– Эй, они притащили себе гробы! – усмехнулся водитель.
– Заткнись, Ник! – отрезал Пит.
– Мы определенно принесли много смерти, – сказал Дрозд, похлопав по ящику свободной рукой.
Водитель окинул контрабандистов оценивающим взглядом. Двое парней, которых захватил с собой Дрозд, были еще моложе Сига.
– У тебя сегодня одни практиканты, дядя Дрозд, – заметил водитель.
– Ты ведь не услышал, как они подошли, правильно? – сказал Дрозд.
Они поставили ящики на асфальт. Судя по грохоту, стальные короба были еще тяжелее, чем казались с виду.
Пожав плечами, водитель переложил автомат в другую руку.
Дрозд и Щитомордник направились к мешкам.
Сиг снова поискал взглядом сову.
Вместо этого он увидел в лесу свет. Фары приближающейся машины. Затем еще фары, с другой стороны.
Сиг выхватил револьвер, который ему дали.
– Подонки! – воскликнул Дрозд.
Дрозд и его ребята схватились за оружие. Сиг выстрелил первым, во вторую машину.
Ночные птицы бесшумно разлетелись прочь. Мост озарился выстрелами, трещавшими одновременно с пяти сторон.
Щитомордник и остальные ребята ожесточенно отстреливались, но это было безнадежно: целиться в слепящий свет фар и тени, находясь под перекрестным огнем. Сиг выстрелил в тех, кто сидел в микроавтобусе, но его уложили раньше.
Первая пуля показалась ему шершнем, который проник в глубь его тела и там взорвался.
Вторая пуля оказалась еще хуже.
Какофония выстрелов затихла, сменившись стонами и голосами людей, выкрикивающих друг другу приказы.
Сиг пополз к Бетти, неподвижно застывшей в десяти шагах от него. Он увидел, как к ней подошел бритый наголо Холм.
– Долбаные козлы, вы нарушили правила, – бросил он. – Разозлили тех, на кого мы работаем. Заставили нас делать то, что не доставляет никакой радости.
Холм навел пистолет на Бетти и всадил пулю ей в голову.
– Снимите это на видео, – приказал он.
Тут Холм заметил смотрящего на него Сига. Сиг вытащил нож. Холм ударил его ногой в лицо, затем в то место, куда попала пуля, и у Сига перед глазами все стало белым.
11Сиг очнулся, упав в ледяную воду. Холод сдавил ему грудь. Жадно глотнув воздух, Сиг увидел труп Дрозда, висящий под мостом, раздетый, с вырезанным на спине предостережением, похожим на логотип какой-то корпорации.
Он увидел, как с моста сбросили еще один труп, и ощутил разбежавшиеся от него по воде волны.
Сиг увидел, что Холм смотрит на него. Он нырнул и поплыл, насколько хватало сил.
Холод затруднял дыхание, но зато помогал терпеть боль.
Затем холод овладел им, белыми щупальцами увлекая в непроницаемый мрак.
12Когда Сиг пришел в себя, было уже светло. Он лежал на холодном сыром берегу, свернувшись в позе эмбриона.
Он потерял толстовку и одну кроссовку. Он ощупал свой живот. Ему показалось, футболка приклеилась к внутренностям слоем замерзшей грязи. Нога ощущалась так, словно на ней лежал здоровенный камень, но когда Сиг прикоснулся к ней, то нащупал только липкую слизь. Во рту стоял привкус крови. Два передних зуба шатались. На пояснице вздулась какая-то шишка. Потрогав ее, Сиг понял, что это видеокассета, засунутая за пояс.
Его вырвало, кровью и кофе; было такое чувство, будто все его внутренние органы пытаются выбраться наружу.
Сиг сжался в тугой клубок. Его трясло, дрожь никак не проходила.
Через час он пополз.
