Алтан уже устал удивляться, воспринимая происходящее как некий бред, к тому же едва не падая с ног от жары. Даже он, монгол, с трудом терпел, ощущая, насколько сейчас горячо в атмосфере. Хотя никакие раскаленные ветры ниоткуда вроде не веяли.
Валера, коротко, по-дружески обняв его, наговорил что-то парню и вернулся обратно к напарнику и обратился теперь уже к нему, глядя прямо в глаза:
– Вот ты, Алтанхуаг. Живешь в спокойном, мягком, я бы сказал, мирке, в своей родной Монголии, и самая большая твоя забота – это палящее солнце… Или вопросы лояльности по отношению к сексуальным меньшинствам. – Русский игриво подмигнул монголу, отчего у того глаза расширились и стали как у европейца; даже в таком состоянии парень обалдел. – Но поверь, – тон Валеры посерьезнел, – есть среда обитания, по сравнению с которой вы живете просто в раю. Чтоб ты знал, один из плацдармов вторжения таких миров сейчас там, – напарник показал рукой на юг, – и нам с тобой тоже, можно сказать, повезло, что мы по самой границе ехали.
– Русский, что ты такое говоришь?! – выпалил по-монгольски бедный монгол, у которого мозги уже закипали и норовили вылезать через уши, нос и горло. – Ты кто такой, в конце концов?!
Внезапно его крики прервал звук, похожий на лошадиное ржание, смешанное с визгом подраненной свиньи, причем раздался он не с левой стороны, где сейчас волновался табун, а с противоположной.
Валерий мгновенно преобразился. Выражение лица с добродушного изменилось на суровую маску, расслабленная поза перетекла в напряженную стойку. Правая рука молниеносным движением выхватила из закинутого за плечо рюкзака какую-то штуковину, похожую на оружие, монгол уже потом вспомнил и понял, что это был УЗИ, обычно узнаваемый безошибочно, всемирно известный израильский пистолет-пулемет. Но каким-то непонятным образом модернизированный. Апгрейд превратил его в подобие фантастического оружия из блокбастера о будущем.
Прямо из воздуха несколько секунд назад на юге появилось нечто, отдаленно напоминающее лошадь… но с укрупненной во много раз, произрастающей прямо из лошадиного туловища устрашающей змеиной головой. И это нечто, от которого исходил угнетающий для барабанных перепонок людей и других нормальных живых созданий звук, на полном вперед неслось к двум мужчинам и мальчику.
Алтанхуаг ощутил, как мочевой пузырь непроизвольно, сам по себе расслабляется, и шорты в области промежности неостановимо намокают…
Валера… или как его там по-настоящему… открыл ураганный огонь, и выпущенные им очереди перебили ноги страшного монстра, причем первые попадания, казалось, причиняли твари лишь незначительные неудобства, и конезмей продолжал бежать, как будто не испытывая боли. И только когда передние ноги превратились в кровавое месиво, монстр с диким воплем свалился набок в каких-нибудь двух-трех метрах от монгола и его напарника.
Валера добил змеелошадь прицельной очередью в жуткую змеиную башку, остановленная тварь конвульсивно подергалась и замерла.
– Полюбуйся, – сказал монголу старший напарник, опустив спасительное оружие, – вот такие лошадки, – он движением подбородка указал в сторону переполошенного табуна, – там, на юге, превращаются в такое. – Русский показал на заваленного монстра. – Хотел бы в таком мирочке оказаться?
– Н-нет, – выдавил Алтанхуанг, обреченно решив, что окончательно помутился рассудком, и самая главная галлюцинация по имени Валера сейчас пугает его ужасной перспективой.
– Вот тебе и ответ, кто я такой. Я тот, кто может противостоять тому, что способно вторгнуться из-за границы. А еще лучше, помогу сделать так, чтобы оно в вашу реальность так и не вторглось… И да, зови меня Сталкер.
* * *Запах соленого бриза опьяняет, наполняя чувством легкости и свободы.
Томасу, стоявшему на берегу и вдыхавшему его, казалось, что он никому ничего в этом мире не должен. И даже грядущая женитьба представлялась не тяжелыми кандалами на всю жизнь – как бывало у него с женщинами раньше, в других состояниях и жизненных периодах, – а добровольным обрядом, являющим собой внешнее закрепление возвышенного союза двух любящих душ.
Утомленное под вечер море лениво трется о берег. Впереди на горизонте догорает закат, и по неровной поверхности моря скользят багряные блики. Там, куда они не попали, промеж пепельных вкраплений пены – пятна воды обретают темный смолистый цвет. Босые ноги Томаса по щиколотку погружены в рыхлый, еще не успевший остыть пляжный песок.
Молодой мужчина, быстро скинув одежду, решает напоследок еще раз вечером броситься в объятия моря. Хотя и днем он несколько раз купался, но и сейчас не прочь повторить. Вокруг не осталось слишком любопытных глаз, и он попутно освобождается и от плавок, чтобы слияние его тела с матерью-природой происходило во всей полноте.
Человек вонзается в воду подобно торпеде. Бодрящая жидкость приятно обнимает его изнуренное развлечениями тело. Пару раз ненадолго занырнув с головой, он для поддержания формы решает проплыть наискось от берега метров пятьдесят, движениями рук имитируя пропеллер. И так увлекается сим занимательным верчением, что не сразу замечает появление своей возлюбленной.
И только когда девушка окликает его с берега, он останавливается и поворачивает к ней голову. Валентина стоит у кромки воды, озаренная сиянием закатного солнца, в невесомом летнем платьице, нисколько не скрывающем плавную красу ее фигуры. Длинные черные волосы весело теребит ветерок.
Любовь всей жизни Томаса лучезарно улыбается.
– Иди ко мне! – крикнул ей мужчина, и она, как есть, в платьице, шагнув вперед, неторопливо идет к нему навстречу.
Конечно же, присоединяйся ко мне! Что еще он мог в этот миг сказать желанной…
И вот она вступает в воду по щиколотку, возбужденное море целует аристократично-изящные ступни, поднимается выше, облекает колени, поднимается до пояса, Валентина входит все глубже и глубже в водную пучину, и наконец-то гостеприимное море полностью принимает в свои объятия стройное женское тело, длинные ноги отталкиваются ото дна, и она скользит в воде, направляя себя к любимому…
– Ты жда-ал меня, мой ма-альчик?..
Валентина ласково приникает своими губами к губам Томаса.
Да, да, конечно, ее ма-альчик жда-ал…
Они накрепко держатся друг за друга, и беспрерывный океан окружает их. Женщина и мужчина парят, словно инь и ян, соединяющиеся во вселенском водовороте Хаоса. Их языки снова и снова встречаются в танце, а тела под водой колышутся в такт пульсации моря, творя свой неизъяснимый танец любви.
Наконец, после сессии релаксации, Томас и Валентина бредут на сушу из воды, мужчина как прежде нагой, а его спутница все так же в коротеньком беленьком платье. Они абсолютно счастливы и опустошены. Мужчина натягивает шорты и майку, пара отправляется вдоль полосы пляжа к своей яхте…
– Я так благодарна тебе за этот месяц, мой дорогой, – нежно воркует Валентина. – Это было фантастическое приключение…
Само собой, его любимая заслуженно благодарит своего мужчину за прекрасное, стопроцентно удавшееся путешествие.
– Я готов для
