– Даю вам свое слово, – вновь поклонился японец.
Полностью прекратить поступление воды оказалось невозможно, но водоотливные средства справлялись с откачкой воды, и потому спустя еще полчаса поданный с одного из угольщиков буксировочный трос натянулся, и процессия из четырех кораблей сдвинулась с места. Второй же из захваченных угольщиков, приняв на борт расчеты противоминных орудий и десантную пушку Барановского, уже пару часов как убежал вслед за третьим пароходом перехваченного рейдером конвоя. Конечно, куда надежнее и быстрее с задачей по его захвату справился бы «Полярный лис», но без его помп японский корвет имел все шансы не добраться до Квельпарта и упокоиться на дне еще до того, как с него снимут все ценное.
Более семи часов заняла буксировка поврежденного корвета к приглянувшейся русским бухте, где он, взятый на буксир многочисленными лодками, спущенными со всех судов, был затащен поближе к мели. Причем попытавшийся убежать «Микава-Мару» к их прибытию уже столь же смирно стоял на якоре, как и все прочие трофеи. По словам возглавившего погоню Протопопова, хватило всего десяти снарядов, чтобы убедить капитана беглеца прекратить геройствовать и смириться с судьбой. Заодно удалось проверить в деле столь сильно приглянувшийся Иенишу пароход. Даже будучи в полном грузе, он смог дать примерно на два узла больше, чем выжимал из своей машины «Микава-Мару», и нагнал того всего за четыре часа.
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и потому работы по избавлению корвета от всего, что было плохо прикручено или не прикручено вовсе, приходилось вести при свете немногочисленных фонарей. Часть боеприпасов уже была вытащена на верхнюю палубу еще во время буксировки, но постепенно поднимающийся уровень воды грозил залить сотни столь ценных снарядов, что отодвинуть все работы до утра не представлялось возможным.
Два дня ушло у немногочисленной русской команды на сбор трофеев. Вслед за боеприпасами с набравшего за ночь воды и полностью легшего на песчаную мель «Каймона» первым делом выгрузили уголь, до которого еще не добралась вода, поставив на перегрузку полсотни японских моряков, согнанных со всех захваченных ранее пароходов. Уголь был не боевым, и потому грузили его в закрома угольщика, что Иениш планировал оставить себе. На него же весь второй день те же моряки перегружали топливо из угольных ям второго угольщика. А пока под боком шла авральная работа по бункеровке, на борту «Каймона» вовсю раздавался не умолкающий лязг и громкие матюги – команда минного крейсера с помощью лома и такой-то матери демонтировала приглянувшиеся их командиру орудия.
Помимо снятых в первый же день пяти скорострелок Норденфельда, одна из которых имела винтовочный калибр, и 75-мм десантной пушки Круппа, демонтировать и забрать с собой решили все шесть пусть и несколько устаревших бортовых 120-мм орудий.
Поскольку ворочать многотонные стальные конструкции вручную не было никакой возможности, команда воспользовалась ранее полученным опытом и, сделав с помощью лебедки из уцелевших мачт подобие крана, перегрузила разобранные на части орудия на сооруженные из шлюпок и досок палубного настила корвета плоты, которые на буксире парового катера доставляли к «Микава-Мару», оборудованному кран-балкой. Само же судно подойти к корвету никак не могло из-за слишком большой осадки.
И лишь единственное 170-мм орудие никто не решился трогать по причине его тяжести и монументальности. Моряки лишь сняли с него замок, да, отвезя подальше в бухту, выбросили его за борт. Снаряды же с пороховыми зарядами залили водой, чтобы не таскать лишнюю тяжесть. После механики спустились в полузатопленное машинное отделение и, подобно дорвавшимся до амбара хомякам, утащили все, что весило менее ста килограммов и пролезало в люки.
Следом пришла очередь прочего судового имущества, включая шлюпки и паруса, так что вскоре вся палуба «Микава-Мару» оказалась завалена бухтами, ящиками, мешками, свернутыми парусами и прочим добром, не поместившимся в трюм, где находилось инженерное имущество для японской армии.
Изрядно облегченный «Каймон» довольно легко смогли сдернуть с мели, и под гудки собравшихся в бухте пароходов он вскоре вновь лег на дно, но теперь на его борту находился одетый в парадное капитан 1-го ранга Окикатсу. Иениш сдержал слово, и капитан разделил судьбу своего корабля. Тот же факт, что человеку было суждено выжить и продолжить службу, а малоценный корвет хоть и подняли по окончании войны, но пустили на слом, уже был вне его компетенции.
Уставшие, но довольные, как обожравшиеся сметаной коты, русские моряки, выстроив трофейные суда в кильватерную колонну, покинули приютившую их гавань утром 4 октября и без каких-либо проблем прибыли в Шанхай через два дня.
Будучи знакомым с любовью китайцев объегорить всех и вся, Иениш приказал оставить трофейные суда на внешнем рейде вплоть до момента получения полагающихся за призы средств, а сам крейсер провел в порт и вновь пристроил под боком русского стационера, хорошо знакомой ему со времен службы канонерской лодки «Бобр», сменившей здесь «Разбойника», ушедшего к русским берегам на охрану рубежей.
Слух о возвращении минного крейсера мгновенно разлетелся по порту, и потому не прошло и часа, как перед трапом появился одетый в дорогой европейский костюм улыбчивый китаец, неплохо владеющий русским языком. Предъявив перстень в качестве опознавания, представитель заказчика был препровожден в кают-компанию, где его с нетерпением ожидали Иениш с Иваном, прибывшим получасом ранее.
– Господин Иениш, господин Иванов, несказанно рад видеть вас в добром здравии. Позвольте представиться: господин Ван. Можете обращаться ко мне именно так.
– Что же, день добрый, господин Ван. Прошу присаживаться, – указал на небольшой стул напротив себя Иениш. Кают-компания крейсера могла поразить разве что скромными размерами, и потому на роскошные диваны и кресла места в ней не оставалось.
– Покорнейше благодарю, – слегка поклонился китаец, продолжая удерживать на лице располагающую улыбку.
– Хоть я и знаю, что это не в обычаях вашего народа, господин Ван, но я предлагаю перейти сразу к делу. Время, знаете ли, деньги! И чем больше этого самого времени мы проведем в море, тем больше все мы сможем заработать.
– Золотые слова, господин Иванов! – тут же закивал китаец. – Насколько я понимаю, вы вернулись не с пустыми руками.
– Вы верно понимаете, господин Ван, – вновь взял слово Иениш. – У нас имеется для вас три парохода с грузами продовольствия, одежды, инструмента и кардифа, а также парусно-винтовая шхуна с грузом сушеной рыбы. В настоящее время они ожидают вашего оценщика на рейде. Хотелось бы поскорее сдать их вам на руки, пока японцы не налетели. Я более чем уверен, что в Шанхае хватает их шпионов, и телеграмма о
