– Ничего не поделаешь, – развел руками Лавентин. – Браслет сомкнулся на твоей руке, значит, с точки зрения наших законов ты была свободна. Теперь ты длорка Бабонтийская.
Поперхнувшись гневной тирадой, переспросила:
– Кто я?
– Длорка Бабонтийская.
В груди защекотало, в голове крутилось «длорка Бабонтийская», мышцы непроизвольно сокращались… Давясь хохотом, я сложилась пополам.
– Послушай, – возмутился Лавентин, – длорка Бабонтийская – это звучит гордо!
Мышцы живота ныли, ребра ломило от истерического смеха, я всхлипывала и похрюкивала.
Длорка Бабонтийская.
Я, блин, теперь длорка Бабонтийская. Как не лопнуть от смеха?
Смех сменился поскуливанием – вот попала так попала! Поскуливание сменилось нервными хохотками.
Лавентин отступил на пару шагов.
– Что случилось?
– И ты еще спрашиваешь? – Я снова расхохоталась до слез, все тело сотрясали судороги.
Лавентин что-то записал, но сил спросить, что именно, не было. Он отбежал к столам у стены, вглядывался в пробирки, колбы, коробки и выдвигал ящики. Наконец вернулся с пробиркой. Я отмахивалась, судорожно хохоча и не в состоянии выдавить, что экспериментами его сыта по горло. Он молча бросил в меня щепотку порошка, я вдохнула, закашлялась… И успокоилась.
Не то чтобы совсем, но истерически хохотать больше не тянуло.
Глубоко вдохнув и выдохнув (жутко тянуло мышцы живота и ребер), посмотрела в серо-зеленоватые глаза Лавентина и велела:
– А теперь рассказывай с чувством, с толком, с расстановкой!
– Что?
Даже чудо-порошок не спас меня от вспышки раздражения:
– Как быстро ты вернешь меня домой?
Я уже почти не злилась. Если быстро отправит назад – расцелую его и сочту это все маленьким приключением, а через пару лет буду вспоминать с улыбкой. Только бы вернул быстро. Но Лавентин выглядел таким растерянным.
– Э, не знаю… Если честно, не понимаю, почему ты вдруг оказалась здесь.
– Светящаяся мембрана перегородила тоннель и вытолкнула меня в какую-то лабораторию.
По лицу Лавентина пробежала судорога, закончившаяся тяжким вздохом. Он опустил взгляд на свои записи и робко попросил:
– А может, скажешь, сколько тебе лет, какой вес, объем груди, талии и бедер?
– Раньше надо было спрашивать. До того, как женился.
Лавентин совсем сник:
– Времени не оставалось. В общем-то, я любое проклятие снять могу, кроме родового, ведь мне сила дана родом.
– Тебя прокляли, чтобы женился? – усмехнулась. – Специальное проклятие: женись или не поздоровится.
– Именно так.
Е-мое, он, похоже, не шутил.
Впрочем, наличие брачных родовых проклятий пока меньшая из моих проблем. И ответственности за похищение и наглое распоряжение моей жизнью оно с Лавентина не снимало. Мысль, что меня похитили и без спросу взяли в жены, будила во мне зверя.
– Значит, так, дорогой муж… объелся груш…
– Прости, чего объелся?
– Не важно чего… – От гнева стало жарко, я расстегнула огромный фрак Раввера. – Я не собираюсь из-за тебя терять работу.
– Ты работаешь? – Лавентин округлил и без того большие глаза. – Ты что, простолюдинка?
М-да, в двадцать первом веке ощутила себя жертвой классовой дискриминации. Поднялась, сбрасывая фрак.
– Работаю, простолюдинка и… Сам виноват, что такую выбрал. Мне надо срочно домой. У тебя сутки, чтобы вернуть меня, иначе пожалеешь.
Он вскинул брови. Оглядел сияющую белизной лабораторию. При виде разбитых эмбрионов вздохнул. И посмотрел на свои записи.
Скомкав верхний лист, торжественно пообещал:
– Я сделаю все возможное, чтобы уже завтра ты оказалась дома.
– Отлично. А до этого, пожалуйста, обеспечь нас едой, – я села и обняла напряженную девочку, – и нормальными условиями проживания.
– Боюсь, комфортность проживания и еда зависят от тебя.
Удивленно вскинула брови. Лавентин почесал маковку (он так часто это делал, что понятно, почему вечно лохматым оказывается).
