Алиса (именно так Антонович про себя называл соседку) была настоящей хозяйкой. И, уже неделю спустя, вокруг лампочки появился пластмассовый абажур зеленого цвета, светлые обои и роскошный фикус на подоконнике. Фикус, к сожалению, закрыл часть обзора комнаты, по которой часто передвигалась Алиса. Сегодня она белила потолок, и на ней была старая ковбойская рубашка и бумажная пилотка. Антонович пододвинул к себе журнальный столик на котором красовалась тарелка с поджаренной домашней колбасой, квашеной капустой и стаканом томатного сока. Вокруг тарелки торжественно легли нож и вилка. Бритые щеки и новая белоснежная рубашка дышали свежестью. Теплый ветер гладил подстриженные, чуть поседевшие волосы трапезника.
"Как, все-таки, удивительны женщины",-подумал Антонович. "Они как будто чувствуют, что я не могу им принадлежать и обходят меня стороной. Они знают, что они не достойны места рядом, которое должна занять только ОНА, упавшая как снег на голову.Черт, пережарил колбасу..." Покончив с едой, Антонович смыл жир во рту томатным соком и вытер губы туалетной бумагой. Окинул взглядом свою небольшую комнату, которая со времени появления соседки приобрела иной вид. Раннего В.Копытина сменила репродукция картины Брюллова. В шкафу появились две полки, на которых поселились две новые рубашки, идеально черные брюки и 2 носовых платка. У изголовья кровати легли три книги. Пелевин, Борхес, Карнеги. Как сказала молодая библиотекарь: "Без этого трудно жить..." В ванной комнате протертый рукомойник избавился от следов зубной пасты. Мыло для бритья сменил крем "ARKO". Там же в ванной на полу обосновались новенькие весы.
Следующей ночью Сергей Антонович спал тревожно. Ему снился сон. Они с Алисой бродили по лесу и вышли к опушке, на которой было много белых грибов. Они срезали их и клали в лукошко. Красивая синяя лента на голове Алисы мощно фиксировала хвост. Они болтали о театре и о полезности брокколи. Постелив покрывало на траву, они сели и стали есть сырые грибы, увлеченно глядя в глаза друг другу. А потом держались за руки и смотрели в стальное небо, рисовавшее тучами сложные картины. Алиса стянула ленту со своих волос и начала связывать Антоновичу руки. На щеках ее начала проступать борода.
Из сна Антоновича выдернули крики за окном. Мокрый от пота Антонович стряхнул остатки сна, покачал головой и подумал : "Долбаный Пелевин..." Встал и подошел к окну, откуда доносилась брань. Сегодня Алиса развесила белье на балконе и стекающие капли барабанили по карнизам балконов жильцов ниже. Изольда Францевна иронично скривила тонкие губы и прокричала наверх : "Деточка, если оно мне будет капать вниз на балкон, то я поднимусь вверх и буду капать тебе на мозги". На что Алиса безмолвно доставала из бумажного пакета черешни, ела и выплевывала косточки, стоя у перил балкона. Антонович решил, что сейчас самое время и крикнул: "Изольда Францевна, пусть капает". Женщины внимательно посмотрели него. Снежана тревожно выбежала из комнаты и выглядывала белым глазом из-за угла. Изольда Францевна хмыкнула и танком укатилась восвояси. Антонович стряхнул пыль со своих блестящих доспехов и закрыл окно.
Несколько дней спустя Изольда Францевна подошла во дворе к рыцарю, выгуливающему собаку и сунула в руку кусок ткани. Это оказался синий в пятно галстук. Она подняла тяжелые веки, внимательно посмотрела на Антоновича и сказала: "Серж, мне кажется, сейчас это нужно Вам больше, чем мне..." Антонович спрятал галстук в карман брюк и попросил Снежану не тереться о мужские сандали Изольды Францевны. Такое откровенное подлизывание было ни к чему.
Бежали дни, и за окном вовсю свирепствовал июль. Антонович похудел на 8 кг. Не смотря на катастрофическую жару и отсутствие кондиционера, он расхаживал по комнате в дедовом кителе парадным шагом и вслух декламировал Пастернака. Всадница с репродукции Брюллова завороженно слушала, лошадь-ржала. Было 11 утра, суббота, на термометре +32.
Вчера целый вечер из окон Карима Мухамедовича Мамедова были слышны пьяные песни и женский визг. Виной тому стала Екатерина Сергеевна, супруга Карима, которая уехала на 2 дня к маме. Грусть и тоску нужно было чем-то заполнить. Карим знал толк в страданиях...
Однако, никто не ожидал, что коварная Екатерина Сергеевна решит сделать сюрприз и приехать на день раньше, чтоб вместе провести выходные. Именно по-этому этим субботним утром в доме напротив опять было неспокойно. Антонович стал свидетелем, как обрусевший мусульманин Карим Мамедов, с будуна и по причине совести, стелил на балконе коврик и пытался совершить намаз лицом на север. Глаза его были полны слез и раскаяния. В квартире билась посуда...
Алису второй день не было видно. Антонович зачем-то поставил на подоконник у кресла трехлитровую банку с водой и сунул туда ромашки. "Сомнительные инвестиции",-подумал он и, чтоб как-то выравнять кривизну своих губ, нарисовал на стекле маркером желтый "смайлик". Снежана неодобрительно поджала хвост и пошла на кухню. Немудрено...Вы когда-нибудь слышали, как пахнут ромашки?..При всей своей красоте это очарование отказывается пахнуть прилично. Битый час он сидел у раскрытого окна, смотрел на соседские окна и давал себе обещание, что впредь никогда не будет дарить ромашки теоретически близким женщинам.
Она пришла поздним вечером, когда соседи уже гасили свет в своих окнах. Открыв окно, устроилась рядом с фикусом и зажгла сигарету. Ее темный силуэт и тлеющий огонек были обращены в его сторону. В этот миг Сергею Антоновичу показалось, что Алиса смотрит только на него. Что весь мир сейчас смотрит на него. Двигающийся уголек сигареты рисовал Антоновичу фантазию, что она одобрительно кивает его горящему окну, ромашкам и белой рубахе. Подлая тишина засыпающего города усугубляла торжественность и особенность момента. Алиса неторопливо затягивалась. Ему хотелось думать, что она тихо и медленно выпускает дым, чтоб не нарушить эту самую тишину. Антонович уперся руками в подоконник и помотал шеей, сбрасывая наваждение. Никогда раньше он не думал, что наблюдение за курящим человеком может доставить столько наслаждения. Ватные ноги переминались, во рту высохло. Горящий окурок полетел петлей вниз, Алиса закрыла