Сиг карабкался вверх по берегу, пробираясь через снег, смешанный с опавшей листвой и грязью. Наконец он добрался до гравийной дороги. Он не знал, куда ведет эта дорога, не знал даже, в какой стране он находится.
Сиг выполз на середину дороги, борясь со сном и ожидая, что вот-вот слетятся стервятники, и, как ему показалось, после бесконечно долгого ожидания, но на самом деле практически сразу же появился грузовик. Сиг услышал его издалека, попытался усесться; он запомнил голос водителя и хруст гравия под колесами, пока лежал на полу, а машина ехала так долго, что он заснул.
Сиг проснулся ненадолго, когда его осматривали люди в белых халатах, затем опять, когда он лежал в кровати и с ним разговаривали две пожилые женщины и один пожилой мужчина. Они очень терпеливо задавали вопросы, но у него не было ответов.
Часть вторая
Спиноза и Мортимер Снерд
13Именно Тане пришла мысль после обеда сходить посмотреть на Белый дом. На то, что от него осталось.
– Возьми меня с собой, – вызвалась Одиль, подавшись вперед и включив ту самую улыбку, в которой озорство и серьезность сочетались как раз в нужном соотношении, обыкновенно позволяющем ей добиваться желаемого, даже когда этого не должно было быть.
– Ты опасная, – покачав головой, улыбнулась Таня.
– А ты попробуй, – сказала Одиль. – Этому городу нужны опасные люди.
– Жаль, нельзя вернуться в прошлое, – заметила Таня. – Вот тогда бы ты мне рассказала, что такое жизнь, полная опасностей.
– Тут ты попала в самую точку, – согласилась Одиль. – Я забыла, что ты успела насмотреться опасности в лицо до того, как мы поступили на юридический.
– Да ты и половины всего не знаешь, – сказала Таня, уставившись в остатки своего кофе и рассеянно размешивая сахар серебряной ложечкой.
– Если ты меня туда отведешь, обещаю вести себя хорошо, – настаивала Одиль.
Посмотрев на нее, Таня подняла брови.
– Может быть, – сказала она. – Я даже не знаю, пустят ли меня. Удостоверение государственного служащего еще не открывает допуск в ту зону.
Одиль улыбнулась. Зал был заполнен пришедшими на обед сильными мира сего: темные костюмы и по большей части розовые лица на фоне шикарного минимализма ресторана, под присмотром вышколенных охранников в сшитых на заказ бронежилетах. В этом облачении они были похожи на кукол с движущимися конечностями, изображающих дворецких, возможно, потому, что они проводили больше времени, маяча за спинами клиентов, чем проверяя входящих в дверь. Одиль клялась, что в этом ресторане никогда не было подслушивающей аппаратуры, поскольку влиятельные и могущественные посетители этого не потерпели бы, но всякий раз, когда Таня смотрела на висящее на стене изображение совы, у нее возникали сомнения.
В последнее время Таня попадала в центр Вашингтона исключительно для того, чтобы пообедать с Одиль, своей лучшей подругой по юридическому факультету. Она переехала на окраину, что полностью ее устраивало. Контора, в которой она работала, находилась в Херндоне недалеко от платной магистрали, жила она на Джорджия-авеню по эту сторону от Сильвер-Спринга, неподалеку от бывшего центра ветеранов. Все это делало ее одной из тех челночников, кто мотался по Окружной дороге между различными пригородами, слушая по радио непритязательные хиты из далекого прошлого, когда от выпусков новостей уже начинало тошнить. По выходным Таня любила ходить в музеи, однако из-за новых заграждений и контрольно-пропускных пунктов это стало слишком большой головной болью. Но сегодня был особый случай: Одиль отмечала премию по итогам года, которая была больше, чем все то, что зарабатывала Таня.
Ресторан оплачивала Одиль.
Одиль работала в крупной фирме с К-стрит, за шестьсот тридцать пять долларов в час заключая контракты на транспортные перевозки для нужд
