-Простите, что беспокою, Анна, но может, вам нужно что-нибудь?
-Нет, оставь меня, - ответила я, даже не открывая глаз.
-Простите… я в гостиной нашла письмо для вас от мистера Фаррелла. Не знаю, видели вы его... подумала, может это важно...
-Дай его мне, - попросила я, присаживаясь на кровати. Я увидела изумленный взгляд Милы, когда та заметила мой припухший нос и ссадины на запястьях. -Мы повздорили, - пояснила я.
-Я оставлю вас, позовите, если что-то понадобиться.
-Хорошо, - я открыла конверт и стала читать:
Анна, я улетаю в Париж. Квартира и машина принадлежат тебе - документы в ящике стола. Прислуга оплачена на полгода. Деньги ты будешь продолжать получать на свой счет ежемесячно, как мы и договаривались. Пусть это будет компенсацией.
Я думаю, мы больше никогда не увидимся, так что прощай…
М.Ф.
-Пошел ты! - я бросила письмо и заплакала.
Вечером, когда Мила ушла, я осталась одна в пустой квартире. Одиночество… Впервые я поняла, что значит это слово. Никого, только я… ничего, только гнетущая тишина, не звенит лед в его бокале виски, не разносится его грубый, низкий, вечно командующий голос, не слышно его смеха, хоть и обычно он смеется крайне редко, не раздается его громких шагов, он не напевает в душе, не кричит в трубку телефона…
Когда раздался звонок в дверь - я страшно испугалась, не представляя, кто это может быть. Я подошла к двери и посмотрела в глазок: Дон.
-Привет, - поздоровалась я, впуская его в квартиру.
-Анна! Это он с тобой такое сделал? - Дон бросился ко мне, ошарашено рассматривая следы от побоев, но я отстранилась. После прошедшей ночи мне резко расхотелось контактировать с ним - я отлично усвоила урок.
-Зачем ты пришел?
-Я хотел сказать, что мне жаль, что не удалось сохранить все в секрете. Я всегда делюсь с мамой всем, но я просил ее, чтобы она ничего не говорила отцу. Обычно, она умеет хранить секреты, но не в этот раз. Я просто хотел, чтобы ты знала, что в этом нет моей вины и что я ему ничего не говорил.
-Дон, он все узнал и поверь, меньшее, что меня интересует - это то, как именно это произошло. Главное то, что между нами все закончилось. - Я устало потерла глаза и прислонилась к стене, чувствуя слабость.
-Анна, ты в порядке? - Дон обеспокоенно придерживал меня за локоть.
-Да, все нормально, не переживай. Все плохое, что могло со мной случиться - уже произошло.
-Я бы никогда так не поступил с тобой... - тихо сказал Дон. - Он чудовище, раз сотворил с тобой такое...
-Да, он очень жесток, но я заслужила каждый его удар... Я сама все разрушила, Дон. Это не болит, - сказала я, показывая свои запястья, и мой голос дрогнул,- болит все внутри. Я никого так не любила... никогда...
-Мне правда жаль, Анна, - сказал он, глядя на меня с сочувствием.
-Да... Прости, Дон, но тебе лучше, больше не приходить сюда...
-Я понимаю... просто хотел объясниться. Если тебе когда-нибудь что-то понадобиться...
-Да, спасибо.
-Прощай, Анна, - Дон окинул меня взглядом, и хотел сказать что-то еще, но быстро ушел, и я вновь осталась одна.
Я вернулась в постель и снова заплакала - второе "прощай" за один день окончательно добило меня.
Несколько недель спустя, когда Мила немного выходила меня, когда прошли синяки и ссадины, я решила вернуться к родителям. Я не сказала им о том, что мы расстались, и особенно о том, как именно это произошло. Просто сказала, что он уехал по делам, когда вернется не знаю и прочее. Родители лишних вопросов не задавали, думаю, они видели в каком я состоянии, думаю, они сразу все поняли, а когда прошло четыре месяца и от него ни звонка, ни весточки, никто уже и не сомневался, что между нами все кончено. Но эта тема в нашей семье ни разу не поднималась. Мама работала, я присматривала за отцом, близилось лето, и добавилась работа в саду и на огороде. Я вставала рано, трудилась весь день до самого вечера, делала столько работы, сколько только могла сделать, делала даже то, чего и не надо было, а когда выдавалась свободная минутка – помогала пожилой соседке, все что угодно, лишь бы только не думать о своей несчастной любви, все что угодно, лишь бы только не вспоминать о нем, о том, как счастливы мы были и как несчастны стали. Только ночами я ревела в подушку, ревела до тех пор, пока не кончались слезы, корчилась от боли до тех пор, пока не становилось безразлично… а следующей ночью все повторялось, и я снова и снова проходила все семь кругов ада, и не видно этому было конца, и не было этому предела, болело только сильнее, и слез становилось все больше и надежда на исцеление меркла и таяла… я была им больна, больна неизлечимо…
Четыре месяца спустя, я начала один из своих бессмысленных дней как обычно, но один звонок все изменил. Это был Дон, он просил о встрече и он прислал за мной машину, чтобы я приехала в Киев. Он ждал меня в кафе. Когда я вошла, то не могла не заметить сострадания в его взгляде: я вся извелась, похудела, искусала губы в кровь, стерла руки тяжелой работой; на мне были джинсы, кофточка, волосы стянуты в хвост. Никаких бриллиантов, никаких роскошных нарядов, макияжа, никакого блеска в глазах – мне не для кого наряжаться, мне все равно как я выгляжу, я мертва… без него…
-Привет, Анна, я так рад!
Дон, милый, славный, улыбается, он и правда искренне рад мне. Да и я, наверное, тоже рада, хоть не на долго, одним глазком, заглянуть в свою прошлую жизнь, а Дон ее неотъемлемая часть.
-Привет, - я присела напротив него и заказала стаканчик колы. Дон взял десерт, его страсть к сладкому так и не прошла.
-Как поживаешь, Анна?
-Да ничего, все нормально. За отцом присматриваю, веду хозяйство, работы хватает… ну как обычно в селе, знаешь?
-Если честно, то нет, не знаю, - рассмеялся Дон, - откуда мне знать?
-Ну да, я не подумала, прости, - тоже улыбнулась я. – А ты как? Как Farrell Hotel?
-Отель величественный и холодный, а я в нем и работаю и отдыхаю и живу… в общем медленно превращаюсь в отца.
-Нет, до отца тебе еще далеко, но это скорее комплимент, - грустно улыбнулась я, впервые за все эти четыре месяца заговорив о Микаэле. И в ту же секунду в моей голове вспыхнули яркие воспоминания:
