– Да-да, и министерство ты тоже случайно чуть не развалил. Когда же ты, Лавентин, наконец повзрослеешь?
– Да мы ни одной опоры не задели! Здание еще несколько веков простоит без ремонта. И даже если мы еще раз так пробежимся…
Взгляд у министра стал очень странный, давящий. Хотелось втянуть голову в плечи и спрятаться за кресло.
За дверями нарастал гул. Министр зло уставился на створки. За ними послышалось:
– Не велено пускать!
И женский громовой возглас:
– Дело не терпит отлагательства!
Что-то брякнуло. Поцарапанные двери с грохотом распахнулись. Химера юркнула за кресло министра, но оно было в три раза меньше ее и химеру не скрыло.
В кабинет влетела необъятная женщина в очень пышном многоярусном фиолетовом платье. Иссиня-черные растрепанные волосы обрамляли раскрасневшееся лицо жены Смуза, рукав с рюшами был разодран, на плече запеклась кровь.
Воинственно потрясая громадным зонтиком, Сарсанна Мондербойская подскочила к министру и треснула зонтиком по столешнице:
– Что это творится, господин министр внутренних дел?! Средь бела дня прямо в городском парке на честных длорок нападают!
Глава 16
Наручники сменились веером с перьями, которым я обмахивал длорку Сарсанну. Хотя, кажется, в свежем воздухе больше нуждался сидевший напротив нее министр. Он подпирал бледную щеку рукой и держал у носа платок.
Я почесал прикованную щиколотку о ножку стула.
Перегнувшись через широченный подол платья, патологоанатом, вызванный из лаборатории соседней полиции, обрабатывал сквозную пулевую рану на необъятном плече Сарсанны. Та складывала губы бантиком и пускала слезу, вперив в министра слегка осоловевший от обезболивающего взгляд.
Подозреваю, министр терпел ее в своем кабинете только потому, что она хоть и незаконнорожденная, но все же сводная сестра императора.
Наконец патологоанатом забинтовал руку и поклонился:
– Я сделал все, что в моих силах. Но вам требуется помощь более квалифицированного хирурга, он и пропишет лекарства.
Сарсанна вздернула тройной подбородок.
Когда за патологоанатомом закрылась дверь, министр мрачно осведомился:
– Теперь вы готовы сообщить подробности нападения?
– Ах! – Сарсанна промокнула глаза платком. – Это было ужасно.
– Мы это поняли.
– Меня спасло чудо.
– Безмерно рад за вас. Лавентин, маши сильнее!
Я продолжал обмахивать длорку ее веером, но так, чтобы и на несчастного министра перепало. Сарсанна опять промокнула глаза и, пригладив встрепанные черные пряди, подняла голову:
– Как вы знаете, я каждый день совершаю прогулку по городскому парку, чтобы проверить работу садовников и дворников. – Она внимательно посмотрела на министра, затем на меня.
На это надо что-то ответить? Я неуверенно заметил:
– О, не знал, что вы на службе.
– Разумеется, я делаю это на общественных началах, – гордо возвестила Сарсанна. – Это мой верноподданнический долг. Вы просто не представляете, насколько работники служб города ленивы и безответственны. И это в столице империи! – Она воздела палец. Прислоненный к подолу зонт шлепнулся на пол, но Сарсанна не обратила на это внимания. – За этими дармоедами нужен глаз да глаз.
– Вам лучше знать, – как-то обреченно согласился министр. – Так что случилось?
– Я проверяла, регламентированной ли трехсантиметровой высоты трава между кустами в дальней части сада, когда подошли два молодых человека. По их одежде было видно, что они нищие. Один из них, рыжий, позвал меня по имени. Конечно, я решила, что они очередные просители. – Сарсанна провела платком под глазами. – И подтвердила, что я – это я. Тогда он достал пистолет.
– Откуда у нищих взялся пистолет? – спросил министр.
– Вы министр внутренних дел, вам лучше знать, почему нищие разгуливают с пистолетами и откуда у них на это деньги, – взмахнула здоровой рукой Сарсанна.
– Возможно, они были не такими уж нищими? – предположил министр.
