Вася не была уверена, что Касьян шутил.
– Нет, – отрезала она. – Но она очень разозлилась. Я… спасибо вам за то, что помогли вернуть Марью в терем так, чтобы распорядитель и стражники ничего не заметили.
– Ты должен выпить, – заявил Касьян, отмахнувшись. – Да побольше. Тебе пойдет это на пользу: ты разгневан и не знаешь на кого.
Вася лишь оскалилась в ответ. Неожиданно она ощутила свою вырванную свободу.
– Тогда ведите, Касьян Лютович, – сказала она. Город вокруг пронзительно кричал и кипел, словно котел на огне.
Сжатый рот Касьяна загадочно скривился. Они вышли на грязную улицу у терема Ольги и мгновенно затерялись в чреве веселящегося города. С соседних улиц раздавалась музыка, и девушки танцевали с обручами. Люди шли наверх: Вася увидела соломенную женщину на шесте, которую несли над ликующей толпой. Медведя с вышитым ошейником вели как собаку. Звенели колокола. На ледяных горках было не протолкнуться, и люди толкались в очереди, падали или летели головой вперед. Касьян остановился.
– Посол, – осторожно сказал он. – Челубей.
– Что? – удивилась Вася.
– Мне показалось, он тебя узнал, – ответил Касьян.
Улицы впереди гремели.
– Что это? – спросила Вася, проигнорировав его вопрос. Люди перед ними разбежались в стороны. В следующее мгновенье на улицу выскочила сбежавшая лошадь с дикими глазами.
Это была кобылица с рынка, которая понравилась Васе. Ее белые чулки мелькали на грязном снегу. Люди кричали и разбегались в стороны. Вася раскинула руки, чтобы остановить лошадь.
Кобылица попыталась увернуться, но Вася проворно поймала конец веревки и спросила:
– Стой, девица. Что случилось?
Кобылица шарахнулась от Касьяна и встала на дыбы, испугавшись толпы.
– Отойдите! – крикнула Вася. Толпа немного расступилась, и Вася услышала уверенный стук копыт. По улице ехал Челубей и его помощники.
Татарин удивился, увидев Васю.
– Вот мы и встретились, – сказал он.
Теперь, когда Марья была дома, Васе было нечего терять. Она выгнула бровь и спросила:
– Купили кобылицу, а она убежала?
– Хороший конь всегда с норовом, – хладнокровно ответил Челубей. – Хороший мальчишка, поймал ее для меня.
– Норов – не повод запугивать ее, – возразила Вася. – И не называйте меня мальчишкой.
Кобылица почти дрожала в ее руках и испуганно мотала головой.
– Касьян Лютович, – велел Челубей, – займитесь этим ребенком. Или я накажу его за дерзость и заберу коня. Пусть оставит кобылу себе.
– Если бы у меня была кобылица, – легкомысленно заявила Вася, – я бы катался на ней до полуденного колокола. У меня она бы не убежала в страхе на улицы Москвы.
Она с гневом заметила, что разбойник изумился.
– Большие слова для ребенка. Дай-ка ее мне.
Вася не сдвинулась. Она думала о том, как будет голодать Катя из-за сборов Дмитрия на новую войну. Злость на Челубея будоражила кровь и грела безрассудство.
– Ставлю своего коня на то, что эта кобылица понесет меня до того, как пробьет три часа.
– Вася… – начал Касьян, но Вася не взглянула на него.
Челубей расхохотался.
– Понесет тебя? – Он окинул взглядом испуганную кобылицу. – Как пожелаешь. Удиви нас. Но если проиграешь, я заберу твоего коня.
Вася собралась с духом и заявила:
– Если я выиграю, я заберу кобылицу.
Касьян в тревоге схватил ее за руку.
– Это глупый спор.
– Если мальчик хочет лишиться своего добра из-за бахвальства, это его дело, – сказал Челубей. – Теперь ступай, мальчик. Объезди кобылицу.
Вася молча осмотрела испуганную лошадь. Кобылица дрожала на конце веревки и постоянно дергалась в ее руках. Никогда еще лошадь не выглядела такой неприступной.
– Мне нужен загон с приличным забором, – наконец, сказала Вася.
– Ты сделаешь это здесь, на людях, – возразил Челубей. – Стоило обдумать условия, прежде чем вызывать людей на спор.
Улыбка исчезла с его лица. Он говорил уверенно и серьезно.
