— Хорошо… любимый.
Эпилог второй
«Про другое»
— Интересная работа!
Батюшка и Грэг, вооружившись лупами, как грифы над павшей добычей, кружили над столом с лежащим на нем простым металлическим обручем.
В доме Хоффа я сломала не венец, а похожего собрата, и скрученный волком Франц только краем глаза мог увидеть кончину предполагаемого артефакта. Зато теперь венец не будут искать ни полиция, ни наслышанные о нем маги.
— Жаль, нельзя брата позвать, — со вздохом заметил Грэг Ера, старший наследник самой могущественной магической династии мира Двуликих. — Авель с ума сходит по наследию времен Смуты и может помочь, как никто другой, но, боюсь, венец приберет к рукам.
— Авель обойдется, — твердо сказала я. — Вы мне скажите лучше, получилось настроить Зеркало?
Три дня назад лестью и посулами «еще кое-что вспомнить об отпечатках пальцев» я вынудила начальника полиции отдать мне из дома Хоффа артефактное Зеркало, которое могло связываться с любым другим зеркалом по желанию владельца-мага.
И вот — радостная весть. Мистер Бизо сумел его активировать. Теперь мы готовились к важнейшему для меня событию.
Я наконец поняла, что не могу оставить родную троицу Бизо даже после того, как преступник найден и причина убийств раскрыта.
Хотя связь королевской крови с семьей Бизо осталась неизвестной публике, опасность не исчезла, а просто затаилась. Что же произошло в далекие времена? Может быть, маги приняли царственного младенца, а может, ухитрились тихо породниться за века постоянного сопровождения венценосных особ. Так или иначе, сам этот факт опасен для распространения. Слишком много бесценных артефактов, по слухам, завязаны на королевскую кровь.
Радовало только молчание Франца. После «уничтожения» венца Хофф замолчал, перестал реагировать на обращения к нему, со следствием не сотрудничал.
Я не могла рисковать, оставляя Бизо на растерзание неизвестным любителям запретной власти. Но и жить, не зная, как там моя первая семья, — тоже невозможно.
Поэтому… мы все сейчас рискуем. Моим разумом и немного — будущим мира Двуликих. Никто не мог дать гарантий, что я буду использовать венец только для связи с семьей, не поведусь на возможность «спасти мир, лучше всех им управляя и немного нагибая». Что не увлекусь великими планами, не захочу большего. Но мистер Бизо и Грэг Ера в меня поверили.
Я села в кресло напротив Зеркала и взяла венец двумя руками. Улыбнулась серому от волнения батюшке, подмигнула рыжему другу.
И надела обруч на голову…
Мириады ярких точек закружились вокруг. Двигающиеся, болтающие, поющие, спящие. Я беззвучно закричала, ломая подлокотники кресла судорожно сжимающимися пальцами. Но уже не чувствовала впивающихся в ладони щепок, не видела капающих на пол кровавых капель из раненых рук.
Далеко-далеко что-то блеснуло. И повело, потянуло к себе. Даже если когда-то я оказалась не нужна своей семье, то сейчас по мне скучали. Сильно и горько. Кто-то плакал и звал. И я полетела.
Рассекая тьму, не оглядываясь на мелькающие незнакомые разумы.
По мне скучала Санька. Сара Степановна Бизо. Моя сестренка.
Она сидела в моей кровати, закутавшись в большое розовое покрывало, которое когда-то подарила мне на Новый год.
Я заметалась по комнате, совершенно потерявшись, все предметы были переставлены. В хаосе нагромождения я обнаружила, что комната стала практически складом наших с Санькой вещей вперемешку.
На столе валялась открытая пудреница. Есть! С облегчением ударилась прямо в зеркальную поверхность. И ничего не произошло. Только обычное зеркало и тихий Санькин плач. Я стучалась еще и еще, безрезультатно, пока просто не прислонилась без сил к холодной, безмятежной глади. И вдруг медленно скользнула внутрь.
Оказавшись сидящей на кресле в доме Бизо и смотрящей в Зеркало. Зеркало Другого Мира.
— Саня… Санечка…
— Фира? Фира! Где ты?!
Она подскочила на кровати и чуть не рухнула на пол, запутавшись в одеяле. Россыпь белокурых кудрей с редким золотистым оттенком, как у всех сестер Бузиковых, запрыгали многочисленными спиральками. Такая отчаянно кудрявая у нас была только Санька.
— Саня, я в пудренице.
— О, — сказала Саня. И осторожно подошла к столу. — Фира!
— Это я, только ничему не удивляйся! Это новые технологии, я на секретной программе, — начала отчаянно придумывать я, чтобы не отпугнуть всегда очень практичную и где-то даже циничную сестренку.
Саня схватила пудреницу, и Зеркало Хоффа отразило огромное, немного искаженное лицо. Она захлопала длинными светлыми ресницами, близоруко щуря большие, покрасневшие от слез глаза.
Я знала, о чем ей сейчас расскажу. О том, что учусь, что у меня все отлично, нашла дальних родственников, живу как у кота за пазухой, начала встречаться с отличным молодым человеком, и, может быть, у нас серьезно.
А она расскажет, что дома по-прежнему. Что родители уверены в моей заграничной учебе, а Саню пугало мое молчание. Она даже пыталась в полицию обратиться, но папа с мамой уверили стражей правопорядка, что все отлично. Нечего беспокоиться. Эсфирь — взрослый человек.
Еще она сообщит с грустью о медленном умирании семейной компании. Но родителям все равно. Главное — младенец. Его сон, еда, развлечения.
И мы обязательно договоримся о встрече через полгода. Я приеду на недельку, на каникулы. А потом уеду опять. И если Саня захочет, она может поехать со мной.
Мы улыбнулись друг другу. И протянули руки, чтобы погладить зеркальную поверхность, словно прикоснуться к пальцам сестры. Через пространства. Через миры.
Примечания
1
Китайцы пишут английское имя на визитках и просят, чтобы их называли именно вторым именем. (Прим. авт.)
2
Эсфирь — звезда, Сара — принцесса, Хая — живая, Рахель — овечка. (Прим. авт.)
3
Джоан Роулинг — автор «Гарри Поттера».
4
Прокрастинация — безделье, задержка и перенос важных дел.
5
