Вероятно, следуя полученным инструкциям, Вайр доложил своему инспектору о плохом самочувствии, вызванном досадным рецидивом некоего хронического заболевания. Надзиратель запросил и получил разрешение уйти с работы раньше, чтобы посетить районного медике перед возвращением в жилблок.
Эсад покинул участок за три часа до окончания смены, как только прибыл другой надзиратель. Впрочем, Вайр не отправился ни на прием к районному медике, ни к себе домой. Вместо этого арбитр облачился в длинное коричневое пальто, взял небольшую, но явно тяжелую сумку и направился на запад, через деловой центр к Мирабадской транзитной станции Трансалтайской магнитоплановой дороги.
Подходя к вокзалу, Эсад как будто не замечал, что за ним ведут наблюдение или пешую слежку. Внешние ставни терминала были открыты, и снег врывался под крышу, засыпая перрон.
Спустившись на два яруса, Вайр неожиданно свернул в сомнительный подвальный закуток, где собирались бродяги и отбросы общества. Там арбитр ненадолго затерялся в сыром лабиринте бетонных опор, мусора и костров, разведенных в бочках из-под топлива.
Встревоженный Калтро решил, что нужно действовать, пока Эсад ничего не заподозрил. Агент Виенанд спустился с восточной стены вокзала на микроволоконном тросе и дождался Вайра возле южного выхода из колоннады на подуровне.
Как только мужчина в длинном коричневом пальто появился, Калтро бросился на него. Он мгновенно повалил жертву, перебил ей позвоночник и сломал шею.
Труп лежал лицом вниз на грязном рокритовом полу. Поднявшись, агент перевернул тело на спину.
— В такую ночку любой бедняк без вопросов согласится взять теплое пальто, — сказал Эсад Вайр за спиной у Калтро.
Агент развернулся. Стоит признать, он действовал очень проворно. В руке у него уже возник тупоносый лазпистолет. Калтро, как всегда хвасталась Виенанд, был превосходным оперативником, лучшим в Инквизиции.
Но обернулся он уже не к Эсаду Вайру, секторальному надзирателю пункта наблюдения KVF (арбитры).
Его встретила улыбка Зверя Круля. Коснувшись правого предплечья Калтро, ассасин раздробил ему кости. Лазпистолет выпал из беспомощных пальцев. Тут же Круль впечатал правый кулак в лицо агента.
Рука прошла насквозь. Ото лба до затылка. Костяшки пальцев раскололи заднюю стенку черепа Калтро, наружу хлынула мощная струя крови и мозгового вещества. Труп оперативника, подергиваясь, повис на кулаке Зверя. Тот выдернул руку, покрытую алой массой и парящую на холоде.
Тело агента рухнуло на пол рядом с мертвым бродягой в коричневом пальто. Растеклась лужа крови, темная и глянцевитая, над которой также поднялся пар. Она быстро свернулась и застыла на лютом холоде.
Круль посмотрел на труп.
— Неплохо, — признал Зверь, после чего досуха вытер руку об одежду Калтро, снова надел пальто и подобрал сумку.
Насвистывая удивительно жизнерадостный мотив, он направился к входу на вокзал магнитопланов и скрылся в морозной ночи.
Роб Сандерс
Хищник и жертва
Сообщение перехвачено…
Конкуренция — это универсальная константа. Территориальность — исходный параметр. Создание империи — ожидаемый исход. Галактика постепенно расширяется, но в ней никогда не хватит места всем желающим достигнуть могущества. Желания всех разумных видов стремятся к абсолюту, так же как и наши собственные. Речь идет не о простом хищничестве. Не об охотнике и добыче. Не о выживании сильнейшего. Я посвятил всю свою жизнь и даже больше исследованию этого вопроса: великого замысла отбора и видообразования. Вселяющего одновременно благоговение и ужас.
Высшие существа в нашей Галактике конкурируют не за ресурсы и пищу. Им всем нужно нечто большее, нежели базовые потребности. Они соперничают между собой просто потому, что могут. Это — хищничество внутри группы. Одни хищники убивают других. Охотятся друг на друга. Словно волки, решившие завалить льва.
Мы участвуем в техноэволюционной гонке вооружений. Галактика испытывает нас на способность властвовать, процветать, существовать. Наш успех, однако, в то же время является нашей неудачей. С каждым шагом по пути к просвещению, господству и превосходству над другими мы роняем в землю семена собственного уничтожения. Пытаясь искоренить прочие разумные виды нашей Галактики, мы заставляем их адаптироваться. Учиться на ошибках на генетическом уровне. Мы создаем конкурентов, которые в своем эволюционном развитии приобретают все больше инструментов для того, чтобы стереть нас с лица Вселенной.
Я размышляю об ужасных вещах, коими являются наши достижения. О том, что нам нет числа и вся наша культура основана на завоевании. О наших производственных мощностях, достижениях в нематериальной сфере и могучих кораблях, несущих наши жуткие орудия войны в межзвездное пространство. В моих мыслях всплывают образы принцев Галактики и созданных на основе их генетического материала легионов — наших космических крестоносцев. Они — смертоносный дар для вражеских империй. Я думаю об этих безрадостных вещах… и понимаю, что мы обречены.
Глава 1
Сегментум Солар — пограничные секторыКак такое могло произойти?
Во всех анналах истории навряд ли удалось бы найти подобный случай. Обычно захватчики объявляли о своих намерениях с помощью армий или космических флотилий. Некоторые с мрачным спокойствием дрейфовали в бездне космоса, а иные появлялись на границах наших систем так внезапно, что с обшивки их судов не успевала исчезнуть ледяная корка, оставшаяся после выхода из варпа. Все они были пришельцами. Иногда дикими и безрассудными, иногда ненасытными или холодными и расчетливыми. Они своими чужацкими глазами наблюдали за распространением человечества и надеялись, что смогут остановить волну. Империум вышел за границы нейтральной территории, и ксеносы на границах начали огрызаться. Периодически агрессоры занимали незаселенные пространства, клочок за клочком, или разжигали давно забытые конфликты, отвоевывая потерянную в прошлом родину предков. Именно такими были испытания, выпадавшие на долю людей в огромной и враждебной Галактике.
Так было до пришествия Зверя.
Ранние признаки грядущей катастрофы затерялись в обыденных ритуалах и рабочей рутине, из которых состояла жизнь миллиардов людей. На сотнях планет граждане Империума жили и работали, даже не подозревая о том, что сквозь пустоту космоса к ним несется послание. Поначалу шумовые всплески поглощались вокс-статикой звезд и реликтовым микроволновым излучением. Они были едва заметны на фоне звуков, издаваемых грузовыми челноками, двигавшимися на субсветовой скорости, и эфирного рокота, с которым торговые флоты входили в систему и уходили за ее пределы. Их заглушили орудийные залпы имперских фрегатов, сражавшихся с пиратами на окраинах пограничных регионов космоса. Они потонули в грохоте промышленных предприятий планетарного масштаба и гомоне миров-ульев. В речитативе гимнов, эхом разносившихся под сводами соборов и в непокорном гомоне неугомонного человечества.
Но постепенно шумы стали громче и резче, более настойчиво обозначив свое существование в инфразвуковом диапазоне. И тогда Империум вынужден был обратить внимание на глашатая своей судьбы. Первыми его услышали те, кто слушал. Чьи разум и уши уже готовы были принять сигнал.
