– Вы уверены? – тихо ответил Светлый маг и вытащил свое оружие, гораздо более скромных размеров.
В комнате повеяло такой древностью и мощью, что Сантана и Шульц непроизвольно сделали шаг назад. Обычный меч при взгляде через Сумрак разительно переменился. Не аккуратное современное оружие, а грубый тесак из черного обсидиана. Укороченное и кривоватое лезвие было насажено на простую рукоять, обмотанную шнуром из сыромятной кожи.
– Вы уверены, что научились обращаться с этой штукой? – осторожно спросил Сантана.
– А вы проверьте! – радостно воскликнул Светлый маг, и обсидиан в его руке налился багровым светом.
Цыганке, замершей в испуге у стены, захотелось нырнуть в Сумрак и сбежать. Куда угодно, лишь бы подальше. Лала бросила взгляд на саамского колдуна: выражение ужаса исказило бородатое лицо, а голова вжалась в плечи.
И неожиданно для себя с ноткой отчаяния в голосе она воскликнула:
– Я их потеряла!
Три головы одновременно повернулись в ее сторону. Общее выражение удивления и злости на лицах Иных начальников только укрепили опытную ведьму в своем решении.
А убедительно врать она умела.
– Следы очень слабые, понимаете? – Лала изобразила смущение. – И теряются где-то в центре Пражского Града. А там немало Иных, и слабую магию невозможно проследить, увы…
Степень разочарования магов была столь велика, что цыганке пришлось опустить взгляд – спрятать свое злорадство. Она покосилась в угол, где сидел Алвис.
Саамский колдун был счастлив.
Немедленная погоня за беглецами остановилась, так и не начавшись.
* * *Месть врагам оставалась одной из немногих радостей, которые все еще грели душу старой колдуньи. Не в ее привычках было прощать. Тем более отступнице Ванде.
Через неделю Лала созвала ковен цыганских ведьм, первый за минувшее столетие. Осторожные женщины встретились подальше от людей, на глухой лесной поляне севернее Праги.
Четыре сестры сидели у костра и боязливо посматривали на свою Верховную мать, не решаясь прервать ее молчание. Лала пристально вглядывалась в дрожащие под ночным ветерком языки пламени, словно они показывали ей огненные письмена, которые нужно обязательно прочесть.
Ведьмам было о чем подумать.
В кострах папской инквизиции сгинуло немало Иных, по большей части богатых и неинициированных. Но смерть с завидным постоянством выкашивала и ведьм, даже самых опытных. Их убивали в самых неожиданных местах, причем чаще простолюдины, а не аристократы. Волну народного страха и гнева подняли монахи, но смертельные-то удары наносили обычные люди.
Достаточно просто быть одинокой и нелюдимой женщиной, чтобы тебя заподозрили в связи с нечистой силой. И не всегда ведьме удавалось предотвратить неожиданный удар со спины: вилами, ножом или просто камнем по голове – и уж тем более полет стрелы или арбалетного болта откуда-то издалека.
Цыган же преследовали по всей Европе почти столетие. Особенно усердствовали правители северных стран, издавая законы против бродячего племени, разрешающие даже массовые казни. Неудивительно, что шабаш именно цыганских ведьм стал почти легендой среди Иных. Сказкой для детей.
– Зачем мы здесь, Верховная мать? – тихо нарушила молчание Вадома, бывшая ученица Лалы.
Старая ведьма встрепенулась и с трудом отвела глаза от завораживающего пламени костра. Ее слегка увядшее лицо осветила широкая улыбка, обнажив два ряда ровных белых зубов. Она хлопнула в ладоши и обвела взглядом сидящих сестер.
– Прошлое стучится в мое сердце! – с пафосом воскликнула она. – Пора вернуть времена, когда ведьмы собирались вместе в узком кругу. Чтобы обсудить дела и помочь друг другу.
Из уст Лалы полилась горячая, проникновенная речь, полная грусти по прошлому. По эпохе славных дел, когда именно ведьмы нагоняли страх на людей, а не наоборот. Когда расположение Темной колдуньи ценилось выше милостей властей предержащих.
