– Она нам верно сгодится? – озабоченно поинтересовалась Грейс у Песца. – Для операции-та? Чавой-то у нее с терпелкою не товось…
– Она сгодится, – серьезно заверил Родим. – Проверено. А твой русский… Ну, тоже сгодится. В первом приближении, так сказать. Главное, что мы его понимаем, остальное не столь важно.
– Грейс прекрасный профессионал и аналитик, – заявил Аугенталер, только-только пришедший в себя. – И, как видите, вовсе не беспомощная куколка, а вполне тренированный боец.
– Ага, – кивнул Лось. – Валькирия этакая…
– Вот всякими кляузными прозвищами попрошу не срамить меня вовсе! – нахмурилась госпожа немецкий агент.
– Ну, как же… – Казимир даже растерялся от неожиданности. – Могучие же девы-воительницы, все дела…
– Которые в Вальхалле прислуживают мужикам-воинам за столом! – холодно припечатала Грейс. – Мед разносят, прошмандовки позорные! Юбками трясут… Наверняка и всякие срамные обязанности выполняют!..
Рысь и Лось снова затряслись от беззвучного хохота, однако Родим опять остался серьезным.
– Не пойдет, – скучным голосом сказал он, обращаясь к немецкому куратору. – Вашего агента придется поменять. Нам необходимо стопроцентное взаимодействие, а при вот таком подходе нам половину времени придется улаживать конфликты внутри группы. Ничего личного, я беспокоюсь только о пользе дела.
– Прошу прощения, – сказал Аугенталер, – но взгляды фрау Грейс типичны для немецких женщин. К сожалению, мы не сможем заставить гражданина демократической страны поступать вопреки своим моральным ценностям и подстраиваться под… – Он дернул шеей, словно ему мешал тугой галстук. – Русских.
– Вы вежливо проглотили слово «диких»? – осведомился Песец. – Принимать помощь от нас ваши ценности вам не мешают… Что ж, как я и сказал в начале разговора, тогда мы работаем втроем. Все просто.
– Видите ли, Родим Афанасьевич, – Павличенко потер лоб, – это совместная операция. Одобренная и согласованная на уровне императора. Вы же наверняка понимаете, что не в наших компетенциях менять условия на последнем этапе и на таком уровне?
– Вам нужны компетенции или выполненное задание? – поинтересовался Пестрецов.
– Нам нужно задание, выполненное в соответствии с предварительными договоренностями.
– Сергей Васильевич, мы не агентурная разведка, – пожал плечами Родим. – Мы – полевые военные разведчики и кадровые диверсанты. Всё, чего мы добились в своих операциях, было сделано благодаря нашему дремучему дилетантизму именно в области агентурной разведки. Так что нам не впервой менять условия на последнем этапе и нарушать границы своих компетенций.
– Родим Афанасьевич! – жестко сказал Сергей Васильевич. – Если вы старательно не понимаете намеков, придется сказать открытым текстом. Император согласился пригласить вашу команду только потому, что немцы в обмен на это пошли на серьезные политические и экономические уступки Империи. Единственным встречным требованием правительства Беовульфа было участие в операции агента бундесбезопасности. На подготовку другого агента и замену фрау Кюнхакль потребуется время, которого у нас нет. Кроме того, она блестящий полевой аналитик и уже несколько лет занимается исчезновениями кораблей в том районе, что может очень серьезно нам помочь. Давайте просто возьмем с нее слово, что она подождет с отстаиванием своих демократических ценностей до окончания операции…
– Секретный агент под прикрытием в идеале должен быть малозаметен и внешность иметь самую заурядную, – сухо сказал Песец. – Вот посмотрите, к примеру, на меня: отведешь взгляд – и тут же забудешь, как я выгляжу. Светлана, разумеется, другое дело, но она обычно и задания выполняет, для которых необходима впечатляющая женская внешность. Казимир же – блестящий мастер маскировки, так что способен великолепно использовать свои впечатляющие габариты именно для отвлечения внимания. Да и его по большому счету тоже трудно отличить от какого-нибудь другого здоровяка. А Грейс… Женщина с такой внешностью и такой… моделью поведения… просто не способна сохранять малозаметность. Не говоря уж о совершенно не женских габаритах, которые всё это многократно усугубляют…
– Не факт, – возразил Аугенталер. – Тут может сработать фактор «от противного». Это знаете, как некоторые наемные убийцы надевают на акцию, к примеру, оранжевые кроссовки или пеструю куртку. Потом, когда свидетелей спрашивают, как выглядел преступник, они могут с уверенностью сообщить только одно: он был в оранжевых кроссовках. Или в пестрой куртке. Яркая деталь во внешности хорошо запоминается, но при этом прекрасно отвлекает внимание от всего остального. Свидетели порой даже не могут сказать, мужчина это был или женщина, в оранжевых кроссовках-то.
Пестрецов с кислым видом смотрел на немецкого куратора.
– Примерно то же самое происходит и с габаритным агентом женского пола, – воодушевленно продолжал тот. – У нас это называется «метод лишнего человека». Без сомнения, к Грейс будут прикованы все взгляды. Поэтому достаточно потом оставить ее в каюте, чтобы никто больше не сумел опознать всех остальных участников группы, что бы вы ни вытворяли до этого с ее участием.
– Это имеет определенный смысл, – с сомнением проговорил Лось, потирая подбородок.
– Не уверен, – откликнулся Родим, буравя куратора взглядом.
– И еще одно, – сказал Аугенталер. – У фрау Кюнхакль в этом деле личный интерес. На одном из пропавших в том районе кораблей находилась ее сестра…
– Это только подтверждает мой вывод о том, что агента Кюнхакль категорически нельзя привлекать к операции, – жёстко заявил Пестрецов. – Наличие личного мотива в разы повышает для нее опасность потерять контроль в критической ситуации и поступить эмоционально, а не рационально. И завалить всё дело.
– Грейс – профессионал, – надменно отозвался немецкий куратор. – Она гарантировала, что способна держать себя в руках… – Тут он вздохнул, покосился на Кюнхакль, сидевшую с каменным выражением лица, и продолжил: – Но только в том случае, если будет лично участвовать в операции. В противном же случае вы можете столкнуться с тем, что во время вашей операции в том же районе, мешая вам и путаясь под ногами, будет самостоятельно действовать еще один дружественный агент. Причем никак вами не контролируемый.
На некоторое время в кабинете повисла мертвая тишина. Пестрецов покосился на куратора и пожал плечами.
– Что ж, раз Александр Михайлович решил, что нам необходимо сотрудничать с немецкой разведкой, значит, быть посему.
Рысь с Лосем бросили на командира по быстрому взгляду. Безусловно, столь резкий разворот их удивил. Но Песец всю жизнь был себе на уме. Поэтому они трое, в общем-то, до сих пор и были живы…
– Можно уточнить, что послужило причиной того, что вы изменили свое мнение? – поинтересовался герр Аугенталер.
– Причин несколько, – нейтральным тоном ответил Пестрецов. – Например, определенную надежду мне внушило то, что Грейс не проронила ни слова с того момента, как я сказал «не пойдет». Это свидетельствует о ее высокой дисциплине и выучке. Если она постарается и дальше держать язык за зубами столь же успешно, у нас с ней может получиться.
Грейс еле заметно хмыкнула, но снова ничего не сказала.
Пестрецов тоже не стал развивать тему. Поэтому так и осталось не озвученным то, что в операции всегда может возникнуть необходимость кем-то пожертвовать, и если для этого под рукой будет чужой – что ж, тем
