Ф: «Нет, все эти парни, которые читали вам лекции, — просто отсталые старики — вся эта перемена произошла в 1926 году, когда мне было всего восемь лет. Так что, когда я изучал физику, мне нужно было изучить только новые идеи. Теперь стоит другой большой вопрос: придется ли нам менять их снова?»
Q: «Вы должны чувствовать себя счастливым человеком, потому что так работаете для мира».
Ф: «Нет, мне никогда не приходило в голову, направлена ли эта работа на мир или наоборот. Этого не знает никто».
Q: «Безусловно, все очень быстро изменяется — за последнюю сотню лет изменилось очень многое».
Ф: «Но только не в этом дворце». (Я подумал об этом, но сдержал себя.) «Да», — и пустился в лекцию по поводу того, что было известно в 1861 году и что мы обнаружили с тех пор — добавив в конце со смешком: «Похоже, что я никак не могу удержаться от чтения лекций — я профессор, понимаете ли. Ха, ха».
Q в отчаянии поворачивается к даме, которая сидит по ее другую руку и начинает беседу с того же самого вопроса.
Через несколько минут подходит К, шепчет что-то Q, которая встает — и они незаметно уходят. Ф возвращается к секретарю Q, который лично сопровождает его к выходу их дворца мимо стражи и т.п.
Мне ужасно жаль, что ты это пропустила. Я не знаю, когда мы найдем другого короля, с которым ты могла бы пообщаться[10].
Этим утром, перед самым уходом из отеля со всеми остальными, меня по громкой связи вызвали к телефону. Вернувшись к остальным, я заявил: «Господа, мне позвонил секретарь королевы. Сейчас я вынужден вас покинуть». Все прониклись благоговением, так как не прошел незамеченным тот факт, что Ф говорил с Q дольше и энергичнее, чем это допускали рамки приличия. Я не сказал им, однако, что дело было во встрече, которую мы назначили — он пригласил меня к себе познакомиться с его женой и двумя (из четырех) дочерьми, а также посмотреть дом. Я пригласил его навестить нас в Пасадене, когда он приедет в Америку, и это было ответное приглашение.
Его жена и дочери очень милы, а дом — просто прекрасен. Ты бы получила от пребывания в нем даже больше удовольствия, чем от посещения дворца. Он спроектировал и построил свой дом в бельгийском стиле, немного напоминающим стиль старых фермерских домов, но он выстроен именно так, как нужно. В доме много старых шкафов и столов, которые стоят рядом с более новой мебелью, причем все отлично сочетается друг с другом. В Бельгии, где сохранилось множество старых ферм и т.п., гораздо проще найти антиквариат, чем в Лос-Анджелесе. Сам дом немного больше нашего, а прилежащая к нему территория гораздо больше, но не возделана, за исключением небольшого сада. В саду есть скамейка, которую он сделал для себя под деревьями, чтобы иметь возможность пойти туда, посидеть и полюбоваться природой. У него есть собака — из Вашингтона, — которую кто-то подарил королю, а К подарил ему. По характеру пес очень похож на нашего Киви[11], потому что, судя по всему, любят его ничуть не меньше.
Я сказал секретарю, что у меня в маленьком замке в Пасадене есть королева и что мне очень хотелось бы, чтобы он с ней познакомился, на что он ответил, что надеется, что ему удастся приехать в Америку еще раз и повидать нас. Он приедет, если Q снова захочет приехать в Америку.
Я прилагаю фотографию его дома и его визитную карточку, не потеряй ее.
Я знаю, что ты, должно быть, ужасно себя чувствуешь, потому что на этот раз осталась в стороне от всего этого — но однажды я как-нибудь тебе это скомпенсирую. Не забывай, что я очень люблю тебя и горжусь своей семьей, которая уже есть и которая еще ожидается[12]. Секретарь и его жена передают тебе и нашему будущему малышу свои наилучшие пожелания.
Мне хотелось бы, чтобы ты была здесь, или, что тоже хорошо, чтобы я был там. Поцелуй СНОРКА[13] и расскажи маме о моих приключениях, а я приеду домой раньше, чем ты думаешь.
