- Вы издеваетесь? В полиции есть люди, на которых можно положиться? Да половина из вас продажные свиньи или заговорщики, а другая половина такие же умные, как овощи. Поэтому странно, что вы так считаете. Многие люди пострадали из-за вашего отношения к работе, а полиции будто плевать на это! Не пойми что здесь твориться, - она будто бы сорвалась в этот момент с цепи, но к концу своих слов все-таки взяла себя в руки.
Один уголок рта Марины чуть приподнялся, брови опустились, а глаза сузились. Казалось, что она сейчас просто взорвется. Вадим не выдержал и засмеялся, это выглядело не очень нормально, да и еще при такой обстановке, к тому же находясь с той, которая этим утром потеряла мужа. Но это скорее было похоже не на смех, а на преувеличенную ухмылку. Да и к тому же Вадим смеялся не над ней, а над тем, что она сказала, над ее неосведомленностью. Следователь был уверен в том, что она не права. Конечно, он в этом серьезно ошибался.
Марина, наверное, решила, что он смеется над ней, и Вадим спустя некоторое время это заметил, поэтому он взял себя в руки и решил попытаться ей объяснить, что вызвало в нем такие смешанные чувства:
- Вы совершенно не правы. Просто я работаю в полиции, и уж за себя я точно ручаюсь. К тому же, ваш вселюбимый и всехвальный Марк тоже начинал здесь работать.
- Почему же сразу всехвальный? У вас что, мания величия? Или ненасытная зависть? А насчет детектива Марка Игнатьева, я вам вот что скажу: от работы в полиции он ушел. И это о многом говорит, не так ли? – ответила ему Марина.
Вадим понял, что с ней лучше не спорить, и ему начинало это уже не нравиться, ведь с одной стороны она была права, а с другой Вадим никогда не признавал свою неправоту, он считал, что когда он не прав, он все равно прав. И он ненавидел, когда с ним кто-то спорит. Поэтому следователь, забыв о рамках приличия, уже не мог отступать:
- Вы это у него сами спросили? Про то, что здесь дела обстоят совсем хреново, - повысив голос, спросил он.
- Вообще-то, я не собираюсь открывать вам источники, откуда я беру информацию, ведь если... - начала говорить она таким же тоном, но Вадим ее перебил.
- Вообще-то? Вообще-то я Марка вижу по десять раз в сутки! И я иногда не знаю, куда просто от него деться! Да и к тому же он мой брат. И между прочим, я знаю его, как никто другой. А ты меня еще учить собралась? Как только я его увижу, я обязательно его об этом спрошу! Даже нет, я ему скажу, чтобы он вам лично обо всем этом рассказал! А теперь я вынужден уйти, потому что продолжать говорить на эту тему я больше не могу, у меня помимо вас еще куча работы! До свидания! - тут Вадим окончательно сорвался.
Как же ему надоело выслушивать восхищения, похвалы и все остальное в сторону Марка. Да, никто не ожидал такого поворота событий, даже он сам. Вадим хотел выйти проветриться на несколько минут, а потом снова вернуться сюда.
Были времена, когда он радовался с Марком над его успехами, он был счастлив, что хоть у кого-то все удается. Потом, некоторое время спустя, началась стадия безразличия, и Вадим нейтрально относился к тому, что он мерк в тени вездесущего Марка, так как замечали только его. Например, на улице, когда с ним кто-то здоровался, его не стесняясь называли братом Марка, это не Вадим, нет. Это всего лишь брат Марка. Вадим поначалу относился к этому нормально, но теперь это его сильно раздражало. Обобщая, следователь Игнатьев нужен был лишь для того, чтобы спросить у него что-нибудь про его небезызвестного сводного брата. Хотя, конечно, Марк заслужил такое отношение к себе, так что в какой-то крайности Вадим требовал того, чего сам добиться не мог.
Везде он…. Марк, Марк, Марк…. Потом ему стало это немного надоедать. Вадим попросту пытался избегать лишних вопросов и других вещей, относящихся к детективу Игнатьеву. Но теперь следователя это настолько сильно достало, что он не смог удержать все недовольство внутри себя. В нем не было зависти, он никогда не ставил мысленно себя на место брата. Хоть у них и часто были разногласия, а бывали они довольно часто, Вадим относился к нему, как к некой опоре. Но на самом деле, до этого дела он мало общался с Марком. Нет, конечно, они часто друг с другом пересекались, говоря друг другу: «Привет!» и спрашивая: «Как дела?», узнавали о последних новостях, и на этом их общение часто заканчивалось.
На самом деле, это все очень сложно понять и объяснить. Раньше они работали вместе, и все было очень хорошо, они были как два лучших друга, и ничего не могло встать у них на пути, все проблемы и сложности решались вместе. Но потом, когда детектив ушел из полиции, они перестали общаться на какое-то определенное время. У Марка Игнатьева не хватало на это времени, а Вадим Игнатьев нашел ему замену в виде другого напарника - Максима Гришина. Сейчас казалось, что все наконец-то встало на свои места, все вернулось к исходной точке.
Тем не менее Вадим сейчас открыл глаза, которые он, как ему казалось, держал закрытыми где-то около пяти секунд и посмотрел на Марину. Но на самом деле это было не так. Вадим отключился на пять минут, а не секунд. Он все еще сидел на стуле напротив допрашиваемой. Марина смотрела на него, как на сумасшедшего.
Конечно, никто не ожидал такого поворота событий. Даже Вадим про себя подумал, что все-таки что-то странное с ним происходит. Он перегнул палку, да и не просто перегнул, а сломал ее. И, после минутного молчания после некой «отключки», следователь Игнатьев резко встал со стула, задев с грохотом своим телом стол, который отодвинулся от удара примерно на десять сантиметров. Он хотел придвинуть его на место, но руки его не послушались. И он стремительным шагом просто взял и вышел из комнаты, ничего не сказав. Повернув в коридоре направо, он резко затормозил. Вадим понял, что совершает огромную ошибку.
Он остановился, подумав: «Нельзя так все это оставлять». Следователь набрал побольше воздуха в легкие, тем самым успокоив себя, развернулся и снова вошел в ту дверь, за которой сидела Марина. Она посмотрела на него все тем же недовольным лицом, которое жутко взбесило тогда Вадима. Все в
