Несмотря на напряженную обстановку на других направлениях, стражников с других укреплений пока не трогали. Народ вокруг Мальцева глухо роптал, им тоже хотелось своей доли геройств, кажется, люди не понимали, что взятие стен всего лишь вопрос времени. Исподволь выспросив Геворна про обстановку, парень узнал, что город в полной осаде, это усугубляло и без того пакостную обстановку.
Пытаясь абстрагироваться от мыслей о будущем, Федор анализировал действия кочевников. С точки зрения логики, действовали они без выдумки: никакой военной хитрости, никакой стратегии; неся бессмысленные потери, каффидцы оставили у стен города уже почти две сотни солдат. Если бы у защитников было больше обученных бою людей, можно было делать вылазки в тыл атакующим, добившись тем самым сумятицы и внеся раздрай в и так не стройные ряды.
После второго дня бесплодных попыток к степнякам, к сожалению, вернулся разум: весь следующий день со стороны лагеря кочевников слышались стук топоров и всю ночь горели костры, а к утру, напротив северной, самой низкой стены началось сооружение вала. Под прикрытием натянутых на столбах плетней рабочие, пригнанные из окрестных деревень, вперемешку с солдатами возводили вал, таскали камни и землю.
Стражники с крепостных стен пытались увещевать пленников, но те, запуганные захватчиками, не прекращали работы. Видя растущее возвышение, кто-то отдал команду стрелять в рабочих. После некоторой возни на стене в копошащихся на земле людей наконец ударил нестройный залп из луков. Преодолев ступор, остальные также начали кидать в строителей камни и метать дротики.
До боли стиснув зубы, Мальцев смотрел, как городские жители расстреливают в упор своих же соотечественников. Один из местных, не выдержав, отбросил лук и спрыгнул со стены вниз на камни.
Наконец предводители войска кочевников пришли в себя, против северной стены выстроилась группа лучников и пращников, которая принялась густо обстреливать стену и подступы к ней. Стражники и ополченцы, неся потери, были вынуждены прекратить стрельбу.
Строительство продолжилось и длилось до самых сумерек, а ночью силами горожан состоялась вылазка. С каждого участка стены отобрали самых умелых воинов, по известной причине в их состав попал и Федор. К этому времени ему и самому надоело сидеть сложа руки, что-то внутри сопротивлялось подобному бездействию, он боялся признаться себе, что желает видеть смерть этих самых людей за стеной. Видеть, как они корчатся, умирая и расплескивая свои внутренности по земле, слышать их предсмертные вопли и бить, бить, бить… С трудом расслабив сжатые до белизны пальцы, парень прерывисто вдохнул.
Наместник приказал производить вылазки маленькими группами. Эти небольшие мобильные отряды срывали защитные кровли, убивали не успевших разбежаться рабочих, и пока одна группа сдерживает растерянных охранников и неравномерно накатывающих из основного лагеря кочевников, вторая группа разрушала вал и поджигала сваи с крышами.
После пары таких вылазок кочевники соединили между собой защитные щиты, чтобы помешать проникновению за линию, и усилили охрану рабочих. Эти несколько дней Федор запомнил урывками.
Ополченцы во главе с назначенными старшинами таскали к стене камни и мешали раствор, изредка прерываясь на сон и еду. Каменщиками и немногочисленными оставшимися в городе гномами руководил уже знакомый Мальцеву Торбин.
Весело покрикивая на еле таскающих ноги строителей, гном успевал быть практически на всех местах стройки, нисколько при этом не опасаясь непрекращающегося обстрела со стороны кочевников – работать сейчас на стене было чуть ли не опаснее, чем участвовать в ночных вылазках. От стрел и камней каменщиков должны были защищать воловьи шкуры, которые время от времени обдавали водой, но прикрытие это прямо скажем – слабое.
Под предводительством гнома стену удалось за сутки поднять на несколько локтей, на ней были устроены дополнительные башни для стрелков.
Иногда кочевники предпринимали слабые разрозненные попытки проникнуть в город, но это была скорее проба сил защитников, нежели полноценный штурм. В то же самое время со стороны горожан снова начали проводиться ночные вылазки, впрочем, уже не наносящие сколь значимый урон кочевникам, продолжавшим держаться настороже.
Доведя вал до уровня стены, кочевники установили таран, который должен был пробить брешь в стене. Наблюдающие со стены горожане осыпали кочевников бранью, но не могли ничего поделать под плотным обстрелом со стороны лучников и пращников. Чтобы лишить защитников окончательной возможности отвечать на обстрел, на доски защитной кровли привязали захваченных жителей. В основном это оказались женщины и дети из захваченного обоза, среди них местные с трудом узнали несколько горожан. Пленные были в ужасном состоянии, однако всё еще живы.
Ночью группа из нескольких десятков воинов попытались спасти заложников, но попали в засаду и были полностью перебиты на глазах у молчащих защитников города. После нескольких неудачных стихийных попыток, потеряв еще пару десятков воинов, наместник приказал жестко пресекать подобные инициативы.
Утром, несмотря на самоотверженную работу каменщиков и защитников стены, кочевникам все-таки удалось пустить таран в ход. После первых же ударов стена задрожала. Для того чтобы снизить силу тарана, Бран приказал опускать со стены мешки, набитые тряпками и разнообразным мусором, которые значительно осложняли точное направление и смягчали удары. Несмотря на эти ухищрения вскоре под ударами тарана стена начала шататься.
Ближе к утру, с согласия Тариуса, глава стражи организовал нападение на укрепления кочевников тремя отдельными группами. Воинам удалось незаметно выбраться из подготовленного заранее подземного хода. Благодаря неожиданному нападению удалось отбросить кочевников к самому лагерю, оставшиеся люди поджигали машины и защитные кровли.
Группа воинов в гробовом молчании снимала распятых на навесах людей, аккуратно складывая их на землю. Полковой маг тоже пошел со всеми на этот раз, хотя Федор не видел, чтобы он пробирался вместе с ними под землей. Теперь же Пинтус делал скорбную работу, проверяя состояние лежащих на земле людей, судя по сумрачному виду старого полкового мага, они опоздали – спасать, было некого.
Мальцев как раз находился в охранении группы, ломающей укрепления и осадные сооружения, оставшаяся часть группы поливала обломки маслом для лучшего возгорания. Он сначала даже не понял, что привлекло его внимание, в грудь только кольнуло плохим предчувствием. Приблизившись к ряду лежащих на земле людей, он столкнулся глазами с отсутствующим взглядом старого лекаря. Увидев Мальцева, тот неуклюже попытался накрыть обрывками одежды лежащее перед ним тело. Слишком медленно.
Федор словно на всем ходу натолкнулся на стену. Чувствуя, как в районе солнечного сплетения растет ком льда, парень скинул с тела, лежащего перед ним, обрывки материи, бесцеремонно оттолкнув стоящих перед ним людей.
Старый маг что-то бубнил, легко прикасаясь костлявыми пальцами к плечу, но его слова доносились глухо, словно из-под воды. Жадно рассматривая тело изуродованной мертвой женщины, Мальцев пытался понять, что-то, что с каждой секундой
