Через несколько месяцев принцесса забеременела.
Он сначала сам это понял по заплаканным глазам и горькой усмешке, когда вошел в ее комнату. А позже, когда поцеловал соленые губы, она и сама сухо сообщила:
- Я беременна.
Он был счастлив. Кружил ее по комнате, целовал все ее лицо и представлял себе маленького светловолосого мальчика, похожего на маму.
- Его ты тоже убьешь? – тихо и зло спросила она, глядя прямо на него.
- Это мой ребенок, – он сказал это грубее, чем нужно было, и вышел из комнаты.
Заперев дверь на ключ, он тихо прислонился к ней и постарался сделать хотя бы один вдох без дикой боли в груди. Внутренности выкручивало от мыслей о том, что он натворил, чтобы быть рядом с ней. Вместо того, чтобы жениться на ней, он пожелал пролить реки крови, убить столько невиновных людей, убить ее сына и отца, а все ради чего? Она даже на него не смотрела и не посмотрит.
До самого рождения ребенка их отношения не изменились. Она тихо ненавидела его, деревенея каждый раз, когда он входил в комнату, несмотря на то, что он больше не пытался взять ее. Он же чувствовал свою вину, но не мог извиниться перед ней. Он мечтал увидеть своего ребенка, увидеть любовь к себе в ее глазах, и понимал, что разрушил это все сам. Он мечтал о сыне, а родилась девочка.
Родилась, ознаменовав своим рождением смерть принцессы и делая его полноправным королем Атуора. Он не знал края своему горю, разгребая землю с могилы в отчаянной попытке вернуть ту, что перестала улыбаться в тот день, когда он явился к ней домой во второй раз, неся смерть и разрушение. Она не смогла его полюбить, и в этом была лишь его вина. Он рыдал, словно младенец, не отходя от могилы несколько часов, не обращая ни малейшего внимания на проливной дождь и не видя края его горю. Он не смог даже извиниться за все, что он натворил, превратив ее жизнь в сущий ад.
Прошло долгих пять лет, прежде чем он понял, что дочка, так похожая на свою мать, любит его, любит в ответ на его чувства. Он души в ней не чаял, возвращаясь из любого похода, спеша во весь опор, загоняя лошадей, чтобы увидеть небесно-голубые глаза дочери. В тот раз он спешил из похода, погоняя своего скакуна далеко впереди войска. Ему очень хотелось поскорее подарить малышке деревянную дудочку, что звуком подражала пению синицы. Маленькая игрушка была привязана к седлу и постоянно возвращала к себе его взгляд, заставляя тепло улыбаться. Вот-вот он вернется домой из далекого похода и будет сидеть, счастливо улыбаясь, и наблюдать, как малышка изучает новую игрушку.
Он с большим трудом сумел вовремя остановить взмыленного коня до того, как он чуть не растоптал прохожего, так некстати вышедшего на дорогу.
- Юродивый, дорогу! – конь гарцевал, нервно хрипя на натянутые поводья.
- Остановитесь, король. В замке враги, - человек говорил негромко, но Ясон все услышал, соскочил с коня и подошел к бродяге ближе, - рассказывай, странник.
- Я знал, что вы прибудете раньше всего войска. В замке переворот. Вам нужно спешить. Отправляйтесь к отцу за подмогой. Спасайте свое королевство.
Первая мысль обожгла адским холодом, а затем арктическим огнем. Дочка.
- Мне нужно в замок, там дочь, - он порывался было вскочить снова на лошадь, ему было совершенно плевать, как он вытащит незамеченной малышку из замка. За нее было не жаль и умереть.
- Вам туда не нужно. Они убили наследницу.
- Да?- тихо переспросил потрескавшимися губами он, прислушиваясь к ширящемуся внутри комку всепожирающей черноты, бешенной боли, что заставляла почти сгибаться пополам, желая только кричать. Ему казалось, что из него только что голыми руками вынули сердце, так сильно и неправдоподобно больно было даже подумать о том, что его дочери больше не было на свете. Она больше не ворвется в его покои утром, шлепая по холодному полу босыми ножками и обнимая его горячими ладошками. Ее больше нет.
Ясон покачнулся, в полной мере осознавая, какую боль он причинил Злате когда-то. В этот момент он ненавидел себя больше, чем тех несчастных, которые посчитали, что смогут удержать власть в замке, который Ясон перестроил для себя. Глупцы познали все возможные смерти, за одну только мысль о том, что посчитали себя подобным ему.
Он убил каждого, кто затевал переворот, пытаясь найти виновных, пытаясь успокоить загнанно, дико бьющееся сердце, раздавая удары мечом каждому, кто хоть отдаленно помог бунтовщикам. Перерезал горло, вешал, топил, вытаскивал мерзавцев из теплых постелей, глухих подворотен и темных подвалов. Когда последний из причастных к смерти дочери перестал дышать, Ясон не почувствовал облегчения.
Лишь глядя на холмик могилы дочери рядом с могилой Златы, он, наконец, понял, что главный враг себе – он сам.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/
