На перекрестке красовались ярко-оранжевые предупреждающие знаки, что дало Филлиде повод поболтать о системе радиационно опасных зон вокруг Мэдисона. Джошуа кое-что помнил, но он никогда не оставался в Базовом Мэдисоне достаточно долго, чтобы это имело значение. Красная зона простиралась на несколько миль вокруг Капитолия или его развалин, где в тридцатом в знак протеста против путников взорвали бомбу. Сейчас сюда можно было заходить на собственный страх и риск, но еженощно автоматические модули и пешие полицейские патрули останавливали всех, кто здесь задерживался. Оранжевая зона простиралась на добрый десяток миль от делового центра и охватывала весь Мэдисон к западу за пределы Белтлайна, на юг за озеро Монона и до Фичберга, на восток далеко за границу штата до поселков вроде Коттедж-Гров, а на север за аэропорт Дейн Каунти до Дефореста и Сан-Прейри. Филлида сказала, что выступ Оранжевой идет дальше на восток, потому что в день взрыва господствующие ветры разнесли туда радиоактивные осадки. Здесь можно жить, но обязательно ежегодно проходить медицинское обследование, особенно детям. И, наконец, Желтая зона простиралась неровной полосой шириной в пятьдесят миль вокруг делового центра, просто чтобы вы знали об опасной зоне в центре территории.
Они въехали в город и направились по плотно застроенным районам, в основном заброшенным.
– Некоторые считают, что зоны нужно убрать, – оживленно сказала Филлида. – Остаточная радиация сейчас предположительно не намного выше прежнего естественного фона. Разумеется, кроме цезия-137, – добавила она со знанием дела. – В пищевой цепи по-прежнему есть угроза – дикие животные, пресноводные рыбы и грибы, за счет которых люди жили, когда у нас кончилась пища после Йеллоустона, разве вы не знали? Но все говорят, что от пепла и прочих вулканических выбросов больше вреда, чем от радиации. Я думаю, власти просто хотят понаблюдать, и ничего плохого в этом нет.
Джошуа пожал плечами.
– Наверное, никто точно не знает.
– И правда. Люди об этом спрашивают, когда переселяются сюда. У нас есть брошюры. Иногда приезжают бригады медиков и прочих изучать продолжительные эффекты. А иногда люди просто приезжают посмотреть, как туристы. Некоторые хвастаются, что побывали во всех трех дойеллоустонских невоенных зонах атомных взрывов – в Японии и здесь. Как будто коллекционируют приключения.
– Странно.
– Они платят, а мы зарабатываем на хлеб. – Она посмотрела на Джошуа. – Но большинство посетителей такие, как вы, у которых здесь семья – или, по крайней мере, была здесь семья…
– Мы с женой выросли в Мэдисоне. До атомного взрыва. Но тогда мы не были знакомы. После Дня перехода она с семьей отправилась в путь, они основали город в Кукурузном поясе.
– Где это? Я никогда не была дальше Запада-5, потому что там правительственные учреждения и больницы.
– О, где-то в сотне тысяч переходов. Это было до твенов, они шли пешком. А когда мы поженились, то жили гораздо дальше, более чем в миллионе переходов.
– Надо же!
– Но она хотела, чтобы после смерти ее перенесли сюда. Ее кремировали.
– Значит, вы перенесли ее пепел.
«Не я», – подумал он. Он опять отправился в противоположную сторону, в Верхние Меггеры, убегая от всего этого. И Род, их сын, тоже сбежал, исчез в диких лесах Долгой Земли со своими неуловимыми спутниками. Это Кейти и Гарри, сестра Хелен и ее муж, перенесли ее домой на Форест-Хилл. С тех пор они почти не разговаривали с Джошуа.
Он сказал только:
– Что-то вроде того.
Большая часть жилых домов здесь была давно покинута, и спустя тридцать лет после Йеллоустона лужайки перед домами и парки оккупировали довольно зрелые деревья и кустарники. Джошуа с Филлидой проехали мимо большого старого торгового центра, который теперь переделали в «утилизационный центр», согласно большой вывеске федерального правительства. Сюда можно было сдать в утиль любое барахло, которое завалялось еще с дойеллоустонских времен: почти не поддающиеся разрушению одноразовые кофейные стаканчики, алюминиевые банки, пластиковые и стеклянные бутылки – старые, но некоторые в таком состоянии, будто только вчера изготовленные. Здесь репатриационные деньги тратились на то, чтобы превращать эти отходы прошлого в полезные вещи для поддержки будущего.
Они были всего в нескольких милях от делового центра, когда добрались до Форест-Хилла. Столбы на обочине указывали расстояние до внутренней Красной зоны. Джошуа начал замечать повреждения, как он предположил, от атомной бомбы: гниющие деревянные каркасы без крыш, бетонные сооружения без окон. Но жизнь пробивалась где только могла: на заброшенных подъездных дорожках торчал зеленый бурьян, на покрытых землей подоконниках покачивались под июньским солнцем цветы.
Припарковавшись, Филлида предложила Джошуа сходить с ним к надгробию, но он отказался. Филлида убедилась, что у него есть работающий мобильник, и взяла обещание позвонить ей, когда он соберется ехать домой. Такая чрезмерная забота его немного раздражала, но Грины всегда отличались добросердечностью. Кроме того, его гордость была уже не та. С тех пор, как ему понадобился тролль, чтобы подтереть зад.
Однако на кладбище, приступив к поискам, он пожалел, что отказался от помощи Филлиды. Он заранее загрузил номер участка и приблизительную карту, но ему не приходило в голову, что после Йеллоустона кладбища в Мэдисоне и, несомненно, на всей Базовой, пришлось сильно расширить по сравнению с их прежними размерами. К Форест-Хиллу присоединили бывшее поле для гольфа, а также, как заметил Джошуа, жилой район между южной границей кладбища и Монро-стрит – район, который, наверное, сгорел при атомном взрыве. Но даже при таких размерах кладбища участки были тесными.
Это была жуткая одиссея.
К тому времени, как он отыскал могилу Хелен, солнце уже стояло высоко в пересеченном облаками небе. Джошуа вспотел и тяжело дышал – наверное, в этом отвратительном воздухе Базовой еще оставался пепел. Он грузно опирался на трость, когда склонился над маленьким надгробием. Это была скромная мраморная плита на посыпанном гравием квадрате, с гравировкой аккуратным шрифтом. Он прочитал вслух:
– Памяти Хелен Грин Валиенте Доук, жены Джошуа Валиенте, жены Бенджамина Доука, матери Дэниела Родни, 2013–2067. И памяти Родни Грина, 2012–2051…
«Я сдержал обещание», – мысленно сказал он Хелен.
На его плечо легла рука.
– Ты ее нашел.
Джошуа повернулся.
– Нельсон. Я не слышал, как ты подошел. Теряю навыки выживальщика.
– Это точно, если к тебе удалось подобраться такому неуклюжему быку, как я.
Нельсон Азикиве в строгом черном плаще немного скованно наклонился, чтобы рассмотреть камень.
– Она хотела в конце вернуться домой.
– Могу это понять. Лично у меня есть участок в моем старом приходе Святого Иоанна-на-Водах. Мое имя как бывшего приходского священника уже выгравировано в церкви сусальным золотом.
– Со вкусом. Семья Хелен разбросана по мирам. Отец похоронен в Вальгалле. Кейти, сестра со всей ее семьей, останется в Перезагрузке.
– А ты, Джошуа? Где будет место твоего последнего упокоения?
Тот пожал плечами.
– Думаю, там, где я упаду. И все же не хотелось
