силиконом менеджера. – Ну да, я не фанат. Но я вовсе не считаю, что женщины, прибегающие к пластике, ущербны или не уверены в себе. Это просто возможность. Возможность, которую дает нам эпоха и которой глупо было бы не воспользоваться, – это уже была строчка из рекламного каталога Luxis.
– У вас маленькая грудь, – он продолжал играть в циника. – Почему же вы сами не поставите себе имплантаты, раз считаете, что они так хороши?
– Ну… Я люблю бегать, – нашлась я. – А с большой грудью это, говорят, не слишком удобно. Но хватит обо мне. Давайте я расскажу вам о нашей продукции. Это революция в мире пластической хирургии!
Он принял из моих рук рекламные буклеты. Без интереса пролистал прайс. Скептически ухмыльнулся. И снова на меня уставился.
Какой он странный. А на форуме о хирургии все восторженно писали о его обаянии и сексапильности, об уверенности, которую он излучает. «Как только я посмотрела в его глаза, сразу поняла, что он будет меня оперировать! Это самый компетентный доктор, с которым я имела дело», – писала одна из форумчанок. «У Романовича есть удивительное свойство – с ним сразу же хочется иметь дело. Попадаешь в его кабинет, слушаешь его голос, и успокаиваешься, и понимаешь, что приняла верное решение», – вторила ей другая.
– Оболочка имплантатов Luxis разработана в лабораториях NASA, – затянула я отрепетированную песнь.
– А с какой стати? – перебил меня он.
– С какой стати что?
– С какой стати космическому агентству заниматься грудными имплантатами? – насмешливо переспросил он. – Или это было исследование в рамках кампании «Есть ли жизнь на Марсе»?
– Я думаю…
– Я думаю, вас обманули, – уже без улыбки перебил он. – Я думаю, что вы неплохая девушка, но занимаетесь не своим делом.
– Дайте мне договорить до конца, и вы поймете…
– Зачем? Вы же просто цитируете брошюру? Я ее уже просмотрел. Вы наверняка знаете, что я один из самых авторитетных хирургов Москвы. По крайней мере уж точно в десятке лучших. Сами подумайте. Зачем мне связываться с никому не известной маленькой фирмой, если есть такие лидеры рынка, как МакГан, Ментор, Евросиликон? Вы можете задурить голову сомневающейся домохозяйке, но никак не мне, – он поднялся из-за стола и посмотрел на часы, – но вашу наглость я оценил. А сейчас, к сожалению, вынужден с вами попрощаться.
– Но я не успела рассказать о…
– Не надо, милая девушка Даша, не надо… Поберегите силы, сегодня такой жаркий день.
– Этого нет в брошюре, – я отчаянно цеплялась за соломинку. – Это о…
– Я позову секретаря. Она вас проводит. Да, если сами надумаете увеличить грудь, обращайтесь. Сделаю вам скидку.
Было ей не больше тридцати пяти, но констатировать молодость можно было, лишь внимательно вглядевшись в ее усталое заплаканное лицо. Равнодушный же наблюдатель, чей взгляд мимолетно скользнул бы по Ане, мог дать ей и все пятьдесят.
Ее облик состоял из сплошных досадных «не». Невысокая, некрасивая, неухоженная, явно небогатая, несчастная, нелюбимая. На ней был ситцевый халат в ромашку – такие фасоны полюбила, войдя в пенсионный возраст, моя бабушка – Аню же он старил, делал еще менее интересной, чем она была. Стоптанные коричневые сандалии, сумка из кожзаменителя, очки в пластмассовой оправе, давно отросшая химическая завивка.
Я познакомилась с ней случайно, в кризисном центре бесплатной психологической помощи. Отправилась туда по совету Инессы – присмотреться, попробовать сыграть вслепую. Мне надо было с чего-то начать, хоть на ком-то опробовать старательно заученную пламенную речь о преимуществе силиконовой груди над натуральной. И объектом моей атаки была вовсе не Аня. На ней бы мой взгляд не задержался и на долю секунды. Я беседовала с одной стареющей кокоткой, страдающей напоказ по супругу, ушедшему к молоденькой. На ней было два слоя теней в изумрудно-зеленой гамме, нездоровую неровность кожи еще больше подчеркивал обильный макияж, крашенные в коверный рыжий цвет тусклые волосы уныло висели вдоль лица. У нее был зычный голос и неприятный скрипучий смех. И она напоказ разглагольствовала о том, что мужчины – существа второго сорта. Я начала робкую полемику: мол, насчет второго сорта это только так кажется, но вот если в твоей груди имплантаты Luxis, точка зрения волшебным образом меняется в сторону концентрированного позитива. И она вроде бы даже повелась. Задавала наводящие вопросы, приценивалась, причмокивая малиновыми губами.
