Жена в отношении своего имени сразу пове-ла политику суровую и бескомпромиссную. Вам ли рассказывать, что американцам одолеть имя Свет-лана все равно, что лезть ночью через двухметро-вый забор с колючей проволокой наверху? Я уж уговаривал жену:
- Да пусть Ланой зовут, тебе-то что? -
Никаких Лан. Приучила всех на работе называть ее Светланой. И называют: трясут от усилий головой, заикаются, но выговаривают.
С именами разобрались. Вовсе не обяза-тельно становиться Сэмом или Бобом, если попал в Америку. Странно, но факт – здесь даже Вася мо-жет благоденствовать, оставаясь таковым.
Этим летом в Краснодаре, узнав, что я из Америки, меня на полном серьёзе спросили, поче-му у меня нет акцента. Вот так. Значит пора выра-батывать акцент. Время от времени в поисках сло-ва нужно щелкать пальцами и раскатисто картавя на букве "р", приговаривать: "Kak eto skazat"? Kak eto budyet y vas po ruski?"
Конечно, все это муть сиреневая. Акцент может появиться или у тех, кого привезли в Аме-рику в нежном возрасте, или, допустим, если дама замужем за американцем двадцать лет и по-русски общаться было не с кем. В таких ситуациях иногда возникает сразу два плохих языка. Пару недель назад делегацию, с которой я работал, знакомила с одним мрачноватым заведением русская сотрудни-ца. С коллегами она разговаривала на плохом анг-лийском с чудовищным акцентом, а русский, на ко-тором она общалась с нами, был еще хуже. Это мне напомнило рассказ Сергея Колбасьева о короле Греции, который вообще-то был датчанином. За многолетним отсутствием практики родной дат-ский язык он забыл, а греческому не научился, по-тому, как было это ниже его королевского дос-тоинства.
Но это, конечно, крайности. С языком и без них картина грустная. Сплошь и рядом наши впле-тают в свою и так замусоренную американизмами русскую речь что-то вроде "Зэтс ит" (произноше-ние полностью соответствует написанию) или "Кам он" или еще что-то, демонстрирующее собеседни-ку, что русский язык - это вынужденная уступка, а вообще он даже сны только на английском видит.
Предполагается, что русский в Америке должен или раздуваться от ощущения собс-твенного превосходства над остальными обита-телями планеты Земля или, наоборот, быть су-ществом желчным, всем недовольным - в состоя-нии постоянного душевного надрыва и надлома.
А с чего бы, собственно? С чего раздуваться или, наоборот, скорбеть? Америку я не идеализи-рую, а в Россию обратно не хочу. Вот так. Очень просто. Не подвиг и не трагедия, а смена декора-ций.
Ладно, вернемся к стандартным вопросам....
Так, вот, ощущаю я себя русским. Русским, который живет в Америке. Правда, тут же следую-щий вопрос: А что же это означает?
Это, прежде всего, означает, что я принял американские правила игры. Не хамлю в магази-нах, не обгоняю машины по обочине, улыбаюсь встречным и поперечным вместо того, чтобы ода-рить их угрюмым взглядом. Ничего от американ-цев не ожидаю. Улыбка просто означает: "Я вас вижу". Не ожидаю чудес, зная, что бюрократы аме-риканские ничем не отличаются от своих российс-ких коллег или каких-либо еще. Не обольщаюсь, когда хвалят по поводу хорошо сделанной работы. Сегодня похвалят, а завтра, если это будет выгод-но, погонят - это здесь запросто.
Количество идиотов на душу населения в любой стране примерно одинаково. Точно так же обстоит дело с придурками всех мастей, дебилами и далее по списку. Другое дело, что не дают им в этой стране развернуться. Кто-то может с удоволь-ствием и нахамил бы или еще чем выразил позывы души, но ведь добром не кончится, вот беда в чем... Вот и сидит, мучается.
Любые обобщения по поводу американско-го (как и любого другого) национального характера отдают примитивом и, чаше всего, пещерным шо-винизмом. Конечно, Россия, страна мистическая (что самими же русскими и придумано) и умом ее не объять. Не объять, и ладно. Только, вот, почему-то считается, что Америку умом объять - это раз плюнуть, как два пальца....
Всего в них хватает, и хорошего, и плохого. Хорошего больше.
В работе американцы мне нравятся, в пов-седневном общении тоже, и этого вполне достаточ-но.
Вне работы я с ними не общаюсь. Но только потому, что я живу в своем русском самодостаточ-ном мирке и нужды в американских друзьях-прия-телях не ощущаю.
Я ведь никому не давал клятв, что, переехав в эту страну, я обязуюсь активно внедряться в аме-риканское общество, то есть, заняться усиленной ассимиляцией себя в Америку. Это общество, слава Богу, вполне приемлет нас и такими, какие мы есть - не ассимилированными.
Мы (наша семья) похожи на корабль в оди-ночном плавании. Русский корабль в американском море.
Книги русские, телевидение русское. Круг общения русский.
Английский в семье не принят. Собственно, такого запрета никогда не было, но если бы я заме-тил, что дети между собой общаются на английс-ком, наверно появился бы и запрет. Насмотрелись мы на семьи, где родители с детьми говорят по-русски, а дети с ними по-английски. Когда вырас-тут и уйдут из семьи, будут сами выбирать, нужен им русский или нет. А пока они и русские, и амери-канцы одновременно - больше, наверное, все-таки, русские.
Информации мне в здесь хватает и без аме-риканского телевидения. Три русских канала впол-не устраивают. Утро начинается с выхода на интер-нет. Посмотрю один сайт российских новостей, второй. Гляну, где и чего творится.
Вот так, без надрыва и слез на щеках. Бури, которыми сопровождалось вживание в чужую страну, позади. Естественно, прошел все положенные стадии - очарования Америкой, оттор-жения, примирения с ней.
В общем-то, когда человек определился со своим местом под солнцем, он не рыщет в душе в поисках ответа на коренные вопросы бытия. Живет себе и живет. А иначе, зачем было гать городить?
Итак, выяснилось, что к американцам я от-ношусь достаточно хорошо. А они ко мне? Чтобы ответить, нужно признать одно грустное обстоя-тельство, которое многое ставит на свои места.
Так вот - меня здесь не ждали. Даже совсем не ждали.
Не всматривался дядюшка Сэм светло-го-лубыми глазами в облака в ожидании прибытия лайнера со мной на борту. Не встречали в аэропор-ту с хлебом-солью или, хотя бы, с банкой пепси представители общественности, а также госдепартамента и INS (Департамент иммиграции и натурализации).
Горестно сознавать, но Америка без меня как-нибудь обошлась бы. А из этого факта следует естественный вывод. Не должны американцы де-монстрировать, как это здорово, что я, наконец-то, осчастливил их страну своим прибытием. Они мне вообще абсолютно ничего не должны. Наоборот, я должен доказать, что не нахлебник, что зарабаты-ваю себе на жизнь и не прошу подачек у государс-тва.
Казалось бы, самоочевидно. Однако не всем нашим эта истина понятна. Особенно уязвимы в этом отношении так называемые религиозные беженцы. Их Америка встречает с размахом. Все права, все социальные пособия, бесплатная учеба, страховки
