После разговора Олешкевича с Беспаловым, записанного с телефона медсестры уже на следующий день после посещения Линевым и Филипповым клиники, Родимов немедленно принял решение перебросить группу самолетом в Иркутск, заранее забронировав места на ближайший после прилета поезд. Еще вчера вечером они были в Москве. Сейчас была середина дня. Разница по времени пять часов. Судя по снежному заряду, устремившимся к небу вертикальным столбам белого дыма из печных труб, перепад по температуре со столицей, где еще хлестали аномальные дожди, тоже большой.
«Тяжеловато придется Стропе», – подумал Антон, направляясь в сторону тамбура. Чеченец не проходил специальных тренировок, да и вообще впервые оказался в таких климатических условиях.
С периодичностью два раза в год несколько групп спецназа загружались в самолет и летели сначала, например, в какую-нибудь дружественную страну, находящуюся в районе экватора, предварительно оговорив детали с ее руководством. Там, как правило, без оружия совершали пешие переходы на довольно большие расстояния, затем перебрасывались в район Заполярья, где муляжи автоматов и рюкзаки, набитые по весу боевой выкладки, заменялись настоящими. То же самое, только уже с боевой стрельбой, на каком- нибудь полигоне размещенных в тех краях бригад морской пехоты. Многие офицеры и прапорщики тяжело переносили такие встряски.
Антон вышел в тамбур. Скрип тормозов, и через минуту состав встал. Средних лет проводница открыла дверь и, откинув мостик, протерла поручни. Едва Антон ступил на перрон, как тут же был окружен разношерстной толпой продавцов омуля. Тепло одетые, закутанные в шали женщины предлагали эту рыбу в любом виде: холодного и горячего копчения, просто соленую. В упаковках из полиэтилена, сделанных кустарным способом, и просто из ведра. Пассажиры высыпали из вагонов и стали брать эту удивительную рыбу.
Пробившись сквозь толпу, он, не оглядываясь по сторонам, направился на улицу Баргузинскую, где устроились прибывшие раньше его сотрудники ФСБ. В их задачу входило вместе с местным ОВД выявлять среди населения приезжих, контролировать несение службы караулом, выставленным на усиление ВОХРу вблизи всех тоннелей. Кроме того, они инструктировали бригады путейных рабочих, опрашивали охотников и машинистов на предмет подозрительных лиц, предметов и всего прочего, что могло иметь отношение к готовящемуся теракту.
Спецназовцы ехали в разных вагонах. О том, что перемещаются с оружием, сотрудников транспортной милиции, сопровождавших состав, предупредили заранее. Они могли запросто потребовать у офицеров- чеченцев представить к осмотру багаж. Антон допускал, что на этом поезде, следующем из Харькова, могут быть террористы или их пособники. Не на всех они располагали данными, а численность группы в шесть человек условна. Не исключалось, что есть дублеры или, наоборот, эти бандиты едут, чтобы отвлечь внимание от другой, более серьезной банды. На эту мысль наводила близость лагеря подготовки террористов к Гуни, где стоял взвод кадыровцев и, возможно, специально было забыто учебное пособие.
Быстро найдя нужную улицу, направился вдоль нее, вглядываясь в нарисованные от руки на столбах рядом с калитками номера домов. Она шла параллельно береговой линии. С озера несло свежий, наполненный какой-то непонятной очищающей силой воздух. Слева возвышались покрытые тайгой, завораживающе красивые горы, вершины которых растворялись в низко опустившихся облаках. Антона их величие и грациозность радовали не особо. Эти хребты местное население называло сопками. Хотя они ни в чем не уступали настоящим горным системам Северного Кавказа.
Во дворе нужного ему дома, едва он подошел к высокому деревянному забору, залаяла собака. Потянув за веревочку, он приоткрыл калитку. На цепи у огромной поленницы дров металась серая с рыжими подпалинами лайка. Ушки торчком, хвост калачиком, а на лапках словно белые чулочки. Осторожно сделал шаг, прикидывая, позволит ли цепь добежать собаке до высокого с навесом крыльца. В это время скрипнули двери, и на пороге появился крепкий, как кедр, дед, в шапке-ушанке, свитере, поверх которого была небрежно накинута меховая безрукавка.