– А почему вы сами не поставили эти имплантаты? – наконец спросила она.
– Некогда было. Но я уже записана на операцию, – бодро соврала я.
– Не знаю, не знаю… – задумчиво протянула она. – Я всегда считала себя богиней… И всю жизнь прожила богиней. А вы пытаетесь внушить, что без арбузов в декольте моя красота и социальная значимость неполноценны? Я вас правильно понимаю?
Я немного растерялась.
– Ну… Я не ставила бы вопрос так остро. Но наши социологические исследования подтвердили, что у женщин с красивой грудью на восемьдесят семь с половиной процентов больше надежных длительных браков, чем у остальных.
– Туфта! – был вынесен мне приговор. – Чушь собачья! Передайте вашим социологам, что они двоечники и балбесы. А вы… Что ж, надеюсь, вы сами так не думаете, просто пытаетесь заработать денег. Хотя и в этом случае мне на вашем месте было бы стыдно.
Я была готова признать безоговорочное поражение, когда в разговор вдруг вмешалась она. Аня. Оказывается, все это время она стояла чуть поодаль и безмолвно за нами наблюдала. Она очень стеснялась, сразу становилось понятно, что она всю жизнь опасалась и деликатных ситуаций, и незнакомых людей, а тут на ее голову свалилось сразу и то, и другое.
– Простите… – прошелестела она, тронув меня за плечо. – Я тут краем уха услышала… То есть вы не подумайте, что я подслушивала, просто… Это так интересно, и если все это правда…
Она едва не плакала. И вряд ли она могла подозревать, что я нахожусь еще в большем смятении, чем она сама. Но у меня, во всяком случае, хватило моральных сил на то, чтобы доброжелательно ей улыбнуться, представиться и подарить рекламные буклеты.
– Вообще-то я небогата, – оправдываясь, улыбнулась Аня. – Но кое-какие сбережения есть. С детства мне привили привычку копить. Откладывала, сама я не знаю на что. Может быть, лучше бы одежду нормальную купила и съездила в Париж, да? – и снова эта вымученная улыбка.
Я чуть было не ответила «да», но вовремя вспомнила, что я не жилетка для деликатных рыданий, а кто-то вроде адвоката дьявола.
– Знаете, научно доказано, что одежда – гораздо менее важно, чем то, что под ней. Потому что красивое платье может позволить себе кто угодно, а красивое тело… На это надо решиться. Преодолеть страх перед глупыми мифами. Ну и денежный фактор, в конце концов. Многим жаль тратить на себя такую сумму.
– А сколько… Сколько это может стоить? – ее глаза заблестели. Если бы на моем месте были Денис или Алена, их ноздри уже щекотал бы пряный запах крови. И жертве не суждено было бы уйти.
– Имплантаты плюс операция – около пяти тысяч долларов. Согласитесь, не так-то и много, учитывая, что это цена счастья и уверенности в себе.
– У меня такая ситуация… – она опустила глаза. – Ох, да вам, наверное, все это неинтересно.
– Почему же. Знаете, вы мне почему-то симпатичны. Тут напротив есть кафе. Может быть, по чашечке горячего шоколада? Я угощаю!
Аня дула на шоколад, при этом ее бледные губы вытягивались в инфантильную трубочку, а измученное серыми буднями лицо приобретало детский колорит. И даже стало заметно, что от природы она симпатичная, белокожая, с прямым аккуратным носиком и задорными рыжими веснушками. Ей бы отдохнуть, чтобы впалые щеки подрумянил морской загар, а в глазах отразилась лазурная гладь, а тело обнял соленый ветер.
– У меня была подруга, Соня. Мы были знакомы с самого детства. Соня всегда была красавицей,
