Единственной наградой за трудный подъем стала нависающая скала – какое-никакое укрытие от снега. Сейхан спряталась под ней, втащила за собой Харриет, и они прижались друг к другу.
Сейхан стянула ботинки и мокрые носки, полезла в карман за сухой парой… Пусто! Запасы кончились. Без сил откинулась на холодный камень, затуманенными глазами глядя на свои измученные, обмороженные ноги.
Хотелось как следует вдарить по чему-нибудь кулаком. Или просто разреветься.
Она потянулась к Харриет, чтобы обнять ее.
Малышка заерзала в одеяле, что-то пробормотала.
– Что?
Харриет вывернулась из рук Сейхан, и ее вырвало прямо на снег. Когда она подняла голову, на детском личике читалось душераздирающее выражение вины и стыда.
– Ничего, солнышко! Все хорошо!
Мокрым носком Сейхан вытерла ей лицо, потом укутала своим пальто, чтобы согреть. Она видела, что силы Харриет на исходе. Стресс, истощение, страх, холод – испытания оказались для малышки непосильны, и теперь она быстро впадала в шоковое состояние.
Похоже, для них все кончено.
Словно подтверждая это, от подножия холма донесся крик – крик, в котором Сейхан ясно различила победные нотки.
Охотники нашли их след.
Вот и настали последние минуты. Непослушными, онемевшими пальцами Сейхан расстегнула серебряную цепочку у себя на шее – цепочку с медальоном в виде дракона. Надела на шею Харриет. Подняла дракончика, показывая его девочке – а другой рукой подняла пистолет. Поцеловала девочку в макушку.
– С Рождеством, Харриет!
И приставила ствол пистолета к детской голове.
14 часов 34 минуты
– Мы бьемся уже больше двух часов, а результатов нет! – заметил Джулиан.
Лиза нетерпеливо мерила шагами палату Кэт: от компьютера доктора Темплтон, на мониторе которого виднелся серый мозг, покрытый россыпью красных точек, – до компьютера нейролога, на экране которого не было ничего, кроме статических помех.
Снова и снова ученые пытались извлечь из мозга Кэт хоть какую-нибудь информацию. Настраивали и перенастраивали свои инструменты. И снова и снова терпели неудачу.
Лиза предложила впрыснуть в спинномозговую жидкость Кэт новую порцию нейронной пыли. Обещала даже, что «Сигма» покроет все расходы.
Почему бы не попробовать? Это же ничему не повредит!
Во время процедуры она позвонила Пейнтеру – хотела спросить его согласия на дополнительные расходы и узнать, как продвигается исследование планшета Вали. Как выяснилось, команда компьютерщиков «Сигмы» успешно взломала планшет и определила, что сигнал на него подавался из Западной Вирджинии. Это позволяло сузить ареал поисков – но не слишком сильно.
Харриет и Сейхан могли находиться где угодно на площади в восемьсот квадратных миль.
Восемьсот квадратных миль горной и лесистой местности, частично захватывающей территорию Национального парка Мононгахила. Глухие, непроходимые леса. Пейнтер уже отправил туда спасательную команду: и прочесывать местность, и просто быть рядом на случай, если появится новая информация.
Поэтому Лиза не отставала от Джулиана и доктора Темплтон.
– Готовы попробовать еще раз?
– Мы хватаемся за соломинку, – предостерег ее Джулиан. – Не слишком ли много надежд вы возлагаете на эту короткую вспышку на ЭЭГ?
Не слишком. На это – вся моя надежда.
При первой попытке монитор Джулиана показал некоторые признаки мозговой активности: глубокая нейронная сеть уловила слабую ритмичную пульсацию, по всей видимости, что-то означающую. Да и ЭЭГ, до того плоская, зарегистрировала всплеск активности продолжительностью в сорок три секунды. Как будто энергетической пыли, запорошившей мозг Кэт, почти удалось что-то из него вытянуть.
Наверное, просто активировались воспоминания, запертые в мертвом мозгу. Однако Лиза, вопреки всему, надеялась, что Кэт все еще здесь. Что на несколько секунд сознание к ней вернулось.
