- Да ну её… Больная… - отряхиваясь, отмахнулся Эдик, подобрал ключи из лужи и погрозил мне кулаком.
Я постояла ещё немного под осуждающими и насмешливыми взглядами коллег, и что-то сломалось во мне.
Крепко прижимая к груди сумку, я медленно пошла в сторону станции метро.
Я поеду к Вадиму. Может быть, он узнает меня?..
Глава восьмая
«Прошу тебя в последний раз…» - вспомнила я слова месье Рене, прислонившись щекой к боковине сиденья и слушая грохот колёс. В последний раз?.. Что он хотел этим сказать?.. В памяти всплыли три укола – в надбровную дугу, в запястье и губы… Что он сделал со мной? Неужели этот дед заколдовал меня? В кого он меня превратил? Почему меня никто не узнаёт?..
Эта мысль казалась абсурдной, невероятной, невозможной… Но… почему тогда?..
Наконец, я вышла из душного метро на улицу и, ускоряя шаг, поспешила в ресторан «Рио-Рита». Путь мой лежал через главную площадь города, мимо аллеи высоких фонарей и фонтана со скульптурой прекрасной девушки с корзиной цветов. Сегодня этот вид меня не обрадовал, он, напротив, вселил необъяснимую грусть в моё сердце.
У входа курил официант Юра. Увидев его, я снова замедлила шаг и даже попыталась отвести взгляд и сделать вид, будто собираюсь пройти мимо, но он вдруг приветливо улыбнулся мне, и я передумала делать этот вид.
- Здравствуйте! Решили посетить нас в этот чудный вечер? – спросил он гостеприимно.
- А Вадим Романович у себя? – поинтересовалась я чуть окрепшим голосом.
- Да, он в кабинете. Вас проводить?
Юра не назвал меня по имени, и я не поняла, узнал ли он меня или спросил по долгу службы.
Ласковым взглядом он смотрел мне прямо в глаза, и я смутилась.
- Я сама, - тихо сказала я и услышала в своём голосе несвойственную ему робость.
- Хорошо, - улыбнулся Юра и открыл передо мной стеклянную дверь.
Я вошла в ресторан. Повеяло знакомыми запахами, которые я знала наизусть. Осторожно, будто крадучись, я подошла к лестнице… Сердце колотилось быстро и горячо. А если Вадим не узнает меня? Что делать тогда? И как вообще жить дальше?
- …Кур семьдесят штук. И двадцать ящиков пива светлого «Ночной Марсель», - донёсся до меня энергичный голос жениха, и сам он, прижимая сотовый к уху, стремглав сбежал с лестницы и оказался возле моей застывшей фигуры.
- Вадим! – окликнула я его, и он, приостановившись, обернулся.
Лицо его сделалось недоумённым и недовольным. Он почему-то окинул взглядом моё пальто и сапоги.
- Это я, Марина, твоя невеста! – произнесла я еле слышно.
- Моя невеста? Ты себя в зеркале видела? – спросил он, грубо рассмеявшись.
- Видела… днём… - пробормотала я, чувствуя, что перила ускользают из-под пальцев.
- Да ты, видать, пьяная! Хорошую водку, значит, Авдеев привёз… - Вадим тряхнул красивой чёлкой. – А я ещё не хотел брать.
- Вадим, ты не узнаёшь меня? – я осмелела и подошла чуть ближе. Попыталась тронуть его за руку.
- Охрана! Кто это? Выставить её! – распорядился он куда-то в сторону, брезгливо отталкивая мою руку.
Я вздрогнула, как от удара.
- Кого, Вадим Романович? – услужливо спросил возникший рядом охранник Илья.
Вадим небрежно ткнул в меня пальцем и завернул к стойке бара.
- Не трогайте меня! - резко вырвавшись, я бросилась к выходу, распахнула дверь и выбежала на крыльцо ресторана.
Брызнувшие вдруг слёзы застлали глаза. Прислонившись к деревянному крыльцу, я размазала их по лицу, узнавая светлую фигуру, которая приблизилась ко мне.
Юра Каверин потрясённо смотрел на меня.
- Что случилось?! – спросил он.
- Тебе что, делать нечего? – раздался резкий окрик, и я увидела на крыльце Вадима. – Иди работай!
Но Юра словно застыл, продолжая смотреть, как заворожённый, с изумлением и болью.
- Ты что, не боишься работу потерять? – свирепо крикнул Вадим, и официант, немного потоптавшись, зашёл внутрь ресторана.
Любимый жених грубо толкнул меня со ступенек.
- Убирайся вон… Невеста!
От сильного толчка я перелетела через порог и упала на грязный асфальт.
Вадим, сплюнув, исчез за дверью.
Медленно, потирая ушибленный бок, я поднялась на ноги и побрела прочь. Через несколько минут я заметила, что сумерки уже сгустились и моросит мелкий противный дождь. Его капли текли по моим щекам, смешиваясь с солёными слезами. Перебирая непослушными ногами, я тащилась к метро, и горькие, такие непривычные мысли просачивались в мою голову.
…Осталась только мама.
Неужели и она не узнает меня?..
Первым, кто узнал меня дома, оказался месье Рене. Увидев его, я испытала неимоверную тяжесть в груди.
О Боже! Он ещё здесь!
- Ну, наконец-то! – воскликнул он прямо с порога, едва тётя Клаша открыла мне дверь. – А мы уже тебя заждались!
И, не дав опомниться, старик заключил меня в свои объятия.
За весь этот страшный вечер это было первое прикосновение не с отвращением, а с любовью.
Чувства смешались. Тяжесть слегка растворилась, и в душу прокралась робкая радость. Словно в горькую микстуру добавили маленькую ложечку мёда.
Эмоции мои были тихи, и я молча сняла пальто и протянула его тёте Клаше. Та тоже посмотрела на меня ласково.
- Устала, Мариночка?
Собственное привычное имя вдруг показалось мне ангельской песней. Неожиданно для себя я заливисто рассмеялась.
Однако дирижёр, услышав эту реплику, нахмурился и взглянул на домработницу так пронзительно и жутко, что старушка вздрогнула и уронила пальто. Я благодарно нагнулась и подала его ей.
«Мариночка…» Значит, они меня отравили… этим супом из лошадиных глаз… хотя я его не ела… Но наваждение, кажется, начинает рассеиваться…
Старая служанка, которая нянчила меня с детства, узнала своё любимое «дитё»! И нас теперь двое – я и она!
Наши взгляды встретились, но старушка внезапно пугливо отвернулась.
В ту же секунду в гостиной стало мрачно, как перед бурей.
Радость, едва возникшая, снова поникла, и, едва ворочая пальцами, в неотвратимом нехорошем предчувствии я начала разуваться.
С лестницы в красивом алом платье спустилась мама.
- Ида Львовна… - начала тётя Клаша и почему-то замолчала.
В моей груди стало горячо и больно. И я поняла, что сейчас что-то случится. Случится что-то очень важное, после чего всё либо вернётся назад, либо кончится навеки.
Я смотрела на маму, а перед глазами заискрились картинки – счастливый Вадим, родная мама, весёлый Виктор Никитич, уважительный Эдик… Темнота… и другие кадры… Резкий толчок Вадима, хамство охранника, равнодушие директора… Не хватало только одного кадра… Только одного.
«Мама!» - мысленно воззвала я к ней.
- Здравствуйте! – сказала мама чужим голосом, и я почувствовала, что молния на сапоге дёрнулась и застряла.
- Здравствуй, мама… - ответила я, приподнявшись, и в ужасе ощутила, как изнутри начала всходить всё та же тревожная, тяжёлая волна.
Мой дом не