При этом старая интриганка внимательно отслеживала реакцию подруг. Сейчас ее задачей было добиться помощи сестер и, что еще важнее, сохранить свою месть Ванде в строжайшей тайне от Инквизиции и Дозоров. А это могло обеспечить только одно. Возрождение древнего обычая – круговой поруки ведьм, скрепленной клятвой Тьмы. Пока звучала речь, Лала не использовала даже крупицы магии для внушения, чтобы решение цыганок было искренним и добровольным.
Верховная мать с удовольствием наблюдала, как распрямляются спины женщин, как в отблесках костра наливаются светом их глаза. Одобрительные «хой!» и хлопки ладоней все чаще стали нарушать дремотный шум ночного леса.
Они созрели, решила Лала и легко вскочила с земли.
– Возродим же наш ковен, сестры. – Она протянула руки вперед и ладонями вверх. – Дадим клятву верности!
Ведьмы образовали пятиугольник вокруг костра и повторили жест Верховной матери.
Покой летней ночи окончательно прогнали громкие гортанные слова древнего цыганского заклинания. Они звучали нараспев, твердо и без запинки, подобно отрепетированному хоровому пению.
«Ничего не забыли чертовки», – удовлетворенно подумала Лала.
Пламя костра ярким столбом рвануло вверх, уничтожая остатки хвороста. А на ладонях женщин затрепетали непроницаемо-черные лоскутки Тьмы.
Все остальное было просто.
Бывшая шувихани без утайки рассказала сестрам всю историю Ванды: и бегство этой воровки из родного табора, и недавнее предательство своей новой семьи – Инквизиции. Первой откликнулась Вадома.
– Месть, никаких сомнений, – твердо заявила она. Остальные ведьмы закивали. – Но как ты ей навредишь, если на тебе заклятие «общей судьбы»?
– Оставим воровку на десерт, сестра, – мягко ответила ее бывшая наставница, – сначала займемся красавчиком Дуги. Для него у меня припасено особое проклятие.
И Лала произнесла цыганское слово, которое в простом переводе означало «спотыкач». Заранее подготовленное заклинание указало Лале точное направление к серебряному браслету на руке шотландца. А вослед, многократно укрепленный Силой сестер, полетел «спотыкач».
Теперь, куда бы ни направлялся бывший наемник, его будут постоянно сопровождать мелкие неудачи: не туда свернул, не то сказал, не там спрятался – «лихо одноглазое», как определили бы московиты. На фоне травли, которая его ждет со стороны Иных властей, теперь жизнь Дуги не стоила и фальшивого дуката.
Любопытство распирало Вадому, и, не дав наставнице передохнуть, она полезла с расспросами:
– А какой «подарок» ты приготовила для Ванды? Учти, я ее тоже ненавижу!
Старая ведьма молча свела вместе запястья ладоней и растопырила пальцы. Получившийся знак «короны» она высоко подняла над головой, чтобы его увидели и остальные ведьмы.
Гулкий хохот пяти женщин заполнил лесную полянку. С ближайших деревьев сорвалась ночная птица, заставив дрогнуть предутренний туман.
Отсмеявшись, Лала подобралась и строгим взглядом обвела сестер.
– Соберитесь, проклятие для беглянки не простое и требует много времени. Мне понадобится вся ваша Сила. – Она вздохнула. – Нужно вплести в заклинание частицу моих мыслей и моей души. За работу!
* * *Утреннее солнце окрасило розовым верхушки деревьев. Из леса осторожно выбралась фигура бедно одетой крестьянки и стала опасливо озираться. На проселке вдоль опушки не было ни души – и женщина с облегчением перевела дух. Предстояло незаметно преодолеть поселение, маячившее впереди. Последнее в Чехии на пути в Польшу.
Нужно было передохнуть.
Женщина сбросила с плеча котомку и устало присела на траву, не обращая внимания на утреннюю росу. Затем размотала платок и
