— Зато у тебя есть твои живые сны, — попытался ободрить ее брат.
Женя пожала плечами:
— Эти сны не снились мне уже несколько месяцев. Мне начинает казаться, что я все это себе напридумывала. — призналась она. — Наверное, это были просто сны.
— Ничего подобного! — возразил Василий, — это не обычные сны, они ведь реальны!
— И обычные сны иной раз кажутся реальными, — возразила Женя.
— Но ощущения, Жень, они ведь как настоящие! Их не перепутаешь. — Упорствовал он.
— Ну и что? Это уже неважно, раз они перестали сниться.
Василий смотрел на нее с сочувствием. Он не знал, как еще подбодрить сестру.
Матери у них были разные, а отец — один. Внешне Вас был очень похож на него: брюнет, с яркими и выразительными зелеными глазами. Хорошо, что душой Вас был совсем другим.
Как только выяснилось, что Вас неизлечимо болен, папина любовь сменилась безразличием. Сын не оправдал его надежд.
Снова улыбаться Вас начал совсем недавно — после того, как Женя вытащила его из больницы и отвлекла от мыслей об отце, который ни разу не навестил сына.
Женю отец бросил еще раньше.
— Ладно. Пора спать, — сказала она, убирая со стола.
— Ты иди, а я еще немного посижу. — Вас не хотел, чтобы сестра видела, как ему тяжело вставать. Пока еще мог, он старался ходить сам.
Сколько он себя помнил, они с сестрой всегда оставались отчаянными оптимистами, оба верили: непонятно как, неизвестно каким образом, но все обязательно будет хорошо. Вас не хотел, чтобы Женя заметила, что ему становится все хуже и хуже. Зачем отягощать ее тоской и унынием, причин для которых им обоим хватало?
— Не засиживайся, — сказала Женя и ушла в свою комнату.
На душе у нее было муторно. Таял ее родной Василек, отцветал, становясь собственной тенью. И она больше ничего не могла для него сделать.
Женя запретила себе об этом думать и вскоре уснула.
***
Жене приснился тот самый сон. Она сразу это поняла — он был полнее и глубже обычных снов. Разница была также велика, как между чтением про море и купанием на закате.
Этот сон был до жути близок к реальности.
Все пространство вокруг нее тонуло в вязком плотном тумане. Женя вытянула руки и с трудом различила пальцы. Где-то вдалеке доносился смутный приближающийся шум, не то грозы, не то поезда.
Она сделала шаг, водя перед собой руками и почти сразу наткнулась на деревянный угол чего-то, что на ощупь оказалось спинкой скамьи. Пальцы легко скользнули по лакированному прохладному дереву и погрузились в мягкий, темно-красный бархат.
Женя напряженно сжала край скамьи.
Месяцы меланхолии извели ее, как узника в душной темнице, изголодавшегося по дуновению ветра, и теперь она опасалась, что скамья под пальцами растает, как мираж.
Для нее это был не просто сон, а кусочек волшебства, в котором она так нуждалась. Сон, позволяющий чувствовать себя… живой.
Тут же тревога охватила ее: нельзя терять драгоценное время, эти сны редко длились дольше нескольких минут. Надо ловить момент.
Женя торопливо соображала: как же попросить обитателей снов, помочь ей приходить сюда чаще?
Она хотела, чтобы эти мгновения волшебства и дальше отгоняли ее тоску в реальном, пустом без магии, мире.
Так к кому же обратиться, если вокруг ни духа, ни души?
"Если ты, чего-то не видишь, это не значит, что этого нет", — внутренний голос своевременно озарил ее откровением.
Хотя… была ли эта мысль ЕЕ?
"Зорко — только сердце", — никак не унимался внутренний диалог.
Стоп. Вот это уже точно из "Маленького принца"!
Тем не менее, Женя поспешила последовать собственному совету и заговорила. Но слова, которые она заготовила, желая чаще возвращаться в сны, превратились во что-то другое, в ее настоящее желание:
— Я хочу… чтобы моя жизнь изменилась!
И… ничего не произошло.
Она почувствовала себя дурочкой, которая разговаривает сама с собой, и испугалась — если ее никто не услышал, затея провалилась и следующей попытки придется снова ждать месяцами.
И она повторила свою просьбу. Так. На всякий случай.
Едва она успела произнести последнее слово, как позади нее раздались отчетливые шаги.
Кто-то шел к ней сквозь туман. Каждый шаг был как удар гонга.
По спине Жени пробежал холодок, но она нашла в себе мужество обернуться навстречу к тому, кто пришел на ее зов. Женя ожидала увидеть мутную зыбкую тень без очертаний, обычного обитателя этих снов, но тот, кто пришел, не был похож на призрака.
Фигура была не выше нее, но Жене никак не удавалось разглядеть лицо.
Она почувствовала опасность и заколебалась.
"Не бойся", — услышала она шепот, от которого волоски на шее встали дыбом.
Фигура ее пугала до жути. Но если она могла помочь…
Женя шагнула вперед.
Перед глазами потемнело, опора ушла из-под ног и Женя стала тонуть в тумане, как в жидком цементе.
Вдобавок, чьи-то руки схватили ее за плечи и рванули назад. До предела натянулась струна где-то внутри: казалось, ее душу отрывают от тела.
Женя забилась, пытаясь вырваться, но хватка не ослабевала. Откуда-то она знала: если она не освободится, то не проснется никогда. Что тогда будет с Васом? А с ней? Она умрет, исчезнет? Превратится в такого же призрака, бестелесного обитателя чужих сновидений? Станет кошмаром, изредка посещающим сновидцев? Сколько она будет скитаться, пока не исчезнет воспоминание о том, что она когда-то была живой?
Ну уж нет, пусть жизнь была не так хороша, как она хотела, но у нее еще был шанс все изменить. Женя отказалась сдаваться.
Она собрала все силы, рванулась и почувствовала, что свободна.
Кто-то звал ее по имени и она устремилась туда. Ее начало трясти, не то от шока, не
