«Не там!» – вздохнул я и прочел последнюю запись. Ого! Наташка сделала ее всего неделю назад!
«Николай Кириллович отправ. на Кузнецкий мост, Рома – на Никольскую, я поднималась по Кирова. Искали портал, не нашли. Пишу на глазах у всех, но на меня ноль внимания. Деньги кончились, Николай Кириллович устроился дворником, содержит нас. Отзовитесь же, хоть кто-нибудь!»
– Искали портал… – прочитал вслух Лахин. – А ты знаешь, где он?
– Я-то знаю, – вздохнул я. – Вот что, пошли-ка к нему! Надо убедиться, что вся группа переместилась с Майи. Или осталась тут.
– Или кто-то остался, а кто-то ушел, – добавил Бунша.
– Тоже вариант, – согласился я. – А ты сам бы ушел?
Кузьмич помолчал.
– Не знаю, – сказал он серьезно.
– Так именно…
Мы прошагали мимо «Книжного мира» к площади Дзержинского и спустились в подземный переход. Народу хватало, но публика была совсем иной, нежели в привычной мне Москве «образца 2016 года». Тетки с авоськами, деловитые мужики в плащах и шляпах, студенты со свитерками, небрежно накинутыми на плечи, пацанва…
Я прислушался: в множественное шарканье и говор вплеталось приглушенное вытье метропоезда.
– Нам туда.
Сложно сказать, как я находил портал. Наверное, по памяти. Вторые «врата» всегда находились недалеко от первых – и пониже. Ну, хоть что-то незыблемое в текучем, непостоянном мире Майи.
Свернув за угол, я толкнул дверь со строгой табличкой «Служебное помещение» и оказался в обширной зальце, где были навалены какие-то ящики, ведра, бидоны с карбидом, а из стены напротив, тоже облицованной кафелем, как переходы за дверью, выдавался портал, совершенно теряясь в скудном интерьере.
Быстро пройдя к «вратам», я убедился, что Натальи здесь не было. По крайней мере, никто ничего не писал, оставляя за собой след.
– Их здесь не было, – сказал я, водя руками над пирамидками. – Все холодное. Наверное, я был последним, кто здесь проходил, а это случилось года два назад. Пошли.
– Пошли, – кивнул Бунша.
– Будем искать? – бодро спросил Лахин.
– Будем, – кивнул я.
Первым делом я черканул записку для Наташки, вложив бумажку в углубление над ее «письменами». А потом Эдик уговорил двух взрослых дядек, то есть меня с Кузьмичом, повторить эксперимент незнакомого мне Ромки.
Мы спустились на станцию метро, кинув по пятачку в автоматы, и вышли на перрон.
– Для чистоты опыта доедем до проспекта Маркса, – важно сказал Лахин.
Тут как раз завыл поезд, нагоняя воздуху из туннеля, и выбежали вагончики. Мы вошли.
– Осторожно, двери закрываются, – проговорил заботливый женский голос. – Следующая станция – «Проспект Маркса».
Там мы и вышли.
Я специально заговаривал с людьми, и они отвечали мне, принимая за приезжего. Объясняли, как пройти к ГУМу и где тут «Детский мир». Но вот когда мы просто шли в толпе, заметно выделяясь своими рюкзаками, да и одеждой, никто, как будто, нас не видел. В упор. Даже бдительные милиционеры, которых вокруг было достаточно.
Перейдя на станцию «Площадь Свердлова», мы дождались поезда и сели.
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Горьковская».
Моторы, пускавшие дрожь по полу, завыли, сначала медленно, потом все быстрее раскручивая колеса, и поезд втянулся в туннель.
Поругивая (про себя) Лахина с его опытами, я ждал, когда же нас перебросит обратно. Страх был – а вдруг я снова потеряю память? Тот Ромка, видать, забыл пару минут своей жизни. А вдруг у меня снова пропадут годы?..
Внезапно стук колес и вой моторов сменили тон – поезд подъезжал к станции. И вот она ворвалась, понеслась мимо, замелькали пилоны, выложенные светло-серым мрамором.
