Запрятав конверты в карман, Демин медленно приходил в себя. Женщины о чем-то тихо перешептывались. По коридору слышались шаги. Демин слушал их приближение и всем своим существом старался приглушить их звук. Но шаги неумолимо нарастали и остановились возле двери. Потом последовал стук фалангами пальцев, и дверь бесцеремонно распахнули. Стояли Сорин и один из охранников.
– Товарищ Сабуров, – произнес начальник охраны голосом хозяина, – вас требует к себе Главный.
Демин внутренне собрался и сдержанно ответил:
– Разве не видите, что я занят с пациентами?
Сорин не ответил, продолжал стоять, и это означало, что главный охранник настаивает.
Демин внимательно посмотрел в его лицо и, не встретив на нем никаких признаков на уступки, сказал:
– Ну, хорошо. Женщины, я вас жду у себя... скажем, через час.
Они шли по длинному коридору, он показался Демину еще длиннее, чем в первый раз, думал, что судьба так предательски к нему и несправедлива к несчастным женщинам, что даже сам Дьявол, породивший эту Страну, позавидовал бы.
Но когда зашел в кабинет, успокоился, услышав приглашение сесть. Охрана вышла и Главный, сидя так же к нему спиной, сказал:
– Уважаемый профессор, хочу вам сообщить интересную вещь. Завтра в Главном лектории состоится Ученый совет. Вы даже не догадываетесь, на какую тему, коллега!
– Теперь догадываюсь, Геннадий Федотович. По пустякам вы бы меня не вызывали.
– О! Вы проницательны! Да, вы правы. На вашу тему или точнее – на предмет вашей диссертации. Как вы на это смотрите?
– Досадно, Геннадий Федотович.
– Понимаю, товарищ Сабуров. Понимаю, – сказал он, улыбнувшись с демонстративной ехидцей. – Но это ничего. У вас гораздо выгоднее положение: вы экспериментатор! Чувствуете? И ваша работа пойдет гораздо быстрее и плодотворнее.
– Может быть...
– Что значит, «может быть»?!
– Есть некоторые мне не известные подводные камни.
Главный на секунду призадумался и вдруг воскликнул:
– Так в чем же дело, Сабуров?! Кто вам мешает поехать и поучаствовать в дискуссии, а?
У Демина сердце оборвалось, он с трудом, еще не веря своим ушам, сдержанно ответил:
– Пожалуй, вы правы. Было бы не плохо. И к тому же, узнать их методику.
– Вот именно. Отправляйтесь завтра к одиннадцати. С вами будут два охранника. Творческих успехов. У меня все.
Дочитав последние строки, Евгения разочаровано спросила:
– Это все?..
– Может быть, – неопределенно ответил Роберт.
– Что значит, «может быть»? – расстроено возмутилась Женечка, – что с Лилей и Леной? Доехали они до аэропорта? Улетели?
Роберт улыбнулся, ему было приятно, что его читатель так искренне выразил свои чувства, к тому же – словами героя. Значит, не зря старался, значит придуманное похожее на правду! И он ответил тоже искренне:
– Конечно, улетели, и теперь они в безопасности, дорогая моя! Не волнуйся, все в порядке, – заверил он, надеясь на убедительность своих слов. Но не тут-то было! Женечка взвилась всерьез:
– Да как ты смеешь так утверждать?! Ты спрашивал у Вениамина Семеновича, все ли в порядке с ними?
– Конечно, спрашивал, – тоже вполне серьезно ответил Роберт. – Ты мне лучше вот что скажи: можно в таком виде нести в издательство эту вещь?
Евгения задумалась, наклонила голову, словно прислушивалась к внутреннему зову, сказала волнуясь:
– Роберт, это серьезно. Я за тебя боюсь. Посоветуйся еще с кем-нибудь. Чтобы, дай Бог, твоя выдумка осталась выдумкой. Во всяком случае, попытаться можно.
– Так и сделаю, – сказал он улыбаясь.
После вычитки и перепечатки текста, поглотившего более двух недель, он сидел в кабинете главного редактора отдела прозы, Галины Васильевны, фамилию которой потом он не хотел даже вспоминать, как всегда имеющую привычку в присутствии автора поверхностно знакомиться с первой главой произведения, наблюдая за выражением ее лица. Но когда она растерянно оторвалось от печатного листа, он услышал то, что и должен был услышать от главного редактора:
– Вы сами-то понимаете что написали?
– В общем-то да.
– Вот именно, что «в общем»! Это что же, по-вашему, получается? Разгуливающие на свободе «зэки» сажают за решетку светлые умы Советского народа?! Да возможно ли такое в нашей стране?! В демократической стране развитого социализма?!
Эпилог
Главным требованием, чуть ли не основным, в режиме проведения дня и ночи, для Виктории был глубокий своевременный сон. Он зависел, прежде всего, от душевного спокойствия. Но то, как прошла эта ночь, трудно было объяснить какими-либо логическими формулами, поверхностно с лету не определить причин, тем более была какая-то тяжесть в голове не проснувшегося сознания. Такое состояние Виктория пережила пять лет назад. Долго, очень долго не могла одна засыпать в осиротевшей квартире после гибели родителей и спас ее от психиатрической больницы близкий единственный друг, тогда только случайный знакомый, ее милый Тэд, ее ангел-хранитель. Он ей сказал: «Хочешь увидеть своих родных – займись собой. У тебя есть дар и он тебе поможет увидеть их, когда захочешь. Я об этом немало читал и совершенно уверен, что это правда.» Вот что спасло ее от падения в пропасть! Что же теперь случилось с ней? Что или кто вывел ее из равновесия? Половину ночи она провалялась на своей полужесткой постели, даже захотелось на мягкую тахту, где не помнит когда и заснула. Весь распорядок нарушился сразу. Это теперь похоже на скорую помощь, где нужно было выполнить несколько восстановительных действий, главное из них – немедленно уйти в медитацию, чтобы обрести более просветленный ум, а потом освежиться под прохладным душем. Вот и все. Все утреннее системное отпадает: зарядка Праной, сосредоточение над целью, а цель – Евгений, его работа.
Виктория подумала, как можно было бы хоть частично спасти создавшееся положение, но, усмехнувшись самой себе, заметила, что события у Евгения не будут ждать ее, пока она обретет свою форму, как спортсмен перед состязанием. Кроме того, напоминание о Евгении неожиданно поселило неприятный ранимый осадок в груди – напоминание о каких-то переживаниях во сне, которые проходят утром не сразу. Но сна не было, а была реальность, сам Евгений, его непосредственный характер, симпатичный акцент русского, скромность, какая редко встречается в ее жизни, особый мужской запах сильного волевого человека, еще не знающего себя в себе, в своей жизни.
Он был на год старше Виктории. Он постоянно, не только по работе, присутствовал рядом, буквально «сидел в ней», но не как отвлеченное лицо, за которым она
