В восемь, утра мы были на противоположном берегу, лодку затащили в кусты, усевшись рядом стали ждать, можно конечно пойти навстречу, следы колёс видны, но какие тут « правила» поведения нежданных и незваных гостей? Скрип колёс, потом «цоб» - «цобе», в пятидесяти метрах появилась теле……, нет не телега, шарабан, большие колёса, остальное из жердей, два мужика в сероватых длинных рубахах и коротких штанах, босые, в соломенных шляпах. В шарабане две большие корзины из лозы. Остановились, выпрягли буйволов, из кустов вытащили лодчонку, из шарабана вытащили невод- бредешок, метров тридцати, загрузили его в лодку, длинную веревку привязали к шарабану, где у охапки травы стояли буйволы лениво жующие зелёную траву. Уселись в лодку, один на вёсла, второй травил сначала верёвку, а потом и бредень высыпали, повернув против течения. Всё это не спеша, слаженно, слегка переговариваясь, потом оба налегли на вёсла. Через 40 минут, обе верёвки завели на ярмо буйволам, и уже они потащили бредень на берег. Это мы наблюдали уже стоя на виду, заметили нас. Судорожно подались к шарабану, вытащили что то в виде копий, у одного в руке секира, иначе не назовёшь. Стоят плотно, за спиной буйволы с телегой- шарабаном. Ружьё за спиной, руки слегка приподняв, показываю,- пустые, иду к ним, Аркадий и Ирина остаются на месте. Подхожу, отец с сыном или братья, но разница возраста большая, сероглазые, русые, относительно аккуратные бородки, явно подрезают иногда, в глазах испуг –тревога. Приветствую, пытаюсь разговорить, молчат, своё оружие всё так же держат в руках. Русские мы, вон там живём, показываю на горы,_ славяне, ну что вы как не люди .
Смотрю, переглядываются, слегка расслабились, « Славы»?, переспрашивают; тут до меня доходит, он то говорит, почти по нашему. « Славяне», говорю,- расслабляются ещё чуть. Начинаем знакомиться. Подходят Аркадий с Ириною, оба в одинаковом камуфляже, зелёно- желто- коричневом, только Ирина в кроссовках, а Аркадий в берцах. Удивлённо смотрят на Ирину, женщина, так одета? Через пол -часа, мы уже вместе выбираем в корзины рыбу. ( Копыть») старший и Ждан, дядя с племянником, говорят на какой то смеси белоруского, украинского языков, много слов не понимаем, но в общем, смысл улавливаем. С трудом убеждаем взять с собой в селение, бьём на желание торговать. Ещё два раза заводили невод, мы с Аркашей в этом на вёслах поучаствовали. Ирина развела огонь, вскипятила чай, разложила подкопчённое мясо, пригласила всех к «столу». Мужики, как то парнями их трудно называть, отошли к воде, помыли руки, умылись, мы с Аркашей с ними, затем забрав из шарабана корзинку подошли, выложили лепёшки, несколько мелких яиц, развернули тряпицу с куском сыра. Мы им подвинули мясо, кружки с чаем, а сами взяли по куску лепёшки, дегустировать. Чёрствая, сухая, пресная и видно, что помол грубый.
Связались с «Утёсом», доложились. Потом были два с половиной часа дороги, меж холмов, покрытых буками и дубами, по балкам густой кустарник, иногда попадались бамбуковые рощицы. И вот меж двух холмов деревенька. Два-три десятка хаток, ещё постройки, помельче, всё обнесено тыном. На реке запруда с колесом, маленькое озерцо. Видны убранные полоски с копнами, ещё полосы с чем-то не убранным.
Нас уже ждали, человек сорок разного возраста встречали у ворот. Копыть подошёл к старику и рассказал о встрече, подошёл я; « мы к вам с миром», развернули вафельное полотенце, выставили на него наши подарки и преподнесли старейшине. Старейшина оглянулся, тут же появилась молодая женщина, в руках деревянный поднос и на нём свежая лепёшка, на ней глиняная солонка с щепоткой сероватой соли, Ирина вытащила баночку с солью, наполнила солонку белой солью, мы отломив по кусочку от лепёшки макнув в солонку отправили в рот. Старейшина обалдел. Повторив ту же процедуру, старейшина, обняв нас, «Славы»! Да,- «Руссы». Ужин, во время которого все старались подойти поближе и если не потрогать одежду то хотя бы рассмотреть нас, прошёл быстро. Потом мы сидели со старейшиной и ещё двумя стариками говорили о торговле, попросив принести что у них есть. Они с интересом рассматривали наши крупы, Будивой подержав в руках рис, сунув в рот несколько зёрен и пожевав, сказал что очень давно он такое зерно кушал название не помнит, но очень дорогое, привозят издалека, просо узнали. Перловка им не знакома.
Мы же рассматривали их зерно, что-то похожее на пшеницу. «Спельта», пояснил Будивой, Идёт на помол для повседневной пищи. Вот «эммер», это для продажи, большим спросом пользуется, но и мы для себя оставляем немного, а это сорго, из него каши готовим, для праздников пиво. Льняное масло, а лён идет на ткани, сыр кругами, очень сухой, долго хранится, вот это мы продаём. Через 3 недели весь урожай будет собран, наступит сухой месяц и все повезут урожай в Равенту на ярмарку. Мы здесь 25 лет живём, отработали «долговую» и ушли на свободные земли, ещё одна наша семья отрабатывает долговую, через два года, должна присоединиться к нам, сейчас отдают треть урожая городу, первые пять лет половину отдавали. Можно деньгами, но это очень много, никто ещё не отдавал деньгами. Тут мы начали расспрашивать, о деньгах. Талер, монеты только по 1 талеру - это по весу 2,5 лота ( 31,83гр) серебром. Есть мелкая медная монета сотая талера, крейцер. Попросили показать, неохотно принёс, «1 TALER» Грубоватые монеты, кажется серебро, спрашиваем, а золото? да есть флорин золотой, но очень дорогой, 10 талеров за него дают. А самородки принимают? Да, принимают менялы по весу и качеству, но с выгодой десятую часть оставляют себе. Понятно, а деньги других стран, как? Если известные деньги, то уже знают все, за какие- сколько, а если незнакомые то по весу и проверяют на качество золота. А на каком языке говорят, жители Равента на ЛАТЫНЕЦЕ, а вообще много языков, даже наш язык славов купцы знают. Потом ходили по селению, смотрели, щупали, спрашивали. Тут мы поняли, что переусердствовали мы со своим домом. У них были хаты турлучные как они сказали, устанавливаются опоры –стойки надёжные, поверху укладываются балки, всё связывается наискось жердями, укрывается и увязываются со