– Станция «Горьковская». Переход на станцию «Пушкинская».
– Доехали, – разлепил губы Лахин.
– Выходим? – глянул на меня Бунша.
– Потерпим, – процедил я.
– Осторожно, двери закрываются…
Зашипело, задренчало, завыло, застучало… Унеслось.
И снова темнота, мелькающие огни, вязки кабелей на бетонных стенах…
Поезд убавил ход. Я посмотрел на пассажиров. Они сидели, покачиваясь, дремля или сосредоточенно уставясь перед собой. Некоторые читали. И они что же – живые? Настоящие?
Выйдут сейчас, разойдутся по своим делам – кто домой, кто в театр, кто еще куда…
Мне стало немного не по себе. Это же не тени вокруг ходили, бесплотные, выдуманные, а люди! Думают же они сейчас о чем-то? Ну не куклы же это, не биороботы какие!
Неприятное, тяжелое и поганое чувство поселилось во мне.
– Станция «Маяковская».
Замелькали рифленые колонны и мозаики.
– Выходим, – буркнул я и поднялся, хватаясь за поручень – рюкзак тянул вниз.
Мы вышли на перрон, и вдруг как будто стало тише. Пассажиры торопливо расходились, и среди редеющей толпы были хорошо видны несколько человек, шедших «против течения». Но я видел только одного. Только одну. Свою бывшую жену.
Наташка была в обычных джинсах и кофточке, в кроссовках – весьма модно для 82-года. Проходившие мимо студентки завистливо поглядели на нее. Наталья шла неторопливо, по старой привычке погруженная в себя – голова ее была немного наклонена, она словно думала о чем-то. Раньше я всегда узнавал ее по этой походке.
– Ну, здравствуй, – сказал я.
Наташа сильно вздрогнула, подняла голову, и ее большие глаза стали еще больше.
– Ты!? – охнула она.
– Я, – признался я.
Бывшая моя буквально кинулась ко мне, вцепилась, обняла, прижалась, дрожа, – и бурно заревела. А я стоял, улыбаясь, и ласково гладил ее вздрагивавшую спину.
На нас оглядывались, но я никакого внимания не обращал на окружающих. Я нашел ту, которую искал.
– Это действительно ты? – спросила Наташка, оторвавшись от рыданий.
– Я, я…
– Санька – посвященный, – внес толику ясности Бунша. – Привет, Наталья.
– Ой, здравствуйте! – Наташа и обрадовалась, и засмущалась. – А как вы нас нашли? Мы… Ох, ну да, если посвященный… Ты что, и вправду…
– Вправду, – уверил я ее. – Вы прошли через нестабильный портал, и вам открылась «зеленая улица». Я и сам так пробовал, чтобы добраться до материнской планеты строителей порталов, но не получилось ни разу. Постоянно то заблокировано, то выключено. Вам самим оставался всего один переход или парочка, после чего вы уперлись бы в закрытые «ворота». Хорошо еще, что мы вас на Майе перехватили.
– Где? A-а… А мы эту планету сначала Морганой назвали, а потом передумали. Все так сложно…
– А остальные где? – поинтересовался Лахин.
– Николай Кириллович работает, а Ромка подрабатывает, студента изображает. Одна я неустроенная пока. Пойдемте со мной! Так здорово…
Мы покинули метро и всей толпой направились домой к «космическим робинзонам». Я шагал по улице Горького, и меня мурашки пробирали.
Я чего угодно ожидал – борьбы с чудовищами, жаждущими крови Наташкиной, или погони за негуманоидами-похитителями, или еще какой голливудщины, но вот попасть в доперестроечную Москву не рассчитывал никак.
У меня даже эмоции «подсели», я воспринимал все происходящее словно через толстое стекло, пришибленный и обалдевающий.
– Наталья, а чего это мы аж до «Маяковской» доехали, и ничего? – поинтересовался Бунша.
В отличие от меня, Кузьмич пребывал в отличном настроении.
– Сфера расширяется! – выдохнула Наташка. –
