Кирилл сидел со стаканом виски в руке и молча разглядывал его. Он был ошарашен своим же открытием. Мысли в голове метались с бешеной скоростью, Кирилл практически ощущал, как они врезаются изнутри в череп и превращаются в кашу. Этих мыслей было не жаль, они были бесполезны. Ну нет никакого толку от стыдливых матерных ругательств на самого себя, нет. Не помогут сожаление и стыд ничего исправить.
Но самое страшное и обидное, Кирилл вдруг осознал свою бесполезность. Он точно такой же, как эти ничего не решающие, пустые и абсолютно ненужные мысли. Ну, метался, добивался, бизнес строил, машина, квартира, дача, на которой за три года был всего пару раз. И что? Вот на хрена всё это нужно? Любовь Ольги просрал. Мог бы послать всё тогда и ехать тоже в Питер, мог бы, но не послал и не поехал. Семью и жену Наталью просрал. Упустил, что бытовуха затянула их любовь в болото и утопила. Ведь даже не дернулся спасать ни любовь, ни семью, не протянул руку. Юльку, дуреху, использовал для мести жене, а теперь бросить стыдно. Стыдно и страшно признавать, что просто попользовал в своих дурацких целях и больше вроде как и не нужна. Мы же благородные, мы не можем обидеть несчастную девочку! Лёху, лучшего друга, не видел сто лет и чуть ли не вычеркнул из своей жизни. Радует тебя твой бизнес, твоё положение, квартира с любимой машиной и дача эта, будь она трижды неладна? Радует? Всё это бесполезно! И ты бесполезен, пустышка! Красивая обёртка, а внутри всё изъедено червями и уже реально попахивает трупняком. Ну и когда ты таким стал? Когда?
Кирилл поднял взгляд на сидевшего рядом друга.
— Что-то ты задумался, брат, — сказал Лёха очнувшемуся вдруг Кириллу, — ой задумался.
— Да накатило что-то. Не пил давно, — попытался оправдаться Кирилл. — Слушай, ты же со всеми нашими связь поддерживаешь вроде?
— Ну не со всеми, но со многими. С кем перезваниваемся, с кем в контакте списываемся иногда. Это ты вот номер сменил и пропал, ни слуху, ни духу. А что?
— Ольгу поздравить надо, — голос предательски дрогнул.
— Аааа. — Лёха расплылся в довольной улыбке, — думал уже не спросишь. Сейчас. — Лёха достал из нагрудного кармана старенькую «Нокию» и защелкал кнопками, листая записную книжку, — я-то ей с утра уже СМС с поздравлениями отправил. Неделю назад, кстати, она сидела вот здесь же, на твоём месте и так же о чем-то думала. Тебя спрашивала, между прочим.
— Как была? — удивился Кирилл, — она не в Питере разве?
— Проснулся, брат. Она уж четыре года как вернулась. В городской больнице гинекологией заведует. Не знал, что ли?
— Нет.
— Вот, нашёл. Записывай.
Кирилл набрал на телефоне десять цифр, продиктованных Лёхой, и сразу нажал кнопку вызова.
Гудки в трубке тянулись жутко медленно, словно невидимый оператор умышленно растягивал их, заставляя ждать ответа как можно дольше.
— Алло! — услышал вдруг Кирилл, открыл рот и не смог ничего ответить. — Алло! — повторила Ольга.
— Привет! — выдохнул, наконец, Кирилл, — привет, Оля! С нашим днём рождения тебя!
Кирилл открыл правый глаз и тут же пожалел об этом. Было больно. Больно, отвратительно и очень хотелось сдохнуть. Причём сдохнуть желательно побыстрее, прямо здесь и прямо сейчас. Самое обычное желание, когда просыпаешься с дичайшего похмелья.
Кстати, просыпаться не хотелось, Кирилл проснулся уже давно, но наивно пытался продлить сон, надеясь переждать похмелье в царстве Морфея. Не вышло. Не получается спать, когда ужасно хочется пить, а содержимое мочевого пузыря уже вот-вот найдёт выход наружу самостоятельно. Как бы ни был привлекателен вариант сдохнуть, умирать в луже мочи Кириллу не хотелось. Поэтому он собрался с силами и открыл один глаз.
Желание сдохнуть прямо здесь мгновенно пропало. Просто потому, что Кирилл не знал, где это здесь. Он не узнал место, где находится, не знал, где он.
Всё, что он понял, открыв один глаз (второй пока открыть было проблематично, ибо мир вокруг сразу затевал безумный хоровод, и начинало тошнить), это то, что он лежит на разложенном диване, под раскрытым зонтом, а рядом храпит тело, очень напоминающее друга детства Лёху. Видимо, пьянка не просто удалась, а приняла неведомые масштабы.
Теперь главное не вспоминать, до каких именно масштабов удалось довести празднование своего дня рождения, от этих воспоминаний может быть стыдно и неприятно. А Кирилл был готов руку отдать на отсечение, а ещё лучше больную с похмелья голову, что так и будет. Стыдно и неприятно.
— Лёха, спишь? — Кирилл стал толкать лежащее рядом тело в бок, — Лёха, гад, просыпайся!
В ответ тело дважды выдало что-то похожее на «Нунах!» В принципе, Кирилл был согласен с собеседником, он тоже так думал, но хотелось конкретики. Где они, нунах? Что вчера, нунах, было? И вообще, что за нунах? Ну то есть, великий и могучий мат, данную ситуацию описывал не так подробно, как того хотелось Кириллу.
Кирилл ощупал себя, похлопал по карманам.
Портмоне и телефон, вроде, на месте, уже хорошо. Одежда тоже вся и полностью на мне, а значит, Лёха не затащил меня к каким-нибудь своим знакомым дамам. Ну и где мы? Явно не у Лёхи, у него квартиры сейчас нет, тем более такой. Неплохая, кстати. И какого хрена я под зонтом?
Кирилл понял, что как бы плохо ни было, нужно вставать. Ответов не появляется, в глотке сухо как в пустыне, а самое главное, нужно срочно доставить своё тело в туалет, иначе оно доставит кучу неприятностей.
Но подняться Кирилл не успел. Дверь в комнату открылась, щелчок выключателя, и яркий свет ослепил единственно открытый глаз.
Нунах! Миллион раз нунах! Больно!
Как только боль утихла, Кирилл вновь разлепил правый глаз и вновь пожалел. Он не хотел видеть то, что увидел. Точнее, он не хотел, чтобы вошедший видел его в таком непотребном состоянии. Ему было стыдно. Стыдно и неприятно, как и предполагалось. В комнату вошла Ольга.
Твою мать! Как мы у Ольги-то оказались? Только не это! Ну не в таком же жалком виде. А в каком виде я вчера к ней нарисовался? Чёрт! Чёрт! Чёрт! Нунах, в самом деле! Лёха прав, нунах!
— Ну, что, братцы алкоголики, проснулись?
Ольгу явно веселил их жалкий вид, укора в её голосе Кирилл не почувствовал. Хотя он и сам бы, наверное, от души посмеялся сейчас над собой, если бы мог. Как ни крути, а в тридцать пять уже нет сил пить
