шифоновых юбок и анемично поджарой, стыдливой улиткой заползшей в расшитый бисером лиф.
Два десятка приятно взволнованных женщин упаковывали свою плоть в роскошные восточные костюмы. По их оживленному щебетанию я поняла, что знакомы они не первый день, что чувствуют себя командой, даже сектой – сектой стопроцентной женственности посреди равнодушной Москвы. Уютный птичий гомон банального бабского трепа – о мужиках и шмотках, о подтяжке лица и последней книге Улицкой. Щедрое изобилие взаимных комплиментов – ах, твоя прическа, ах, твой педикюр, ох, дай же телефон своего стоматолога.
Но все это длилось ровно до тех пор, пока на сцену не вышла она.
Прима.
Дьяволица.
Алена принесла с собою костюм – белоснежные шелковые шаровары и миниатюрный бюстгальтер с золотым шитьем. В аккуратной раковине ее пупка эффектно поблескивала жемчужинка на золотой шпажке, десятки тонких золотых браслетов обнимали запястья и щиколотки. По сравнению с другими пришедшими на занятие женщинами она смотрелась звездой, гаремной королевой, любимой наложницей. Естественно, она завоевала все любопытные взгляды и с хозяйской бесцеремонностью присвоила все заспинные шепотки.
Даже я, одиноко притулившаяся в углу, готова была склонить голову перед ее талантом. Томной пластикой сытой кошки, бессмысленной ленивой улыбкой, она умудрилась привлечь внимание всех вокруг. Она всего лишь втирала в живот золотистое масло, а женщины смотрели на нее, как на восьмое чудо света.
Между тем Алена вела себя ненавязчиво, без свойственного рекламным агентствам хамоватого панибратства. Она не пыталась к кому-то обратиться, завязать разговор, напроситься в компанию, просто занималась своим делом, ждала, пока верноподданные сами к ней придут.
Так и вышло.
Первой не выдержала упитанная коренастая женщина в парчовом тюрбане, который смотрелся на ней так же нелепо, как соломенная обивка на диване в стиле ампир. У нее было серое лицо офисной труженицы, бледные руки с некрасиво выступающими фиолетовыми венами, растяжки на животе, которых она явно стеснялась и пыталась хоть как-то закамуфлировать слоем тонального крема. Она выглядела такой несчастной и неприкаянной, что в ее присутствии даже как-то неудобно становилось.
– А вы новенькая? – робко обратилась она к Алене.
– Да, – обезоруживающе улыбнулась та. – Но я немного стесняюсь. Боюсь, что ничего у меня не получится.
С точки зрения элементарной психологии это был грамотный ход – дурнушка почувствовала себя лидером, оттаяла и даже почти простила Алене ее вызывающую красоту.
– Ну что вы, это на самом деле очень просто. Вы вообще никогда не занимались восточными танцами?
– Не приходилось, – Алена помотала головой. – Хочу доставить удовольствие своему мужчине. Говорят, танец живота очень полезен для… ну, вы понимаете.
– Точно! – в разговор вступила другая женщина, долговязая, субтильная, с нелепыми чересчур длинными конечностями. – Я когда только пришла сюда, была коряга корягой, а сейчас… – Она до того нелепо вильнула почти отсутствующим задом, что я не смогла сдержать улыбки.
– Вот так? – Алена аппетитно оттопырила круглую попу, изобразив сложносочиненный виток – сразу становилось понятно, что в танцевальном классе она проводит не один час в неделю.
У женщин удивленно распахнулись рты. Теперь все они, уже не стесняясь чужака, обступили Алену плотным кольцом. Вопросы посыпались, как горох из дырявого мешка.
– Вы уверены, что никогда этого не пробовали?
– Должно быть, вы спортсменка?
– Вы ведь понимаете, что у вас настоящий талант?
– Хотите заниматься belly-dance профессионально?
Алена довольно улыбалась – первая стадия переговоров прошла на ура. Она вызвала всеобщий интерес, впоследствии мне не раз приходилось убедиться, что это самый трудный этап.
