Он завозился, пытаясь в тесноте извлечь из экранированного подсумка флягу.
– Нет, спасибо! – Овечкин понял, что опасности нет, это всего лишь буран бьет в борт потоками снежной грязи, заледеневшего крошева и мелких камней. – Я в порядке, уже прошло! Нас сносит бураном, придется двигаться!
Он еще не успел договорить, как холостой вой вездехода сменился на натужный, и машина принялась разворачиваться на месте мордой к бурану. Вездеход немного накренило передней частью к земле, видимо, сработало фронтальное антикрыло, которое команда умников Миронова смонтировала над передним бампером у каждой из машин. В походном положении антикрыло было подпружинено и откинуто на корпус, чтобы не выпирать за габариты бампера и не сломаться в случае столкновения с препятствием, которых в обугленной ночной пыли полно. Как только машина оказывалась мордой к бурану, срабатывал механический датчик давления, изготовленный мегамозгами вручную, и под действием мощного ветра антикрыло разворачивало само себя в рабочее положение, заставляя воздушные массы прижимать технику к земле, а не наоборот. Эта модернизация сильно упростила борьбу за выживание во время буранов, увеличив устойчивость. Без нее вездеход часто сносило, и нередко это заканчивалось либо с окончанием бурана, либо когда машина упиралась в какое-нибудь невидимое препятствие, рискуя порвать кожух воздушной подушки.
Полезность нововведения отрицать не приходилось, но сам факт того, что оно было введено командой Миронова, сильно раздражал. Потому что это Антон первым предложил идею с саморазворачивающимся антикрылом, после того как Порфирьев потребовал повысить устойчивость машины во время буранов. Овечкин предложил вариант спойлера на задней части кузова по аналогии с гоночными болидами и указал на свое оригинальное инженерное решение, примененное в кожухе для ретранслятора, который закрывал сам себя под давлением мощного ветра. Идею у Антона, как всегда, украли и присвоили себе. Мегамозги произвели расчеты и предложили другой вариант антикрыла и иное место его крепления. Да, они переработали систему саморазвертывания, но сам ее принцип остался тот же! Антон его первым предложил! И даже воплотил в кожухе для ретранслятора! Но все лавры достались команде Миронова. Конечно, а как же еще! Они же военные, а Овечкин – гражданский!
Антон закашлялся и с сожалением посмотрел на угрюмо потупившегося пленного. У этого человека знакомые проблемы. Но нет худа без добра, для Овечкина это шанс.
– Овен! – Лейтенант окликнул Антона напрямую, без эфира, повысив голос. – У тебя проблемы? Нужны медикаменты?
– Пока не надо, – прокашлялся Овечкин. – Хотел спросить: зачем Варяг пошел на разведку? Он же там уже был, и пленный нам все рассказал, его слова подтвердили то, что рассказывал сам Олег!
– Надо проверить его показания, – Хам повторил слова Порфирьева. – Они по любому подняли тревогу, когда у них человек пропал. Могли изменить оборону или еще что. Варяг свое дело знает лучше всех, раз пошел, значит, так надо!
От подобного ответа Овечкин мысленно закрыл лицо рукой. Офигеть! Дуболом-лейтенант сам толком не понимает, зачем и для чего ушел дуболом-капитан, и просто повторяет за ним слово в слово, даже не пытаясь использовать мозг! Антон сделал голос громче, чтобы все гарантированно услышали:
– Но что от этого изменится? Даже если они переделали свою оборону, какая разница?! Напряженность между нами возникла в результате чудовищного недоразумения, виной которому явились роботы-убийцы! Мы тут ни при чем! Нам нужно как можно скорее вернуться в Центр, выработать конструктивную позицию и отправить к сотрудникам ФСБ переговорщиков! Нам есть что предложить друг другу! Наверняка в Центре найдется место для сорока человек, даже в коридоре жить лучше, чем медленная смерть от антирада! С продуктами из Росрезерва мы выживем все! И у них есть Лазерная Самоходная Установка, мы можем использовать ее ядерный реактор для своих нужд, и не придется рисковать жизнями, спускаясь в эпицентр термоядерного взрыва, в котором находятся остатки бункера Брилёва.
– ЛСУ не может двигаться, – хмуро напомнил пленный. – Ей ходовую часть разнесло ударом роботов. Без завода и специалистов это не починить.
– Не согласен! – возразил Овечкин. – Не исключаю, что починить ее мы не сможем. Но мы можем снять с нее ядерный реактор и увезти в «Подземстрой»! Уверен, его можно демонтировать! Если потребуется, мы можем просто вырезать его оттуда!
– Он двадцать тонн весит, – пленный неуверенно посмотрел на Антона. – У вас есть чем его поднять и погрузить?
Такой информации Овечкин не ожидал. В ядерных реакторах он не разбирался, тем более в секретных военных. Наверняка мегамозги Миронова знают больше, потому что они уверенно и бодро занимаются реактором «Подземстроя», но возможности имеющейся у Центра техники Антон, как Инженер ЭК, знал хорошо. Подобной грузоподъемности у нас не имелось, но все уже смотрели на Овечкина с заинтересованностью, и пришлось срочно искать аргументы.
– Такой грузоподъемности нет, – заявил он, – но я вижу варианты, которые могут способствовать решению этой проблемы! Например, мы можем попытаться модернизировать путепрокладчик! Это не точно, нужно провести серьезные расчеты, но шансы есть!
– Путепрокладчик дизельный, – Хам поморщился. – А солярка закончилась. То есть в КП Брилёва лезть все равно придется. Мы не можем отказаться от реактора ЛСУ и шестидесяти тонн топлива хоть вместе, хоть по отдельности. Это даст нам мощные возможности для выживания. Разве нет?
Все с хмурыми лицами поддержали лейтенанта, и спорить стало контрпродуктивно. Если безмозглому фан-клубу асоциального брутала хочется лезть в эпицентр ядерного взрыва, то Антон уже устал доказывать очевидное. Он не будет им мешать, пусть делают, что хотят, главное, чтобы не тащили с собой на смерть его! Овечкин поспешил аккуратно перевести разговор в другое русло, но лейтенант заявил, что разговоры необходимо прекратить и продолжать наблюдение. За кем он собрался наблюдать во время бурана, когда ничего не видно дальше иллюминатора, Хам не сказал. Антон хотел было задать этот вопрос погромче, но не стал настраивать против себя вояк. Пусть играют в свой театр абсурда, лишь бы оставили в покое. Овечкин, как мог, размял затекшую спину, кое-как принял на неудобном сиденье новую позу и попытался заснуть.
Но уснуть в скрюченном положении, когда у тебя все кости ломит, а шея буквально отваливается, не так просто. Пока он стоически терпел страдания, буран прекратился, как всегда, внезапно, и вездеход начал осторожно разворачиваться. Грузовиков в иллюминаторах видно не было, и кто-то из грузчиков предположил, что во время бурана техника могла разъехаться в разные стороны и потеряться. Потому что ходовые огни были выключены, и водители не видели друг друга. Но лейтенант заявил, что сейчас каждая машина вернется на свое место в точку, в которой Варяг оставил колонну, и мы вновь соберемся вместе. Потому что теперь пройденный курс фиксируется при помощи гирокомпаса, и водителям нужно лишь проехать обратно
