Тогда, может быть, не так уж важно, где именно жить? Что здесь, что там мы стремимся приблизить свою жизнь к нарисованному нашим воображением идеалу. Для меня лично такой идеал - это дом, дарованный Мастеру в конце его пути.
И в Миннесоте такой дом очень уместен. Он там, на севере, в лесах, в стороне от бетонных авто-страд - из неотесанного камня, с мостиком через ручей. Свет горящей свечи в окне и тихая музыка. И плющ по стене, и озеро, в которое осенью будут тихо падать красные, коричневые и желтые листья. А зимой в тишине звездной ночи скрипит под но-гами снег. Можно набросить куртку, сбегать по морозу в сарай за дровами, растопить камин и си-деть, глядя в огонь.
Там мы будем встречаться с друзьями и го-ворить о том, что интересно и что хочется понять.
Я верю, что этот дом здесь. Я иду все той же извилистой дорогой из разноцветного кирпича, ко-торая много лет вела меня по России. Вот уже шес-той год шагаю я по ней здесь, в Америке. Дорога эта то поднималась до горных перевалов, где захва-тывает дыхание от ледяного ветра, то вилась душ-ными и опасными болотами, куда очень запросто соскользнуть. И исчезнуть в мгновенье ока в чер-ном омуте - только пузыри болотного газа забуль-кают на поверхности.
Сейчас идти веселее - лесами, между чу-десных озер. В доброй Миннесоте дорога должна привести к моему дому, пристанищу, от которого уже никуда не нужно будет торопиться.
Миннесота
Июль 2001
Беженцы
Чтобы не запутаться в определениях, скажем сразу, что настоящими нашими беженцами американская администрация не занимается. Не интересны они ей, да и в принципе американ-цам непонятно, как могут бежать русские из осво-бодившихся от советского гнета республик быв-шего Союза.
Речь у нас пойдет о беженцах религиозных. Чудны дела Твои, Господи - по американским зако-нам проживающие на территории бывшего Советс-кого Союза баптисты и пятидесятники до сих пор имеют статус гонимой церкви. Рухнула берлинская стена, а за ней и Советский Союз. Почил в бозе Со-вет по делам религии. По хлябям и весям России бродят толпы пилигримов - проповедников и мис-сионеров всех мыслимых и немыслимых течений и направлений протестантизма. Но Конгресс об этом не знает. С точки зрения американского законода-тельства лютые комиссары в кожаных куртках до сих пор арестовывают и швыряют в тюрьмы несчастных протестантов за их религиозные убеж-дения. Комиссары размахивают наганами, дико вращают глазами и пинают воющих гонимых кова-ными сапогами в нежные зады.
Таких беженцев Америка любит трога-тельной любовью. Каждой приехавшей семьей занимается социальный работник. Все прибывшие страстотерпцы проходят тщательное медицинское обследование. Каждая семья получает бесплатную медицинскую страховку, фудстампы, наличные деньги и так далее. Взрослые бесплатно учатся, их детей определяют бесплатно в детский садик (для непосвященных - и то, и другое в Америке стоит очень дорого). Естественно, что беженцам помога-ют найти работу, предоставляют переводчика - проще говоря, вокруг них водят вдохновенный хоровод.
Эту праздничную суету изгнанники вос-принимают, как само собой разумеющееся. А как же иначе? Должна же Америка создать им прилич-ную жизнь?
Мне беженцы нравятся. Нравится их прос-тота, незамутненный взор и твердая убежденность в своей исключительности и правоте. Женщины в косыночках и белых носочках. Разговаривая улы-баются кротко и пристойно. При малейшем поводе - да, впрочем, и без всякого повода - начинают про-поведовать, стремясь обратить нечестивца в истин-ную веру. Отделаться от них, оставаясь в рамках приличий, очень трудно. Бессмысленны робкие по-пытки объяснить, что я неплохо знаю протестант-ское богословие, знаком с их вероучением и что, вообще, у меня есть свои собственные убеждения. Все это для них пустой звук. Раз не баптист (или пятидесятник - в зависимости от того, с кем конк-ретно имеешь дело) - значит о Христе никогда не слышал, пребываешь в бездне невежества, и нужно срочно тебя из этой бездны извлечь.
Изъясняются на диком жаргоне. Вполне можно услышать такое:
-Ну что Тексас? Мексиканы, да ковбойцы. Не-е, мне больше нравится Уошингтон, у меня сво-як там, город еще такой есть на берегу Пасифика, забыл название. -
Вообще, провести с ними несколько часов - испытание достаточно тяжелое, поскольку бежен-цы ничего не читают, потрясают дремучестью, и говорить с ними, кроме, как о делах духовных, не о чем. Любые отвлеченные темы воспринимаются, как стартовый сигнал к агрессивной проповеди.
Устремленные всей душою к небесам, они, тем не менее, проявляют живой интерес к воз-можности еще что-нибудь урвать от Америки бес-платно. На вэлфэре сидеть скучно, поэтому в своем большинстве изгнанники подрабатывают за налич-ные. Но, чтобы не расстраивать заботливого соци-ального работника, ей об этом не говорят и доходы не декларируют. Перед отъездом в Америку бежен-цы, естественно, продали дома, машины и другие мелочи суетной мирской жизни, и деньги привезли с собой. Социальному работнику они об этом, опять-таки, не сообщают. Во-первых, зачем отвле-кать занятого человека, а, во-вторых, что значит все это - тленное и преходящее - в свете грядущей для избранных вечности?
Прошлой осенью я переводил для главы такой семьи. Для простоты назовем его Сергеем. Семье предстояло вселиться в программную квар-тиру. Что это такое? Представьте себе, что вы арен-дуете жилье за 1000 долларов в месяц. Из них 900 долларов платит дядюшка Сэм, а вы платите 100 (из денег, которые, опять-таки, дает дядюшка Сэм). Это и есть программная квартира.
Глядя на нас светло и печально, Сергей до-тошно выспрашивал сотрудницу отдела социаль-ных служб, как еще можно уменьшить его долю в квартплате. В полном умилении сотрудница судо-рожно бросалась пересчитывать в очередной раз коэффициенты, чтобы выжать для бедной семьи лишние пятнадцать долларов. Может быть, как раз этих пятнадцати долларов и не хватит, чтобы купить меньшенькой ботинки к школе!
Через пару дней мы со Светой решили ус-троить небольшой праздник и заскочили в русский магазин, чтобы побаловать себя разносолами. Рус-ские магазины - дело достаточно дорогое и способ-ны пробить ощутимую дыру в бюджете, если загля-дывать в них слишком часто. Стоя с женой в оче-реди, слышу впереди кроткий приятный голос. От-куда же он мне так знаком?
Прохожу вперед. Ба! Да это же наш мученик веры - Сергей. Перед ним гора пакетов. В послед-ний упаковываются только что взятые сосиски. Эх, жалко, сотрудницы социального отдела нет! Пора-довалась бы, ободрилась, узнав, что, оказывается, не все так плохо. А то ее