Медицинское образование твердило ей, что это невозможно. Но иногда надежда бывает сильнее знания. Сильнее всего.
Доктор Темплтон кивнула Джулиану.
– Распределение новой порции нейронной пыли закончено.
– Спасибо, Сьюзен. – Джулиан повернулся к своему монитору. – Я готов. Жду команды.
Лиза подошла к постели Кэт и склонилась над шлемом, оборудованным ультразвуковыми передатчиками.
– Включаем, – объявила Сьюзен.
– Не тяните! Включайте сразу на полную мощность! – потребовала Лиза.
Ультразвуковой шлем загудел, словно рой разъяренных пчел, и затрясся у Кэт на голове. Лиза старалась смотреть одновременно на ЭЭГ и на монитор Джулиана. Быть может, сильный ток и множество пьезоэлектрических частиц сумеют сотворить чудо?
Ей представилось, как остановившееся сердце запускают дефибриллятором. Не так ли и они сейчас пытаются запустить остановившийся мозг?
– Энергия на максимуме, – сообщила Сьюзен.
На экране все красные точки зажглись теплым зеленым светом.
– Лиза, попробуйте теперь! – предложил Джулиан, кивнув на неподвижное тело Кэт.
Лиза склонилась над подругой.
– Кэт, сейчас или никогда! Харриет в беде! Помоги!
И бросила взгляд на Джулиана.
Ну как?
Он покачал головой; однако уголком глаза Лиза заметила какое-то движение на мониторе с другой стороны. Плоские линии ЭЭГ превратились в волны.
Джулиан выпрямился: он тоже это заметил.
– Не прекращайте! Подумайте, что ей сказать. Что-нибудь такое, что пробудит память.
Лиза повернулась к Кэт.
Какое слово отомкнет запертую дверь?
14 часов 36 минут
Кэт снова проснулась во тьме.
Она смутно помнила свет, помнила, как тянулась к нему… И вот опять оказалась здесь, в вязкой смоляной яме. Словно муха в клеевой ловушке.
Отпустите меня.
Она больше не боролась с этой вязкой тьмой. На борьбу не было сил. Просто тонула, погружалась все глубже и глубже, последним краешком угасающего сознания ища источник того теплого света… И вдруг в сознание ворвался крик:
– ХАРРИЕТ… В БЕДЕ…
Имя дочери и тревога, звучащая в крике, заставили ее сосредоточиться. Увы, ненадолго. Она слишком устала. И начала тонуть во тьме – не потому, что не хотела, а потому что не представляла, как помочь. Наверное, мелькнуло у нее в сознании, это и есть ад: снова и снова тебя оживляют лишь для того, чтобы ты еще раз вспомнила тот вечер – борьбу, удар по голове, украденных детей, – и еще раз осознала, что совершенно бессильна.
Я не могу помочь.
И все же она пыталась. Пыталась из последних сил, готовая на все, даже вступить в сделку с дьяволом, если это поможет ее дочерям. Снова прокручивала в голове ту ночь. Сосредоточиться было очень тяжело… да что там, невозможно. Детали выплывали лишь на мгновение и тут же погружались в вязкую тьму.
– ВСПОМНИ! КИНЖАЛ! ВАЛЯ! ШЛЯПА!
Какой ужасный крик! Сколько можно? Она ничего не знает! Когда же ее оставят в покое?
Но голос не умолкал:
– СЕЙХАН! РОЖДЕСТВО! ПЕННИ! ВИРДЖИНИЯ!
Хотелось заткнуть уши – но, кажется, у нее больше нет ни рук, ни ушей. Да, это и есть ад. Самая страшная пытка. Всей душой желать спасти дочерей – и быть не в состоянии…
Вдруг Кэт замерла. В воспоминаниях появилось нечто новое – хрупкое, летучее… как бы не спугнуть…
Все та же страшная ночь – но теперь яснее, четче, разложенная перед ней на секунды и минуты…
Что изменилось?
Вирджиния!
Уже не назойливый крик в ухо – ее собственная мысль! Мелькание образов замедлилось. Вот она лежит на холодном полу, в луже собственной горячей крови. Мужчины в масках
