объединяя в своей системе такие разные этажи.
Грета и Нота
просыпаясь, Грета включает рассвет,
вырезая на жилах сердечной мышцы узоры со стекловатой наперевес
Ноте не помогают кот, кофе и сигареты
Грета грезит как уедет на море в жаркое лето
неслучайная сопричастность куда бы ты не полез вне системы теряет свой вес
зажигая огни Нота спускает на мозговой крюк
в этом сезоне ей точно каюк
ощущения из чемодана просто так не вынимают и не дают
человек с автоматом готовится к новой атаке
мысли - страхи
Нота хватается за таблетки и держит руками перила крепче
ей, кажется, так проще и легче
стремление "только б уткнуться ей в плечи" незамечено
вечерами
встречи смерчей
когда Грета уходит, Нота обретает рассудок
в нее снова вселяется бес
она пишет очередную повесть без прикрас и особых чудес
выключая на струнах ток
у всего есть свой особенный срок
***
лежать на диване формой ключа скрипичного
мой скверный характер – хороший рецепт от пустых обид
не выдержав вскоре, вы пулей рванете из личного,
забыв меня на следующей из орбит
писать о любви – насмешка над собственным сердцем,
душа в запасе с июня, мотор барахлит.
повесть с привкусом соли стихи на закрытую дверцу,
отпаивать Вас черным чаем, подуть, где болит
мой личный кошмар печатает новый сценарий,
а в памяти – книжный, скамейка, фонтаны, альбомы, глаза.
и жизнь, превращая родных в отчаянно дальних,
скупая билеты, ломает систему и бьет по газам.
поzvonки
твое одиночество будет молчать
с тобой
в том доме, где ты, уже не найти огня
приходит безумие, боль порождает
боль
в пылающем сентябре ни слова не говоря
когда с крыши сорвется снег
я хочу заснуть,
чтобы во сне снова увидеть твои глаза
я не стала сильнее и чище - не в этом суть
кончается воздух, но внутривенно не утихает гроза
мой позвоночник сооружен из обгоревших
стихов
вступая в завтра, я стану закрытой и нервной
все посланы к черту. а сердцу и вовсе наскучило биться
в бездне оков
по-видимому нам суждено никогда не сбыться
я просто плыву по течению в обличии первой
стервы
и вырывая сердце с корнем
я все равно тебя помню
все лучшее во мне - на самом дне
это моя тайна
и как мучительно в режиме ожидания
сходить с ума и сниться
не тебе
абонент недоступен
не смотри мне в глаза. в них уже не увидишь правды
допиваю свой день, поджигаю карманы пальто
проходя путь ошибок, не ищи в других виноватых
ты себя проебал сегодня, завтра, давно
закури сигарету, с каждой болью мы становимся меньше
холодеет проспект и Бродский приходит на ум
после тонны оскомин бродить по осколкам все легше
не касаясь пятками отшлифованных мыслей к утру
повыкидывай даты, слова, запомнив лишь лица
заломив руки за спину невыносимо кричи
мое личное лето-осень листает страницы
мое личное сердце ждет, когда приедут врачи
падай вниз. и это будет не слабость
не попытка расплющить себя на атомы вширь
выбирая не тех, поджигай нечаянно взглядом
свет остался внутри, как его не гаси
научись видеть прошлое в дне спокойном и завтрашнем
помни , что алкоголь не залечит боль
выбирай только тех, с кем все будет нормально и правильно
выбирай тех, с кем останешься только собой
а внутри кроме каплей дождя ничего не осталось
и в словах задыхаюсь, как в рвоте, не выплеснув звуки
it's my life - тот момент, где отчетливо складно
" извините, абонент по-прежнему недоступен "
несколько строчек о том, как не надо
я без тебя научилась гладить рубашки и целовать безоружного в спину
вытаскивать скелеты из шкафа, рубить с плеча, не тянуть резину
"наливай и проваливай" как цитата из беспалевного лексикона
забываются даты, маршруты, а еще то, как в пальто бывает холодно
у тебя красивые мальчики, пробеги, личный гараж, отточенный такт,
а по мне пустота ударяет молотом, срываюсь с курса, говорю невпопад
что тебе рассказать? как ищу тебя между делом, правдой и чужими стихиями
как во мне просыпаются ежедневно и гаснут идеи, умоляю, сними их
я забываю главное, а о другом молчу. никогда не сдаваться сложнее, чем просто быть.
все, что я могу из себя вытащить, укладывается в девять слов, которые пора смыть и просто забыть
***
и первая сигарета после недельной задержки
не кажется больше отчаянно бодрящей
и те сапоги, что ты, убегая к нему, обронила в спешке
оставив себя настоящей
самое трудное - не думать о прошлом
асфальт царапая окурками прохожих
стирая стихи салфетками чтоб не испачкаться
я научу себя когда-нибудь не заморачиваться
натянуть перчатки по локоть дабы не сдохнуть от холода у подоконника, на котором птицы и снег
сердце всегда размером с тех
кого ты любил. метель заметает город
пусть тебе наконец приснится тот, кто особенно дорог у меня дежавю, снова не спится, в пальто, с сигаретой, напротив дома
машины выделывают виражи
ни души стараясь друг с другом ни за что не встретиться один хрен - ничего не изменится
год закончился тем, кого я
и начался им же
я уезжаю
и снова себя ненавижу
ту ю
моя взаимная муза обещает жить вечно
перемена климата приводит желание сибаса в сибирь
надевай свое черное платье, будь для меня безупречной
и поставь патроны на сладкие боли в тир
какие у нее шансы если она перестанет стараться
я с трудом отвечаю себе сама на этот вопрос
воспоминания мутят реальность как липкие пальцы
у меня от нее передоз
она крутит романы принцами с позеленевшим сердцем
по ночам приглашая меня на встречи крыш
и закрывает к тебе ту самую дверцу
пока ты спишь
ткемали
я выпиваю острое ткемали
жжет гортань
виски седеют
а я кричу
отстань
sol'
в твоих глазах мое море. не отдавай никому его. давай просто смеяться, раздели со мной долю за стеклами квадратных окон.
в твоих глазах ветер, воздух и морская соль. улицы по ночам кричат, слышишь, Ассоль? не помню, что было завтра. сон
ложится на холодные плечи. невыносимая бездарность просыпается к вечеру. ты - мои пять утра в воскресенье, где становится легче.
***
а она на далеком острове собирает заново стих
и перебирает пальцами клавиши. мелом
обрисуй свои контуры на асфальте. в них
места нет для постороннего тела
то, что тебя не убивает, уже не интересно
ей никогда не
