Этой ночью такие строки в честь мою,
И я сильней тебя люблю
Теперь. И эти вот божественные
Строфы любовью наполняют
Грудь мою и биться сердце
Заставляют, цветами душу наполняют…
Вне всякого сомненья, что
Это лучшее стихотворенье,
Которое читала я с тех пор,
Как юною была девчонкой.
Слов нет! И я не знала,
Что ты так любишь волосы
Мои, так почетаешь губы,
Глаза мои и руки…
Но что важней всего –
Ты любишь сына моего…».
Что скажешь здесь?
От чувств таких и слов
Пропала речь. Слова
На языке застыли…
Я ничего не понимал,
Что в моей комнате творится.
Мы с Энн поцеловались
И повалились на кровать.
Устал я ночью воевать…
И разом Энн вернула мне
В кровати разум, который
Ночью Дьявол взял
Для дьявольских своих забав…
Но одного понять я не могу,
Ведь мы читали с ней одно творенье!
Но Энн читала о любви,
А я о ужасах и человеческом злодействе…
И снова кто-то постучал…
Два ангела
На многолюдном проспекте –
прямо у всех на глазах –
прощались два человека,
словно в последний раз.
А ангелы с белыми крыльями,
похожие на лебедей,
читали тихо молитвенник
за спинами этих людей.
И было всё так поэтично:
и слёзы, и дождь, и стихи…
И все понимали конечно:
они – приговорены…
Мы венчались...
Мы венчались в разрушенной церкви.
Ни священника, ни алтаря,
Ни свидетелей, ни приглашённых -
Лишь развалины, тьма, тишина.
Мы стояли по собственной воле
Перед ликом иконы Отца.
В этих стенах, покинутых Богом,
Ты ответила тихо мне: «Да».
Ты ответила без промедления –
Как божественны эти слова!
Гром и молнии, ливень и звёзды
Закрепили наш брак на века.
А на дереве, в кроне, тихонько
За венчанием следила сова,
Будто знала какую-то тайну,
Но сказать ничего не могла.
До утра остались мы в церкви,
Брачным ложе служила трава.
На рассвете тихонько и нежно
Я сказал: «Тебе в школу пора».
Две голых лилии
Тепло твоего тела…
Я
чувствовал,
как
оно остывает с каждой полночью,
и
ночи рядом с тобою становились
всё длиннее,
но
не понимая причин,
устраивал разборки внезапным похолоданиям…
А
вчера вечером
случайно увидел, как ты отдавала его подруге…
Вы
не заметили меня – две голых лилии –
два белых цветка – вышитых страстью
на белой простыне.
Как твоё тело подвластно ей!
Выбежав из дома,
я
побрёл прочь, гонимый стужей
и
ревностью.
Просьба
Холодным снежным вечером
я брёл по улице и встретил друга.
Он шел молиться в церковь.
Помолись за меня, дружище!
Ты же в церковь идёшь – мне нельзя.
Я ещё ведь не сделал такого…
Не поверил в Иисуса Христа!
Помолись за меня, Андрюха!
Перед Господом всё расскажи –
Что живёт, мол, в миру этом парень,
И тернисты его пути!
А ещё ему вырази в слове,
Что в душе моей грех и тоска,
Как метут в моём сердце тревоги,
Как блуждает в потёмках душа!
Как порой он весь мир ненавидит,
Что клянёт он и брата, и мать.
Как библейского рядом не видит,
И боится церковных оград.
Можешь так сказать в этой молитве:
Что он добр и что люди к нему
Кто с бедою, кто с просьбой, кто с миром
Днём и ночью за правдой идут!
Выбирай для молитвы – любое!
О себе – всё как есть – рассказал.
Будет правдою – то и другое!
Кроме: вор он, убийца, палач!
Помолись, за поэта, дружище!
Видно, в этом я сам виноват –
Ты с любовью идёшь в эту церковь,
Ну а я, не решаюсь никак…
Помолись, помолись за поэта!
Пусть сегодня – один только раз!
О душе моей в церкви пропели,
Чтоб вернуть её к жизни опять!
Две подруги из бара
Я сейчас и не вспомню
даже ваших имён,
только помню, что в баре
пили пиво и ром!
Помню руки и губы,
Теплоту… и слова…
И как вы раздевали
моё тело шутя.
Две подруги из бара!
Два - прекрасных - цветка,
что со мной вы творили,
не спросив у меня!
Помню все ваши ласки –
ведь я был пацаном!
И краснела рябина
от стыда за стеклом!
Два ворона
А сегодня в небе –
со стороны солнца –
явились две птицы
(Раньше на восемь дней).
Они-то и будут готовить город
к холодам.
А пока они кружат
над новым кладбищем.
Лишь бы горя в эту зиму
было
меньше.
Воспоминания
Как часто меня обманывали,
Как часто лгали в лицо,
Как часто ночами бессонными
Я долго думал: за что?
Душа была настежь открыта –
Входи с любовью – любой!
Сорви себе розы, нарциссы
И оставайся со мной.
Но вы уходили, сбегали,
Как воры, на цыпочках в ночь…
А в детской душе оставалась
Лишь ваша корыстная злость.
Месть
(или микро-сценарий к фильму)
Я - глоток вина.
Я - глоток виноградного вина.
Я - глоток вина нового урожая.
Я - глоток отравленного вина.
Я - глоток вина из бокала, в который рукой