– Просто мне все удается, такая уж я, – самодовольно вздернула подбородок она, но не успели женщины неприязненно переглянуться, сбавила обороты. – Хотя раньше я была вполне обычной.
Ключевой вопрос последовал незамедлительно, его авторство присвоила дебелая рыжая женщина, полнота которой лет пятнадцать назад наверняка вписывалась в рамки сексапильной аппетитности:
– Что же заставило вас измениться?
Гол.
Стопроцентное попадание.
Овечки и сами не заметили, как любопытной гурьбою пришли в волчью яму.
Алена расцвела, приосанилась и, нарочито стесняясь, рассказала о волшебных талисманах, которые вот уже шесть лет носит в груди. А также о своих страхах и сомнениях, о том, как отговаривали ее родственники и подруги (у барракуды тоже есть подруги – вот так новость), как от страха она чуть не сбежала прямо из операционной и какой феноменальный happy end был у всей этой остросюжетной истории. Она почувствовала себя другим человеком. Новым. Сильным. Способным на все. Она гордо расправила плечи и научилась себя уважать. И делать так, что другие, в особенности мужчины с олигархическим антуражем. Они пляшут макарену под ее дудку.
Мне было запрещено вмешиваться. Перед тем как войти в раздевалку, Алена строго предупредила:
– Вякнешь хоть слово, и работы тебе не видать!
Поэтому я сидела в углу, качала головой и недоумевала: ну неужели хоть кто-нибудь из них, хоть одна, не заметит ловушки? Неужели они и правда настолько не уверены в себе? Рикошетом отскочив от безупречно прокачанного загорелого живота Алены, их комплексы больно бьют их по лбу.
Через пятнадцать минут Алена вручила свою визитку пятерым раскрасневшимся от волнения дамам. Показательное выступление прошло на ура. Играя роль до конца, Алена отправилась на занятие.
Ну а я покинула танцевальную студию в состоянии глубокой задумчивости и по дороге домой разорилась на бутылку кальвадоса. В сердце медленно оседала прохладная свинцовая пыль, и от этого гадкого ощущения некуда было деться.
– Мы не виделись уже неделю, – сообщил из телефонной трубки мрачный голос моего любовника Федора.
– Знаю, – вздохнула я. – Но что я могу поделать, если это чудовище…
– Перестань, – в тот момент я не видела его лицо, но готова была поклясться, что он брезгливо поморщился, – если бы ты хотела…
– Я устроила ее в школу. Теперь нам будет проще. Маленькая мисс «я-шокирую-вас-рассказами-об- анальном-сексе» будет зубрить геометрию и историю с восьми пятнадцати до четырнадцати ноль-ноль.
– Замечательно! Можем теперь встречаться по утрам. Свидание с половины восьмого до десяти – очень романтично. И главное, неизбито.
– Не обижайся. Я тоже соскучилась. Только представь, в каком я стрессе. Завтра мне придется сделать это самой. Я иду в клинику пластической хирургии. Возможно, у меня будет первая продажа, начало будет положено.
– Да ничего ты не продашь, – фыркнул он. – Ты сама-то в это веришь? То, что ты рассказывала об этих Денисе и Алене, просто отвратительно! Ты же понимаешь, что они подло манипулируют людьми? Выбирая самых слабых?
– Понимаю, – вздохнула я. – Но я никогда не собираюсь становиться такой же, как они. Я так не хочу.
– А по-другому не получится, – твердо сказал Федор. – Это не твоя жизнь. И если так уж приспичило ею жить, придется сломаться. Тоже стать наглой, подлой, беспринципной. Тоже ловить несчастных женщин на крючок. Обманывать. Уговаривать их сделать операцию, которая им совершенно не нужна.
– Но ведь полно женщин, которые сами мечтают именно об этой операции! – в отчаянии воскликнула я. – Я буду искать их! Они и так лягут под нож, я просто продам им Luxis, от этого никто не проиграет.
– Поступай, как знаешь, – его голос был холоднее балтийского февраля, – но на твоем месте я бы