– Рыночная площадь, – сказала Вася, подумав. – Там больше места.
– Как пожелаешь, – снисходительно ответил Челубей.
– Если твой брат узнает об этом, Василий Петрович, я тебе не защитник, – пробормотал Касьян.
Вася не ответила.
* * *Их спуск к площади стал процессией, молва пролетела по улицам вперед них: «Василий Петрович поспорил с татарским послом Челубеем. Приходите на площадь».
Но Вася не слышала. Она слышала лишь дыхание кобылицы. Она вела ее, пока лошадь билась на веревке, и разговаривала с ней. В основном, это были глупости: похвала, нежные слова, все, что шло на ум. И она слушала лошадь. «Прочь, – вот о чем думала кобылица, вот что она выражала своей головой, ушами и дрожащими ногами. – Прочь, я должна убежать. Я хочу других людей, хорошую траву и тишину. Прочь. Бежать».
Вася слушала лошадь и надеялась, что не сотворила что-то невероятно глупое.
* * *Хотя Челубей и был язычником, русские люди любили зрелища, а Челубей быстро доказал, что может это устроить. Если кто-то в толпе выкрикивал похвалу, он изящно кланялся, взмахивая рукой с грубыми камнями на пальцах. Если кто-то насмехался над ним, прячась в толпе, он отвечал ревом, и зрители смеялись.
Они вышли на главную площадь, и люди Челубея тут же начали освобождать пространство. Торговцы ругались, но все же разошлись. Коренастые кони татар сдерживали толпу, обмахивая себя хвостами.
Челубей огласил условия спора на ужасном русском. С явным пренебрежением к присутствующим священникам зеваки делали ставки, а дети взбирались на прилавки, чтобы все видеть. Вася стояла с испуганной кобылицей в кругу людей.
Касьян стоял в первом ряду. Он выглядел не то недовольным, не то заинтересованным. Его взгляд был отсутствующим, словно он погрузился в глубокие размышления. Толпа росла, шум нарастал, но Вася видела только кобылицу.
«Иди ко мне, девица, – сказала она на языке лошади. – Я не причиню тебе вреда».
Кобылица напряглась и не ответила.
Вася вздохнула и, несмотря на риск, на глазах толпы шагнула вперед и сняла узду с головы лошади.
Толпа ахнула.
Кобылица замерла, столь же изумленная, как и зрители.
– Так иди! Беги! – прошипела Вася.
Кобылица не нуждалась в подсказке. Она бросилась к лошади одного из татар, развернулась, побежала к другой, третьей. Если она пыталась встать, Вася подгоняла ее. Но чтобы объездить лошадь, для начала нужно заставить ее слушаться. А в тот миг кобылица могла понять лишь один приказ – бежать.
«Убирайся» – у этого приказа был другой смысл. Когда жеребенок не слушался, Мышь, любимая кобылица Васи в Лесном Краю, на время выгоняла его из табуна. Однажды она даже сделала это с Васей, из-за чего девочка очень расстроилась. Это было худшее наказание для молодого коня, ведь табун был жизнью.
Теперь Вася вела себя с кобылицей так же – как мудрая старая кобылица. И кобылка задумалась – Вася видела вопрос в ее глазах: понимает ли ее это двуногое создание? Возможно, она больше не была одна?
Толпа притихла.
Вася резко остановилась, и в то же мгновенье остановилась кобылица.
Толпа вздохнула. Кобылица смотрела на Васю. «Кто ты? – спросила она. – Я не хочу быть одна. Я боюсь. Я не хочу быть одна».
– Тогда подойди, – сказала Вася поворотом тела. – Подойди ко мне, и ты никогда не будешь одна».
Кобылица облизнула губы и навострила уши. Под тихие удивленные возгласы кобылица сделала шаг, второй, третий и вскоре положила голову на плечо девушки.
Вася улыбнулась.
Она не слышала крики со всех сторон: она чесала бока и холку кобылицы, как делали лошади друг другу.
«Ты пахнешь, как лошадь», – сказала кобылица, неуверенно обнюхав ее.
– К сожалению, – ответила Вася.
Девушка медленно пошла. Кобылица следовала за Васей, не поднимая головы с ее плеча. Сюда. Туда. Разворот.
Стоп.
Кобылица остановилась вместе с Васей.
В другой ситуации Вася бы оставила лошадь, позволила ей уйти, успокоиться и помнить, что бояться не нужно. Но ведь была сделка. Сколько времени