– Вместе с брачным браслетом тебе передалась способность управлять домом. Он воспринимает твои пожелания и эмоции. Сейчас он потратил слишком много магии и будет работать медленно, пока не восстановит базовую конфигурацию, но создание комнат по-прежнему зависит от тебя, как и управление кладовыми, кухней.
– То есть у вас такие живые дома – норма?
– У глав рода – да, – улыбнулся Лавентин.
– И то, что ты сейчас сделал, чтобы мы понимали друг друга, это с самого начала было легко сделать?
– Ну, для меня – да. Там надо было перевести…
– Легко?
– Да.
Мой голос снизился до угрожающего полушепота:
– И зная, что дом будет подстраиваться под меня, имея возможность предупредить, ты оставил меня одну без этой информации?
Задумавшись, Лавентин осторожно кивнул:
– Да.
На меня накатили воспоминания о пережитом ужасе, ощущении безумия, отчаянии, попытке убежать вместе с домом, падении…
– У меня нет привычки распускать руки, но можно я тебя ударю?
Помедлив, Лавентин улыбнулся и подставил щеку:
– Да, конечно.
Он что, думал, я жалкой пощечиной ограничусь?
Глава 13
Удара Лавентин ждал с таким беззащитно-наивным выражением лица и чуть ли не с радостью, что вспыхнувший гнев угас. Я покачала головой:
– Лучше домой меня отправь быстрее.
– Да, конечно… – Лавентин замялся. – А ты, пожалуйста, отстрой мой дом. Когда попадешь в свой мир, связь прервется и дом останется в том состоянии, в каком был на момент твоего ухода.
– Мне надо просто представить, каким он должен быть, и он таким станет?
– Если это физически возможно – да. У него есть определенный объем, и наращивать дополнительный сложно и долго. Также есть ограничения по распределению веса и прочего. У нас будущие жены глав изучают архитектуру и свойства материалов.
– Я ничего подобного не изучала, так что придется обойтись жилищем скромнее предыдущего.
Он легко улыбнулся.
– Ничего страшного, мне нужны лишь лаборатория, библиотека и спальня. Можно еще столовую. И ванную с отхожим местом. О, прости, – Лавентин потер лоб, – о нем, кажется, нельзя говорить при длорках.
– При мне можно, – усмехнулась. Запросы у него скромные. Безумный ученый, что с него взять. Будет ему суровый минимализм. – Где можно перекусить?
Лавентин почесал в затылке.
– Теоретически там, дальше по коридору, если убрать стену, должна быть кладовка с продуктами и винный погреб. Винный погреб можешь уничтожить.
– У тебя там, наверное, вина многолетней выдержки.
– Да.
– Отчего такие разрушительные пожелания?
– Идея призвать жену из другого мира пришла на нетрезвую голову.
Так вот где собака зарыта!
– Уничтожу, – с чувством пообещала я.
– Доставлю тебя домой, – с еще большим воодушевлением пообещал Лавентин.
Ну вот и договорились: я ему – дом, а он мне – билет домой.
– Можно это снять? – Лавентин указал на купол над столом. – Я не смог его разбить.
– Подумаю над этим.
В серо-зеленых глазах засветилась надежда.
Так, разборки с псевдомужем закончились. Пора заняться молчаливой спутницей. Я повернулась к сидевшей рядом девочке.
Ее полный тоски взгляд говорил об одном: она поняла разговор, сообразила, что я собираюсь уйти навсегда. Ее руки подрагивали.
– Не бойся, – потрепала ее по светлой макушке. – Назад на улицу ты не попадешь. Тебя как зовут?
Она улыбнулась, но не ответила.
– Меня зовут Саша, а тебя?
Девочка беззвучно пошевелила губами.
– Не можешь говорить? – от волнения голос у меня сел.
Она развела руками.
– А писать умеешь?
Она покачала головой.
Оглянулась на Лавентина. Он стоял над древними листами и задумчиво их разглядывал.
– Ладно, – взяла девочку за руку. – Сейчас мы пойдем искать еду. Я буду перечислять имена, а ты подергаешь меня, если какое-нибудь понравится, и я стану называть тебя так. Согласна?
Улыбаясь, девочка кивнула.
«Я обещал, я же обещал ей сделать все как можно быстрее», – повторял про себя, кусая губу, стараясь не смотреть в сторону, а вникать в древние документы и разбираться в проблеме с перемещением. Но спиной, и печенкой, и носом чуял, как прозрачный купол раскрывается.
Ну и, конечно, видел образующуюся щель.
Резкий запах
