– Я просто хочу сказать, – продолжала Таня, – если мы говорим обо всех, разве это не относится к каждому?
Женщина развела руками.
– Да и нет, – сказала она. – Я хочу сказать, что ты вольна уйти. Но ты должна уйти.
– Уехать из города, – добавил Лесоруб.
– Вернуться туда, откуда приехала, – продолжала женщина.
– На восток, – подхватил Лесоруб.
– Думаю, он прав, – подтвердила женщина.
– А я хочу сказать вот что, – сказала Таня. – Что, если я ни на чьей стороне? Что, если я просто ищу любимого человека? Потерявшегося во всей этой кутерьме, которую мы устроили.
Женщина молча посмотрела на нее.
Таня встала. Отстранила Лесоруба. Схватила папку. Достала лучшую фотографию Сига, какая у нее была. Показала ее женщине.
Таня все поняла по ее лицу.
– Нет, – покачала головой женщина.
Глаза ее были красноречивыми.
У Тани мелькнула мысль, а может быть, эта женщина знает ее мать или слышала о ней в сети. Но вместо этого она прибегла к другой тактике. Тактика не сработала. По крайней мере, сразу.
– Что, если я дам вам нечто такое, что вам пригодится? – предложила Таня. – Что, если мы заключим сделку?
– Фриц поможет тебе собрать барахло, – сказала женщина. Она встала. – После чего поможет тебе найти дорогу из города. У тебя нет ничего такого, что может мне когда-либо понадобиться, потому что все, что у тебя есть, заражено компромиссами, на которые тебе приходится постоянно идти.
Эти слова ужалили больно, особенно потом, когда Таня обдумала их. Что-то похожее ей как-то говорила Одиль, но в устах этой женщины они показались истиной.
– Не вздумай вернуться! – строго произнес Лесоруб.
59Сиг вытер подтек соуса на щеке, затем облизал пальцы и откусил еще кусок кукурузной лепешки с сыром. Лепешка была такой же острой, как и все то, что когда-то готовил Конг, такой острой, что Сига прошиб пот, но остановиться он не мог. Впервые за последнее время он ел что-то настоящее.
Рядом с Сигом за столиком сидел Даллас, охранник, который попытался разбудить незаконно проникшего на охраняемую территорию Сига, но затем познакомился с ним и даже уговорил его вернуть оружие – в обмен на обещание горячей еды и холодного пива. Напротив устроились тетка и дядя Далласа, которые и накормили его после долгого переезда через самый длинный мост, какой когда-либо приходилось видеть Сигу.
Столик стоял на пустыре за камерой хранения, в конце улицы, проходящей вдоль судоходного канала. Там, за оградой из проволочной сетки, в оранжевых сумерках под звуки гудка неспешно возвращался домой огромный танкер.
Были слышны голоса лягушек и шум дизельных двигателей, крики цапель и вой гидравлических приводов, рев реактивных транспортников, рассекающих воздух, настолько плотный, что в нем вязли москиты, роящиеся целыми полчищами.
Позади тянулись ряды пронумерованных шкафчиков, узкая полоска сосен и мили и мили топливоперегонных заводов, которые были видны с моста. Целые акры огромных сооружений из труб, глины и червей, копошащихся в преисподней внизу.
– Почему они горят? – спросил Сиг.
– Это попутный газ, – прихлопнув москита на шее, объяснил Клинт, дядя Далласа. – Сжигаются излишки, чтобы не произошел случайный взрыв.
Клинт был самым настоящим городским ковбоем – жилистый, поджарый, крепкий, однако левая рука его заканчивалась обрубком чуть ниже локтя. Им с женой принадлежала камера хранения. Даллас жил вместе с ними и помогал обеспечивать безопасность. Его мать была старшей сестрой Клинта.
– Свечки на торте богов, – сказала тетя Селина, поднимаясь за тем, чтобы принести добавку. Смуглая худая уроженка южных районов Техаса лет тридцати, она была моложе Клинта. – Это праздник в честь конца природы.
