Глория снова начала рассказывать, вспоминать, жалеть себя, как и все люди, которым «сломали» жизнь и судьбу. Которым казалось в мечтах, что жизнь могла быть намного лучше, нежели быть прикованным к постели или передвигаться на инвалидной коляске. Она, несомненно, говорила убедительно и красиво; вспоминала, «прокручивала» тот день, изменивший её судьбу. Что всё могло быть по-другому, если бы она прислушалась к словам матери, если бы она почувствовала, что Рекс не выпускает её из дома, потому, что и он чувствует опасность, беду. Но… Андрей, в таких случаях не перебивал её, не останавливал, не старался проявить участие в её размышлениях, не разбирать подробно то утро, утро, изменившее жизнь Глории. Тем более, когда она заводила «старую пластинку» (так называл разборки Глории с самой собой Андрей), так красноречиво это делала. Не доставали его вздохи и мечты ещё и потому, что Глория всегда заканчивала их одним: «Зато я встретила тебя, Андре, мою любовь. Мою награду, после того, что мне пришлось пережить, выстрадать, стать такой, какой я стала. Ты моё – всё. Люблю тебя. Твою душу. Другой бы уже оставил меня, сбежал бы, развёлся, а ты любишь меня – с каждым годом всё сильней, я это чувствую, мой Андре, мой рыцарь, моя звезда. И моя любовь растёт к тебе в благодарность твоей и, соединившись воедино: твоя любовь ко мне и моя к тебе, рождают счастье…»
Такими словами заканчивала Глория свои воспоминания. Вот и сейчас, когда они лежали и не могли заснуть, она повторила всё слово в слово. Андрей поцеловал её и улыбнулся. Никакой обиды, на то, что говорила: «Жизнь могла быть другой», никакой злости на слова, которые другого человека могли бы ранить, заставить принять решение – уйти. Это – любовь. Андрей знал, что сердце Глории и она сама, такая хрупкая, нежная и беззащитная, принадлежат только ему. И он чувствовал большую ответственность за судьбу Глории.
Мать Глории была рада и не беспокоилась за дочь, судьбу которой изменила жизнь за пару минут; но случай, ах, этот случай, всё исправил. И когда Глория и Андрей связали свои чувства браком, мать легко вздохнула.
Мать Андрея, вначале, смотрела на это иначе. И до свадьбы она говорила ему, что они – не пара. Город маленький и слухи распространяются в таких городках быстро, и не беспочвенно. «Андрей, проснись! Любовь слепа», - говорили одни. « Любовь – болезнь» - добавляли другие. «Оттуда, куда она ходит, дорога одна - на кладбище», - поясняли третьи. Жестокие слова, порой, приходилось слышать и переживать Андрею. Но он слушал только своё сердце. А сердце ему говорило: «Ты нашёл свою любовь, своё счастье, своё всё, свою половину». Любовь – чувство, не поддающееся формальному определению. Любовь – высшее эмоционально-духовное состояние душ и сердец двух людей. Её основа в открытии духовной ценности в человеке, которого любишь. Она не скована даже нравственными оценками, осуждениями со стороны, кривотолками и сплетнями. Она – развивается. Любят не «потому что», а «несмотря ни на что». Любовь – глубокое чувство, настолько глубокое, что до неё просто не доходят, не опускаются на такую глубину, осуждающие её слова, сплетни, слухи. Они так и остаются – на поверхности. У злых слов нет столько кислорода, чтобы опуститься на ту глубину, на которой находится любовь. Она – вершина нравственного отношения человека к человеку. Она – весна, солнце, морской ветер, белые облака. Любовь всегда на стороне любящих сердец. Она выталкивает влюблённых за рамки обыденности, общепринятого. Она – бог для любящих сердец. Любовь – свобода. Любовь – высший долг. Только вышеописанное называется любовью. Всё остальное - сожительство, даже если люди живут в браке. Андрей это чувствовал и понимал.
- Люблю тебя, моя спящая королева!
- Минуты не проживу без тебя, мой Андре!
- Тебя достали, наверное, мои приступы гнева?
- Нисколько. Вернёмся к начатому разговору. Ты позавчера укололась. Я думал ты…
- Решила расслабиться. Больше не повторится. Обещаю.
- Звони, когда хочешь исчезнуть или расслабиться. Тогда у меня не будет надобности ездить и искать тебя. Глория, я так волнуюсь, когда тебя нет рядом. Мне становится не по себе. В голову лезут разные мысли, несущие в себе тревогу. Ты должна понять меня. Оберегать от этого.
- Обещаю, мой Андре. Обещаю. Буду звонить. Самой следовало догадаться. Голова не сработала. Это не эгоизм по отношению к тебе. Не проявление неуважения к тебе, поверь.
- Верю.
- Я прощена?
Андрей вздохнул, поцеловал Глорию в лоб и сказал:
- Да. А ты знаешь, мне почему-то спокойно в больших городах. Люди, суета…
- Мне тоже. Андре, когда тебя уже переведут на работу, или как там у вас называется то, что вы делаете, в большой город? В Москву, Петербург… Ты столько много работаешь. Иногда сидишь сутками за компьютером. Твои начальники должны ценить тебя.
- Возможно, это и случится когда-нибудь, как только закончим эту работу.
- Опасную для нас работу. Да, дорогой?
- Надеюсь, что…
- Нас не устранят прежде, - перебила его жена.
- Дай-то Бог!
- Значит, это серьёзно! И хорошо, что мы живём одним днём. Это правильно. Всё – сегодня, всё в настоящем. Никаких заплывов в будущее.
- Ни-ка-ких! - повторил одобрительно Андрей. - Всё – сегодня. Сию минуту.
- Так что же мы теряем время?
- Отлично! Ты ожила. Иди ко мне, мой весенний ветерок, моя прохлада, моё дыхание.
- Какие слова!..
* * *
- УЖЕ ТРИ ЧАСА НОЧИ, а мы не спим. Даже это… не помогло.
- Завтра с утра я начну работать, как только включат все свои компьютеры и ноутбуки, и до часа «Х».
- Пока все не взломаешь?
- Глория, а почему ты таблетки не просишь? Обычно, после малины, ты без них не обходишься.
- Наступил новый день. Скоро начнёт светать.
- И что?
- Сегодня православный праздник Благовещение. Я верующая, ты забыл?
- Верующая и… - Андрей не стал произносить слово, которое, произнеси он его вслух, ранило бы Глорию.
- Верующая наркоманка. Называй всё своими именами и значениями, к глубокому
