Возле палатки дежурили пять черномундирных из особого отдела.
Министр не прав. Но как ему доказать, что взрыв устроил не я? При этом не выходя из дома? При этом практически не имея улик?
Закрыв глаза, я как наяву увидел интересные костюмы нападавших, блеск меди и переплетения проводов. Я бы палец отдал, чтобы получить один работающий образец. Даже пару пальцев.
Над шорохом камней и гулом голосов возвысился один зычный, командный:
– Проверьте крепления! Стазис-камеры повреждены, любой удар может стать фатальным.
Я поспешил туда.
Глава 32
Расчищенный в завале колодец для большей надежности укрепили распорками и сверху положили деревянную раму. Спасательная химера вцепилась в нее когтями и шарила внутри росшими из спины живыми лентами. Посланный мной импульс магии показал, что первая на очереди для извлечения – жена.
Разум проанализировал крепления, приложенные силы, использованные заклятия и пришел к выводу, что все должно получиться и мамину камеру после удаления камеры жены защитит от обрушения кирпичей лежащая поперек балка. Но сердце волновалось и норовило выдать пульс за сто ударов в минуту.
Кусая губу, я плотнее закутался в покрывало.
– Расширяем поле экспериментов? – насмешливо осведомился Хлайкери.
Он стоял лицом к спасательной химере, но косился на меня.
– Министр допустил сюда прессу? – спросил я.
Впрочем, все равно ничего не расскажу, даже если контракт позволит: за несанкционированные откровения министр мне голову открутит.
Хлайкери обнажил зубы в улыбке:
– Взрыв в близком к острову длоров квартале не то событие, которое можно замолчать. Пришлось Равверу пойти на сотрудничество с моими «Горячими новостями Динидиума».
– А, понятно… – Кивнув, снова уставился на спасательную химеру. Она сделала первый шаг вниз, росшие из спины ленты натянулись от тяжести стазис-камеры.
– Лавентин, ты, конечно, не от мира сего, но должен хотя бы из вежливости потешить мое самолюбие и удивиться тому, что я уломал самого Раввера.
– Работа у него такая, иногда быть уломанным, – пожал плечами я, мысленно прикидывая, насколько поднялась камера с женой: на полметра.
Да и в любом случае договоренность с «Горячими новостями Динидиума» – не худший пункт в биографии министра, уж получше бойни в Черундии с последующей казнью нескольких тысяч повстанцев. И общение с послом Охтандии, одним из любовников последней жены министра, тоже вряд ли приятнее договора с Хлайкери.
– Так что здесь произошло? – Хлайкери выступил вперед, в поле моего зрения оказались колыхавшиеся на ветру черные перья.
– Министр договаривался, пусть он и рассказывает.
Хлайкери рассмеялся:
– И я еще считал его нелюбезным.
Министр, как и всякий политик, часто был любезным. Просто Хлайкери не попадал в сферу его интересов.
Спасательная химера застыла, ее ленты так сильно натянулись что, казалось, оторвутся. Я закусил губу.
– Лавентин, перед печатью все написанное будет утверждаться Раввером, поэтому как длор длору скажи, что тут произошло. Я от любопытства изнемогаю весь.
– У меня контракт. – Я подступил ближе к развалинам. От скрипа камней и хрусталя сжималось сердце. Хватит ли прочности лент? Удержит ли балка кирпичи над маминой камерой? – Пусть министр тебе продиктует, что писать.
– Ох, ну что за длоры нынче пошли. Я же за вас радею, все хочу представить в лучшем виде, а вы…
– Меньше знаешь – крепче спишь. – Подошедший сзади министр хмуро смотрел на обернувшегося Хлайкери.
– Любопытство не порок, – отозвался тот.
– Порок – нарушать только что заключенные договоренности. Я сказал, что печатать ты будешь информацию, которую предоставит мой секретарь. А здесь твое присутствие – лишь видимость деятельности.
– Вот я и создаю видимость, – вскинул руки Хлайкери. – Уверен, многие заметят мое позорное изгнание и охотнее поверят материалу. Особенно если ты не поскупишься на факты.