– Тебе кого, сынок?
– Петр Ильич здесь живет?
– Ну, я им буду. – Старик цыкнул на собаку, которая враз замолчала, и показал рукой на двери: – Проходи.
В доме было натоплено. Изнутри изба оказалась намного просторнее, чем он подумал, когда увидел ее снаружи. Три комнаты и кухня, служившая одновременно прихожей и гостиной, расположились вокруг большой русской печки.
– А где ваши постояльцы? – оставив на сделанной из дерева вешалке куртку и спортивную шапочку, спросил Антон, когда дед провел его через все комнаты в ту, которая выходила окнами на огород.
– Поздно придут, – уклончиво ответил дед, окатив приезжего хмурым взглядом из-под косматых с проседью бровей. – Здесь будешь пока жить.
Три койки с деревянными спинками и панцирными сетками были аккуратно заправлены. На письменном старомодном столе лежал ноутбук. На стене полки с книжками.
– Здесь у меня сыновья жили, – старик вздохнул. – Сейчас разъехались по всему свету, обзавелись семьями. Старший прадедом сделал.
– А супруга ваша? – Антон вопросительно посмотрел на хозяина дома.
– Отправил в Читу, к дочери. С внуком нянчится.
– А кем вы раньше работали?
– Почему работал? – Старик уселся на табурет у стола и снял шапку. – До сих пор тружусь. Пенсии сейчас сам знаешь какие. Магазин сторожу. А вообще был охотоведом. Морозы ударят, на белку пойду. Собаку-то видал?
– А как же, – Антон улыбнулся. – Лайка?
– Полукровка. – Дед, прищурившись, посмотрел на Антона: – Тоже небось кагэбэшник?
– Что-то в этом роде, – вздохнул Антон. – У вас банька-то есть?
– А как же? – старик словно удивился этому вопросу. – Все, как полагается.
Во дворе раздался шум. Дед засуетился. Резво соскочив со своего места, натянул шапку и исчез в дверях. Вскоре в комнату ввалились двое здоровенных амбалов в глухих свитерах и джинсах.
– Сергей, – протянул руку вошедший первым и, едва Антон представился, бросился к ноутбуку.
– Михаил, – вяло ответил на рукопожатие второй и, устало опустившись на кровать, навалился спиной на стену, украшенную старомодным ковриком с незамысловатым рисунком. – Значит, ты старший от разведки?
– Что-то в этом роде, – уклончиво ответил Антон, уверенный, что не сегодня завтра в Слюдянке появится и Родимов. – Хозяин знает, кто вы.
– Мы в курсе, – отмахнулся Михаил, – здесь ничего не утаишь. С охотниками трепались, милиция плотно с нами работает, в общем, чего тебе объяснять? Легенда, будто мы из института геологии, рассыпалась, как карточный домик, в первый же день.
– А у вас кто старший? – Антон покосился на спину напарника Михаила.
– Ты правильно подумал, – перехватив его взгляд, кивнул контрразведчик и повернул голову в сторону своего шефа: – Ну что?
– Кажется, они.
– Кто? – Антон встал и, подойдя к столу, заглянул через голову Сергея.
На экране жидкокристаллического монитора было изображение трех молодых людей, стоящих спиной к сопке. Ярких расцветок куртки, лыжные шапочки. Слева часть палисадника. Между ним и веселящейся молодежью – мужчина и женщина, случайно оказавшиеся в кадре. Они шли на фотографа.
– Рашид Израйилов, – ни к кому не обращаясь, пробормотал Антон.
– Уверен? – задрав на него голову, спросил контрразведчик.
Несмотря на меховую шапку, высоко поднятый воротник камуфлированной куртки, которая на протяжении последнего десятилетия не выходила из моды у населения по всей России, Антон узнал чеченца.
– Уверен буду, когда он, сидя передо мной, собственными устами продиктует свои данные. – Антон выпрямился. – А кто снимал?
– Студенты в Байкальск из Улан-Удэ приезжали. Это час езды от Слюдянки. Фотографии оставили на
