Семеро голодных хищников, поджидавших меня внизу, понимали бедственность моего положения не хуже, чем я сам. Они спокойно улеглись кольцом вокруг дерева, казалось, потеряв ко мне всякий интерес. В самом деле, добыча обездвижена и остаётся лишь ждать, когда силы покинут её и она рухнет на землю, возвещая об окончании охоты. Волки занимались своими делами - один чистил шкуру, двое других затеяли ленивую игру, третий рыскал вокруг, а знакомый "разведчик" иногда подходил и, встав на задние лапы и опершись о дерево передними, всё тем же пустым взглядом смотрел на меня, одновременно пробуя носом воздух.
Прошли долгие минуты, но казалось, целые часы. Я стоял на высоте примерно трёх метров от земли, на толстой ветке, вцепившись в другую так, что пальцы побелели и я их почти не ощущал. Решив дать себе отдых и сменить позу, я прижался грудью к ветке и зафиксировал её руками в подмышках, повиснув на ней и таким образом освободив пальцы рук. Ритмично сжимая и разжимая кулаки и переминаясь с ноги на ногу, я смотрел на волков и размышлял о том, что меня ожидает. Голодную смерть или гибель от жажды судьба приготовила не мне. Очевидно, что ещё раньше я, обессилев или оступившись, упаду с дерева - невозможно бесконечно держаться, сохраняя баланс, за эту тонкую нить, отделявшую меня от мучительной смерти.
Угрюмые, тёмные мысли всё больше овладевали мной, как вдруг я услышал звук приближающегося поезда - словно окрик из другого, далёкого и недосягаемого мира. Вот он уже поравнялся со мной и я что есть мочи, срывая голос до хрипоты, закричал, схватившись одной рукой за дерево и неистово размахивая другой. Вспыхнувшая было надежда на спасение, угасла через секунду, подобно метеору в ночном небе, и я с горечью поник, осознав тщетность своих попыток привлечь к себе внимание. Машинист не мог меня ни видеть, ни слышать - как я ни был близко, я, однако, был слишком далеко от его взора и слуха. По иронии судьбы, насыпь, которую я благоразумно покинул ранее, теперь оказалась единственным местом, хранившим робкую надежду на спасение. Но добраться до насыпи не представлялось возможным.
Таким образом, задачу по спасению вытеснила другая, более насущная, хотя и лишённая всякого смысла - держаться на дереве, держаться до последнего, цепляясь за каждый бесценный миг жизни. Я внимательно осмотрел дерево, стараясь найти удобное для предстоявшего ночлега место - толстую ветку или рогатину, на которую можно было лечь, не опасаясь потерять равновесие. Раскидистый молодой дуб, ставший моим пристанищем, не разочаровал меня - своеобразное кресло, созданное природой, я нашёл прямо над своей головой. Надёжно и плотно усевшись в него, я почувствовал тёплую расслабляющую истому и осознал вдруг, что мертвецки устал от пережитого волнения.
Ленивое течение времени, вызванное моим полным бездействием, угнетало меня. Секунды превратились в минуты, минуты в часы. Вечерело. В небе уже появился яркий лунный диск. Его едва заметное скольжение по небосводу свидетельствовало о том, что время не остановилось совсем, а лишь замедлило свой ход. Внизу без перемен - волчье племя держало своё смертельное кольцо вокруг моего убежища, готовясь в любой момент сомкнуть его над добычей. Штиль и тишина, и ни одного поезда за всё это время.
Мой взгляд, бессмысленно блуждавший по сторонам, остановился вдруг на длинной ветке стоявшей по соседству берёзы. Она была сломана и небрежно повалена на мой дуб и держалась, как казалось, крепко, составляя надёжную связь между двумя деревьями. Я покинул своё ложе, уже успевшее изрядно намять мне бока твёрдыми, как камень, мелкими буграми дубовой коры, и подобрался к обнаруженной переправе. Около пяти метров длинной и десяти сантиметров толщиной, она была довольно увесистой и располагалась почти параллельно земле, цепляясь концами за сучья двух деревьев. По ней вполне можно было перебраться на берёзу.
Замечательное открытие, значение которого трудно переоценить - теперь я волен был выбирать, под каким деревом найду свою погибель. Игриво промелькнувшая в сознании ирония тут же уступила место рассудку, внушавшему мне: "используй как мост - от дерева к дереву, пробуй, пытайся, ищи выход...". Невероятная идея заставила моё сердце биться учащённо, заронив в нём семена надежды. Я доберусь до насыпи, смогу пройти этот ничтожный участок пути, пересечь этот бесконечно глубокий ров шириной в тридцать метров - не по земле, так по воздуху!
Читатель может подумать, что переживания последних часов, эмоциональное и физическое напряжение, губительно отразились на моём рассудке, и в этом-то тупике отчаяния я и набрёл на безумную мысль - передвигаться по деревьям при помощи бревна, переставляя его с дерева на дерево. Действительно, на моём пути стояли "но" и "если", которыми невозможно пренебречь: что если бревно окажется неподъёмно тяжёлым или расстояние между деревьями не позволит мне пройти дальше? Кроме того, не всякое дерево сгодится для переправы, но только достаточно ветвистое и крепкое. Однако, многие опасения, по-видимому, были напрасны: плотная чаща леса предлагала мне безграничный выбор маршрута передвижения, который в конечном итоге должен был привести меня к заветной цели - железнодорожной насыпи.
Итак - берёза. Я несколько раз с усилием надавил на бревно, чтобы убедиться в том, что оно крепко посажено. Затем, постояв какое-то время и набравшись решимости, осторожно сел на него, вцепившись руками и скрестив ноги, как этому учит известная забава - борьба мешками на бревне. Голова гудела от напряжения, во рту пересохло, по телу пробегала мелкая дрожь. Волки встрепенулись, заметив, что наверху происходит что-то необычное - человек, вместо того, чтобы смиренно дожидаться конца, проявляет какую-то странную активность, совершенно неуместную в его положении. Стараясь не смотреть вниз и на волков, сосредоточив всё внимание на бревне, я опёрся на руки, слегка приподнялся и медленно сместился вперёд. В тот же миг меня повело в бок и я судорожно закачался из стороны в сторону, словно маятник, пытаясь задержать ускользавшее из-под меня равновесие. К счастью, мне удалось поправить баланс и следующие шаги давались мне всё легче и я продвигался всё решительнее и быстрее.
Достигнув цели, я обхватил ствол берёзы дрожащими от волнения руками и замер, переводя дух и пытаясь отыскать глазами следующее подходящее дерево.
