Часа через полтора завели нас в кабинет к важному батяне, начальнику в полковничьих погонах. Тот зловеще усмехнулся:
- Ну что, казаки, доигрались. Пора бы и в тюрьме-матушке посидеть, от гонора избавиться. А-га-га-га-га-га.
От полицейского а-га-га-кания у меня засверлило в носу и на голове развернулся перхоти слой.
- А вот это, - батяня указал пухлым пальцем на канистру, - вещественное доказательство вашего неудавшегося теракта. Бензинчик. Горючая жидкая улика. Так-с?
Полковник открыл канистру с бензином и понюхал.
Потом ещё раз. Сделал удивлённую гримасу. Ещё и ещё раз понюхал.
- Странно. А почему бензином не пахнет.
Макнул палец внутрь. Достал, облизнул.
- Да вы олигофрены! - заорал батяня. - Даже на теракт не способны. Это ж не бензин, а вода! ВОООДААА! Уроды, на вас даже дело не сошьёшь. Сталина на вас нет. Зря только время отнимаете.
Бухнувшись в мягкое служебное кресло, главполицай уткнулся в гигиеническую салфетку и заплакал. Оно и понятно. Гражданин начальник удумал террористами меня и Костю объявить. Погоны отрастить с размахом, генералом стать. Чтоб в программе "Время" показали и царь в Кремле наградил медалью за успешно проведённую спецоперацию. Перспективная тема сорвалась.
Вскоре нас выпустили. Из жалости я купил букет красных гвоздик для рыдающего полковника. Но когда вернулся в участок, чтоб подарить бедняге успокоительные цветочки, его уже на месте не было. Оперативный дежурный сообщил, что у батяни сердце прихватило, и он поехал баньку истопить.
Костя же юрист обиделся и даже кратковременно прекратил со мной общаться. Ведь я его грубо развёл, получается. Вот стоял бы он на площади и обливался водой, если б не полиция. Насмешил бы только всех. Гора родила мышь. А потом пришёл бы домой мокрый и жалкий, как цыплёнок, и жена оторвалась бы вволю колотушкой или сковородой по голове.
Впрочем, жена оторвалась всё равно. Хоть муж и пытался оправдаться, что это я его на очередную глупость надоумил. Ей палец в рот не клади. Сибирский характер у бабы. Долго потом Костя фонари под глазами кремом замазывал. А я в это время размышлял, что делать дальше. Как вину перед другом искупить. Голь на выдумку богата, и подходящее решение в конце концов было найдено. Воробей на него легко согласился.
18 АПРЕЛЯ. ЗЮХАНШИНБУГИ
Костя хорошо чешет, оратор прямо Цицерон. А почему бы ему в политику не податься. К единорогам идти как-то стрёмно, они несут ответственность за всё плохое. Из остальных перспективных сил Костя выбрал краснознамённую Зюханшинпати, ведь его дед до Берлина в сорок пятом дошёл.
В моей совести засветилась искра надежды. Появилась возможность двинуть Костю по партийной лестнице и тем самым искупить свою долю вины за неудавшееся самосожжение.
Пришли мы на первое собрание парткома. Затесались в гуще очень старых людей, у некоторых из них на одежде блестели орденские планки. Речь толкал хорошо поставленным голосом региональный секретарь Зюханшинпати с примечательной бородавкой на носу. Говорил правильные слова, без запинки повторяя гневные формулы из партийной газеты "Сарваска". Про антинародный режим, про звериный оскал капитализма, про вернуть природные богатства народу. Старики горячо аплодировали. По завершению спича они дружно встали в очередь, чтобы внести в коробку, крепко сжимавшуюся руками регсека, десятину от своей пенсии. И разошлись под хит "Артиллеристы, Сталин дал приказ!", ревущий из огромных динамиков.
По такому шаблону текли собрания в Зюханшинпати из месяца в месяц. Партийцы с единодушным энтузиазмом встречали любое решение секретаря. Однажды проходило выдвижение кандидатов на довыборах в областное Заксобрание. По этому поводу регсек, сверкая бородавкой, произнёс яркую речь:
- Вновь разворачивается острая решающая битва между трудом и капиталом. Кровавый капиталистический режим чует, что дни его сочтены, но не собирается останавливаться. Душит комдвижение по всем фронтам. Олигархия, сплотившаяся в партии единорогов, продавливает кандидата А-ва, годовой оборот предприятий которого составляют сотни миллионов рублей. В то время как простые работяги у него получают сущие копейки. Новосибирские трудящиеся не могут остаться в стороне. В бой против зла от нас идёт проверенный товарищ, честный красный предприниматель Б-в, которому нужна ваша поддержка.
То, что честный красный предприниматель Б-в по своим богатствам никак не уступал олигарху А-ву, а работяги на заводах этого красного получали ещё меньше, чем у единорога, партийцев не волновало. Они не только единогласно проголосовали за выдвижение кандидатуры Б-ва от Зюханшинпати, но и всю его предвыборную кампанию окучивали избирательный округ, агитируя за толстосума, вдруг вспомнившего про страдания русской бедноты. Агитируя не за страх, а за совесть. За идею, не за корысть.
Костя Воробей тихо бурлил:
- Ну почему менеджеры Зюханшинпати такие жадные. Старикам за работу не платят, ещё и взносы с них собирают. Зюханшингам государство в год из бюджета по миллиарду деревянных выделяет, так они ещё и олигархов беспонтовых двигают во власть. А не простых пацанов, вроде меня или тебя.
Тут я непутёвого юриста поправил. Зюханшинги пацанов двигают во власть, но только своих. Например, не так давно депутатом Гордуры от них был избран видный парень, истинный воин коммьюнизма. Самое главное, что внук регионального секретаря.
Скоро до меня дошла суть Зю-пати. Это церква для тех бывших членов КПСС, кто воспринимал идеологию партии и советского государства буквально и всерьёз. Естественно, крайне пожилых, ведь СССР закончился, однако, двадцать пять лет назад. Как-то зимой я ехал на автобусе и наблюдал сквозь запотевшее оконце, как в сторону метро с только что завершившегося митинга шли партийцы-зюханшинги. В лютый мороз, медленно тянулся ряд по узкой тропинке. Ковыляли боевые старики, кто с палочкой, а кто и на костылях. Их вера и стойкость вызывают уважение, но вряд ли я в такую жёсткую погоду вышел бы на уличную акцию. Также, как вряд ли бы я тратил время на агитацию за красного олигарха Б-ва, а потом ещё и взносы платил бы за свой энтузиазм.
Потому спустя три месяца после начала посещений зюханшингов устроил скандальчик, пообещав отрезать носы регсеку и его внуку-депутату за цинизм в отношении ветеранов. И громко хлопнул дверью.
Корифан Воробей сходил туда ещё несколько раз и забросил. Карьера в Зюханшинпати у него не получилась. Не фортануло. Зато хоть обида на меня прошла. Всё на душе спокойней. Что в моих силах, я сделал. Не моя вина, что тупики везде.
22 АПРЕЛЯ. БЕЛАЯ ЛЕНТА
Побродив по всем партиям, от края до края, я совсем разочаровался. Обнаружил, что во всех щелях сидят либо циники, тупо стригущие бабло, либо ограниченные фанатики, которым место скорее в психушке, нежели в борьбе. Да и сам простой народец инертный, боится пальчиками за свои права пошевелить. При таком раскладе думалось, что номенклатура будет