– Для создания видимости беседы ты мог говорить о погоде. А сейчас уходи, дальнейшее – юрисдикция особого отдела.
Несколько секунд Хлайкери, сощурившись, смотрел на него. Натянуто улыбнулся, кивнул и зашагал прочь. Черные перья нервно вздрагивали на ветру. Хлайкери несколько раз оборачивался и, провожаемый строгим взглядом министра, вышел за кордон полицейских, залез в один из кебов.
Спасательная химера продвинулась еще на несколько шагов, над деревянной рамой появился край стазис-камеры жены.
Потирая ноющие ребра, я спросил:
– Не боишься, что злоумышленники попытаются избавиться от свидетелей?
– Именно потому, что этого боюсь, я до сих пор здесь. – Министр снял со спрятанного под рукавом родового браслета серебристую подвеску в виде глаза.
Едва шарик упал на землю, мое сердце дрогнуло от всплеска темной родовой магии министра. Стазис-камера жены наполовину показалась из завала, и внутри нее все было черным от только что наложенного заклятия.
– Сколько времени продлится маскировка? – Я подавил желание растереть грудь, чтобы избавиться от неприятного ощущения, и это напряжение отозвалось болью в ребрах и ключице.
Министр покосился на меня, будто решая, выдавать ли тайну своей магии, но понял, что я и так время сосчитаю.
– Сорок две минуты.
– Всех вытащить не успеют.
– Сколько успеют.
Стазис-камера жены наконец целиком показалась на поверхности. Химера распутала ленты. Солдаты, повинуясь приказам командира, подхватили камеру и понесли вниз, к подводе. Нога идущего впереди солдата провалилась между камней, камера накренилась. Я метнулся на помощь, но спасательная химера обвила хрустальный короб лентами, и падение прекратилось.
Только когда черную от магии министра, оплавленную и пыльную стазис-камеру опустили на подводу, я с облегчением выдохнул. Спасательная химера уже устроилась на раме и шарила внутри завала спинными лентами.
– Надо ей глаза сделать. – Я посмотрел на министра. – Почему я не подумал снабдить ее глазами на эластичных щупальцах?
У него стало какое-то странное выражение лица. Я попытался объяснить ход своих мыслей:
– Ну смотри, когда надо просто живое существо достать откуда-то, ленты, конечно, даже отдельно от химеры с этим справятся. Но сейчас и участие ее сознания в работе не гарантирует положительного результата, ведь она не видит, что там внизу, ей приходится судить лишь по притупленному осязанию. Ей там нужны глаза. Но на лентах их располагать нельзя – помешают работе. Значит, надо сделать щупальца с глазами, чтобы они могли проникать в труднодоступные места и…
– Лавентин, твоя животина используется для извлечения всяких застрявших не к месту идиотов и поиска утопленников. Глаза на щупальцах ей не нужны.
– Но…
– Она и так прекрасно работает.
– За свой счет их приделаю.
– Прежде чем что-то куда-то приделывать ты должен кое-что снять, – процедил министр, но я так задумался о проблемах соединения зрительных окончаний и обучения химеры с динамичными глазами пространственному восприятию, что не сообразил, о чем он, и рассеянно поинтересовался:
– Что снять?
Министр шумно втянул воздух. И выражение глаз такое, словно хотел меня придушить.
– А-а-а, браслет снять, – сообразил я.
Он надвинулся на меня и грозно спросил:
– Ты этой проблемой занимаешься? Хотя бы немного?
– Я с духом родовым проконсультировался.
– Отлично. А что еще ты сделал?
Да ничего, я и у духа-то спросил мимоходом. Но об этом, наверное, лучше не говорить.
– Мама…
– Очень надеюсь, что теперь, когда она найдена, ты вплотную займешься моей проблемой.
– А убийство Какики? Разве это не приоритетное дело?
Его губы дрогнули, взгляд изменился.
– Да, с убийством надо разобраться скорее, – выдавил министр.
– Мне кажется, мамины похитители имеют к этому отношение. И нападавшие на Сарсанну. Их