– Вот уж спасибо, bruja![31] – усмехнулся Клинт. – Надеюсь, ты обязательно поделишься с нами, когда придумаешь, как самостоятельно заряжаться энергией.
– Это вот гербицид, – сказала Селина, указывая на одно из растений. – Из того, что рядом с ним, получают жидкий полиэстер. Полипропилен, полиэтилен, полихлорвинил и все остальное, название чего даже не выговоришь, дорогой, что подпитывает это долбаное напыщенное общество потребления, которое ты, по твоему утверждению, презираешь, но благодаря которому зарабатываешь на жизнь.
– Так, послушай, – сказал Клинт. – Мы храним у себя кое-что поважнее всякого хлама, который люди не желают держать у себя дома.
– Выбирай выражения, когда говоришь в обществе незнакомых людей, – заметила Селина.
Сиг уставился на украшения из золота и кости на ней, часть из которых были вплетены в волосы, другие протыкали кожу. Ничего подобного он никогда не видел.
– Почти все это она делает сама, – хлопнул его по плечу Клинт. – Выглядит весьма неплохо, твою мать, ты не находишь?
Сиг молча кивнул, вспоминая Бетти. Ей Селина понравилась бы.
Селина раскинула руки в стороны. На левом предплечье у нее была наколота курсивом какая-то фраза на испанском. Рубашка на перламутровых застежках разошлась в стороны, подобно черным крыльям, открывая изображение на майке под ней. Антенна из человеческих костей, излучающая волны. Также стал виден пистолет в кобуре на ремне джинсов.
– Ты пиво захватила? – спросил Клинт.
– Забыла, – призналась Селина. – Извини, была занята работой над последним видео.
Когда Сиг только появился здесь, он в открытую дверь увидел спину Селины, склонившейся перед компьютером с большим монитором.
– Мне пора подключаться, – сказал Даллас, доставая из сумки-холодильника четыре бутылки «Мучеников Аламо».
Он был из тех, на ком жир смотрится здоровым и естественным. Быть может, все дело было в бронзовом загаре.
– Отлично, – обрадовался Клинт.
Схватив две бутылки, он откупорил их пряжкой своего ремня и протянул одну Селине. Даллас откупорил остальные и одну дал Сигу.
– Понравилось? – спросил Даллас, кивая на медную пряжку с изображением ковбоя, бросающего лассо. – Клинт ее выиграл.
– В родео, где у всех остальных участников было по две руки, – добавила Селина.
– Это было давным-давно, – скромно заметил Клинт.
Залпом проглотив полбутылки пива, Сиг рыгнул. Пиво оказалось настолько холодным, что трудно было распробовать его отвратительный вкус.
Взяв пузырек, Даллас отвинтил крышку, вытряхнул две блестящие черные капсулы и отправил в рот, запивая пивом.
– Когда ты поумнеешь и выбросишь это дерьмо? – спросил Клинт.
– Чувак, «Максимол» помогает мне почувствовать себя настоящим героем, – сказал Даллас.
– Точно, – усмехнулся Клинт. – Как мутант. У тебя кожа стала оранжевой, твою мать!
– Это цвета моей команды, – улыбнулся Даллас, показывая ему ро́жки.
– Ни в коем случае не позволяй ему кормить тебя этой отравой, Сиг, – строго произнесла Селина. – Она вроде бы должна придавать силы и повышать настроение, но на самом деле лишь делает человека более покорным.
– Чтобы наши хозяева в зданиях из стекла и бетона заставляли нас делать то, что им нужно, – добавил Клинт.
– Я ограничусь вот этим, – сказал Сиг, поднимая пиво.
– Мудрый человек, – заметил Клинт.
– Но ведь я только что получил повышение, – обиженно произнес Даллас.
Сиг поднес бутылку к лицу и присмотрелся к этикетке. Большая трехмерная звезда, поднимающаяся над развалинами старой крепости[32].
– Значит, это действительно была другая страна? – спросил Сиг.
– Да, черт возьми, – сказал Даллас. – Это тебе не Миннесота.
– Однажды мы вторглись в Нью-Мексико, – хитро усмехнулся Клинт.
– Где