Твой муж тебя любит.
Твой муж.
«Гранд-отель»
Варшава
Дражайшая Гвинет,
Для начала, я тебя люблю.
Кроме того, я скучаю по тебе, по малышу[14] и по Киви, и мне действительно хотелось бы сейчас быть дома.
Сейчас я нахожусь в ресторане «Гранд-отеля». Друзья меня предупредили, что обслуживают здесь медленно, поэтому я вернулся за бумагой и ручкой, чтобы поработать над своим завтрашним докладом — но что может быть лучше, чем вместо этого написать письмо своей дорогой?
Как Польша? Самое сильное впечатление, которое очень меня удивляет, — в том, что она почти такая, какой я себе ее представлял (кроме одной детали) — не только в том, что касается ее внешнего вида, но и в том, что касается людей, того, что они чувствуют, что говорят и думают о правительстве и т.п. Судя по всему, мы, в США, хорошо информированы, а журналы типа «Тайма» и «Атласа» не так уж плохи. Деталь же, о которой я упомянул, состоит в том, что я забыл, насколько сильно пострадала Польша за время войны, а потому все здания, за несколькими исключениями (которые легко определить по множеству пулевых отверстий в них), построены после войны. В сущности, это довольно значительное достижение — новых зданий очень много: Варшава — большой город, который полностью выстроили заново.
Гений строителей здесь проявился в том, что они сумели построить старые здания. Есть здания, у которых отваливается отделка (стены покрыты бетоном, через который местами проглядывают заплаты из старого кирпича); оконные задвижки ржавые, причем жилки ржавчины спускаются до самого фундамента здания и т.п. Более того, сама архитектура старого типа — отделка примерно 1927 года, но более тяжелая — ничего интересного, на что можно было бы посмотреть (кроме одного здания).
Комната в отеле очень маленькая, с дешевой мебелью и очень высоким потолком (15 футов), на стенах старые подтеки, в том месте, где кровать прижимается к стене видна штукатурка и т.п. Это напоминает мне старый «Гранд-отель» в Нью-Йорке — выцветшее хлопчатобумажное покрывало на трясущейся кровати и т.п. Но вся сантехника (краны и т.п.) сверкает и сияет, что меня смутило: она кажется относительно новой в этом старом отеле. В конце концов, я все выяснил: отелю всего три года — я забыл об их умении строить старые здания. (Все еще ноль внимания со стороны официанта, поэтому я прерываюсь и прошу официанта, который проходит мимо, обслужить меня. Смущенный взгляд — зовет другого официанта. Конечный результат: мне заявляют, что мой столик не обслуживается, и меня просят пересесть за другой. Я начинаю сердиться. Ответ: меня садят за другой столик, приносят меню и дают 15 секунд на выбор. Я заказываю Sznycel Po Wiedensky — шницель по-венски.)
Что касается вопроса оснащения комнаты прослушивающими устройствами: я ищу крышки старых розеток (вроде той, которая есть на потолке в душе). Их пять, все около потолка — футов на 15 ниже. Мне нужна лестница, и я решаю не трогать их. Но в нижнем углу моей комнаты, около телефона, есть похожая большая квадратная крышка. Я немножко вытягиваю ее (один винт ослаблен). Мне редко приходилось видеть столько проводов — как на задней панели радиоприемника. Что это? Кто знает! Я не увидел никаких микрофонов; концы проводов обмотаны изоляционной лентой, как это делается в случае соединений или выводов, которые больше не используются. Может быть, микрофон спрятан в изоленте. Что ж, отвертки у меня все равно нет, поэтому я не снимаю крышку, чтобы продолжить свое расследование. Короче, если моя комната не прослушивается, то они зря тратят кучу проводов.
Поляки очень милые, бедные; придерживаются, как минимум, среднего стиля в (прибыл суп!) одежде и т.п. Есть приличные места, где можно потанцевать, с хорошими оркестрами и т.д. и т.п. Так что Варшава не