– Вам лучше знать. Но выглядели они как попрошайки, и были очень тощими. Увидев оружие, сопровождавший меня садовник растерялся. У преступника дрожали руки, поэтому первый выстрел меня едва задел. Пока он пытался перезарядить оружие, я опомнилась, схватила зонт и попыталась прикрыться. – Ее необъятная грудь заходила ходуном, платочек запорхал у глаз. – Конечно, я всего лишь слабая женщина, но эти трусы так испугались, что упали, и подоспевший полицейский их задержал.
Министр позвонил в колокольчик, заглянувшему секретарю велел:
– Позовите садовника, присутствовавшего при нападении. И полицейского тоже.
– Они уже ждут, – кивнул секретарь и шире распахнул дверь.
Сарсанна всхлипнула и, стыдливо прикрыв забинтованную руку платочком, потупила взор.
Садовник был стар, колени и руки в земле. Он явно чувствовал себя неуютно в отделанном золотом кабинете с расписным потолком и панелями красного дерева. Поспешно спрятал узловатые руки за спину. Полицейский, наоборот, был молод и на роскошь смотрел восторженными, широко раскрытыми глазами.
– Вы, – кивнул садовнику министр. – Расскажите о происшествии.
– Вы мне не верите? – отпрянув, Сарсанна прижала руку к сердцу.
– Я обязан выслушать остальных свидетелей, это мой долг.
Сарсанна надула губа и демонстративно уставилась в сторону.
– Говорите, – кивнул министр и, пощупав языком разбитую губу, отложил платок.
– Ну, э-э-э… – Покосившись на Сарсанну, садовник неуверенно заговорил: – Так это, я линейкой траву мерил, а уважаемая длорка Мондербойская ругала меня на чем свет стоит…
– Делала справедливые замечания, – обиженно поправила Сарсанна и подтянула декольте.
– Так-то замечания, да, – уныло подтвердил садовник. – И тут ее окликнули. Ребята точно не местные. Все местные длорку Мондербойскую знают и ни с кем не спутают. А эти спросили. Ну, я выглянул из-за куста, а у одного в руках-то пистолет, и ручонки трясутся. А уважаемая длорка Мондербойская его ка-а-ак огреет зонтом!
– Неправда, я хрупкая женщина и никогда не нападаю первой!
– Да-да, – испуганно покосился на нее садовник. – От ужаса пальнул парень, значит, в нашу уважаемую длорку, а она и не заметила вроде.
– Я истекала кровью, умирала.
– Да? – Садовник присел. – Ну и… зонтиком парнишку охаживали. Второй попробовал приятеля спасти, так вы ему с одного удара нос-то и расквасили. Толкнули юбками, он, бедный, упал, а вы его…
– Это возмутительно, – побагровела Сарсанна. – Вас послушать, так это я на них напала!
Полицейский вытянулся в струнку.
– Да как вы смеете оскорблять благородную длорку, главу дома! Благородные длорки не нападают на людей.
Садовник выглядел явно несогласным, но промолчал. Министр устало спросил:
– А где нападавшие?
– Доставлены в городскую больницу для бедных, – отчеканил полицейский. – А уважаемая длорка Мондербойская пожелала в первую очередь встретиться с вами, уважаемый министр.
– Что же такого случилось, что их отправили в больницу? – Министр поморщился и коснулся губы. – Полицейские – это вам не извозчики.
– У арестованных обнаружились множественные переломы. – Полицейский выпятил грудь колесом.
Министр нахмурился:
– Опять при задержании руки распускаете?
– Никак нет. Арестованные не сопротивлялись.
– Что, даже убежать не пытались? За нападение на главу рода у нас полагается повешение.
– Так переломы же. – Полицейский сосредоточенно смотрел поверх головы министра. – Идти они не могли.
Мы с министром уставились на Сарсанну.
– Я слабая, хрупкая женщина, – заливаясь румянцем, повторила она и, приподняв колокол подола, прикрыла им зонтик.
Как хорошо, что физический вред главы рода могут причинить супругу только с его разрешения, а то я бы, пожалуй, забеспокоился о Смузе.
Дверной звонок дом хорошо сымитировал. Я чуть не свалилась с табуретки. Прокралась к входной двери и сдвинула язычок на глазке.
По ту сторону сиял улыбкой гот в перьях.
Моргнув, отступила и тихо спросила:
– А это кто?
– Длор Хлайкери Эрджинбрасский, – просипела стена. – Через дыру в ограде пробрался.
Пресса здесь тоже настырная.
Звонок повторился.
