скорее, дал трещину.
— Но почему? Мы ведь тренировались физически, а не магически. Он не должен был…
— Видимо, что-то изменилось. В нем или в тебе самой. А может, у физических тренировок тоже есть предел, пересекать который не следует. Впредь нам надо действовать осторожнее.
— А вдруг такое повторится? — Я не сумела скрыть страха в голосе. — Вдруг тебя не окажется рядом? Что… что мне тогда делать?
Кеорсен нахмурился:
— Я постараюсь всегда быть рядом, мой свет. Но если все же так случится, — он сильнее прижал меня к себе, — то сконцентрируйся на дыхании, не позволяй боли затмить разум. Цепляйся за что угодно, но держи себя на поверхности.
Кивнув, я снова уткнулась носом в шею высшему. Вдохнула запах его тела, разгоряченного тренировкой, и прикрыла глаза.
Раньше мне казалось, что угроза исходит извне — от мира, жестокого к людям и полукровкам; от высших, чтящих чистоту крови; от таинственного Совета, ведущего свои игры. Но я совсем забыла об угрозе, таящейся внутри меня самой.
Что случится, если у меня не получится удержать третий блок? Если он вдруг падет? Выживу ли я?
Цепляясь за собственные страхи и неуверенность, пытаясь отстоять право на жизнь, я упустила самое главное — саму жизнь. А моя жизнь — это Кеорсен.
Выпрямившись, я заглянула в серебряные глаза демона. Позволила себе еще несколько секунд провести на грани, а потом смело шагнула вперед.
Наклонившись, я накрыла его губы своими. На границе сознания алыми искрами тлела робость перед неизведанным, но я не собиралась ей поддаваться. Хватит. Она и так слишком долго удерживала меня от желанного.
Развязав ленту, стягивающую волосы Кеорсена, я запустила в них пальцы и углубила поцелуй. Снова, как тогда в лесу, вручала демону мое тело и душу, отдавалась его власти. И мне нравилось это… Нравилось ощущать силу его рук, жадность губ, его дыхание во мне и мое в нем. Грани различий исчезли. Мы больше не были демоном и человеком, высшим и полукровкой, а стали просто мужчиной и женщиной, сгорающими в объятиях друг друга.
Упершись ладонями в широкую грудь, я надавила, опрокидывая Кеорсена на спину, и прижалась сверху. Не разрывая поцелуя, демон сорвал заколку с моих волос, и золотой водопад отрезал нас от мира. Огонь в груди разрастался, как лесной пожар, становясь сильнее с каждой секундой. Он прокатился по телу горячей волной, стянулся внизу живота и там полыхнул голодным пламенем. Я застонала.
Это был другой огонь, совсем не тот, что еще недавно сжигал мое тело. Этот рождал во мне желание нового, еще пока незнакомого чувства. Соблазнял поддаться и вкусить запретное.
Миг, и Кеорсен перевернулся, подмяв меня под себя. Оторвался от моих губ и заскользил поцелуями по шее. Спустился к груди, задрал тунику, коснулся языком моей кожи. Я выгнулась, все больше теряясь в ощущениях. Казалось, мир вокруг меня сходил с ума, кружился в чувственном хороводе, иссушал меня жаждой. Я плавилась. Теряла себя и обретала вновь, неуловимо менялась, растворяясь в охватившем нас безумии.
Новый поцелуй, неистовый, жадный, почти яростный, смел последние преграды. Я снова оказалась сверху, прижимаясь к демону всем телом, чувствуя его каждой клеточкой, каждым изгибом. Но мне было этого мало. Я хотела стать еще ближе, прижаться еще теснее, ощутить себя его частью. Рык, родившийся в моей груди, разошелся по
