Он остановился.
Отвернулся.
Вытер грязные пальцы о не слишком чистую одежду.
- У дверей лежала женщина... из комнатных, оставшихся с Александрой... рядом Куржеватый, камердинер. Ему сперва прострелили колени, а уже потом добили. Их я помню хорошо. Сознание на время вернулось. И комнату помню, вернее подвал с голыми стенами, на которых появились темные пятна. Мальчишку совсем юного, ровесника цесаревичу... и самого цесаревича. Лежал возле отца... и таким вдруг взрослым показался. В него всадили пять пуль. А Николаю хватило одной. Его убрали первым, должно быть, поняли, что он опаснее прочих...
Святозар дернул шеей.
И коснулся пальцами щеки.
- Аликс обнимала девочек... почему-то там было много людей... куда больше, чем должно было быть... и я понимаю, о чем вы хотите спросить. И... я не знаю. Понимаете, тогда я был не совсем в себе... не совсем собой. И позже, возвращаясь к тому, что случилось, я сам себе не мог дать ответа. Аликс... наследник, император... Татьяна и Ольга определенно... а вот остальные... повторюсь, там были люди и много, но...
Вздох.
- Я сжег эту комнату со всеми, кто в ней находился. Я... мне вдруг подумалось, что с этих людей станется отсечь головы и выставить их, увезти в доказательство, ибо многие не захотят поверить в смерть императора на словах. А я не мог, понимаете? Не мог позволить подобного... я просто... это стало сильнее меня. Огонь просто вырвался и смел все, что было там...
...вместе с доказательствами чего бы то ни было.
- Я очнулся уже по-за домом, в голом поле... без коня, без одежды. Обессиленный. Я шел к дороге, понимая, что, если встречу не тех людей, то меня убьют. У меня не будет ни малейшего шанса спастись. Однако встретил я свою охрану. Благо, очнулись... им сообщили новость. Да что там, им... эту новость напечатали во всех утренних газетах...
- Во всех?
- А то... я тогда тоже подумал, что в печать они ушли еще когда Николай был жив. Так что мой отец переоценил свое влияние. Я же допустил преступную неосторожность. Быть может, явись я туда тайно, не афишируя своего присутствия... возможно, они остались бы живы. Помогите перенести ее в круг. И еще, я должен предупредить, что чужая память опасна...
Глава 8
Глава 8
...предупреждению Димитрий внял.
Он положил девушку лицом вниз. И сам сел, где велено. И положил руки на ее виски, холодные и отчего-то казавшиеся мягкими. Он закрыл глаза, позволяя вычертить на своем лбу знаки.
...могла или не могла спастись цесаревна?
...тела отыскали, вернее останки. И если прежде предполагалось, что жгли их бунтовщики, дабы затруднить опознание, то теперь очевидно: виноват младший Бужев и та дикая сила. А не очевидно одно: почему Николай не сопротивлялся?
Он ведь, пусть и не император, но маг.
Императрица тоже.
И дети... итого семеро магов древнего рода и изрядной силы просто позволяют взять и убить себя? Ладно, надежда на скорое разрешение неприятностей, однако... там, в подвале, когда зачитывали приговор... да и без приговора было же очевидно, что не для беседы приватной их пригласили.
Почему он не ударил?
Не ради себя, так хотя бы ради спасения детей?
- Постарайтесь не заблудиться...
...или не мог?
Хотел, но... что если...
Голос Святозара звучал словно бы издалека. Он дрожал, то растворяясь в туманной зыби, в которой вдруг оказался Димитрий, то почти развеивая ее.
Не заблудиться.
Хорошо говорить, а как не заблудишься, если кругом этот вот белесый клочковатый туман. И будто кто-то ходит, хлюпает, вздыхает... эй, есть тут кто?
...есть, есть, есть... кто-кто...
Кто?
Девочка в белом нарядном платьице. Она кружится и кружится... и смеется...
- А ты дурка! - кричит кому-то и становится обидно. Почему ей все, а мне ничего? Мне? На Димитрии тоже платьице, только не белое, а в клеточку. Он наказан. Ему велено сидеть в детской и переписывать начисто упражнение, а Беленка пойдет к гостям. И будет стишки читать.
И все станут хвалить.
Папенька же рублем пожалует, а маменька пряником... несправедливо!
Так.
Стоп.
Это не его мысли. И не его тело, слишком пухлое, какое-то неуклюжее...
...детское.
Воспоминания, но явно не те, на которые Димитрий рассчитывает. А потому высвобождается из них, не без труда, само собою, но все же...
Он вновь оказывается в тумане.
- Не понимаю, чего ты хочешь? - сестрицын голос полон скрытой издевки. - Ты еще слишком мала...
- Но тебя же берут!
- Я, в отличие от некоторых, умею себя вести.
- Это ты меня за столом толкнула!
...и компот выплеснулся на скатерть и на новое платье, его испортив. Маменька огорчилась, а отец нахмурился. Вновь будет думать, что вторая дочь у него неудачная, толстая и неуклюжая. Сестрица же щелкает по носу...
...не то.
Прочь.
Туман. Ну же, в нем и вправду легко заблудиться, а с другой стороны, стоит сделать шаг, и вокруг Димитрия встает бурая стена. Это не пламя, но держит она изрядно. И бурые же нити вырастают из его ладоней, уходя куда-то в туман.
Держат.
Дальше!
- ...не представляю, что с ней делать... девочка - совершенная дичка...
- Отправлять. Пускай учится, - отец говорит громко, не стесняясь быть подслушанным. - Дар у нее изрядный...
- Но деньги...
- Деньги есть, и ты это знаешь.
Маменька замолкает, а Димитрий сжимает кулачки. Ну же, соглашайся... дар ведь и вправду есть, открылся недавно, изрядно напугав гувернантку, которая вдруг пришла в себя на четвереньках и гавкающей. До чего смешно было...
- Ты хочешь уполовинить Стешенькино приданое?
- Не только Стешенькино, - отец спокоен, он всегда спокоен и порой это спокойствие пугает. - Оно, если помнишь, и Элизе принадлежит...
- Именно. Если разделить на двоих, то крохи выйдут, а ты хочешь их и этого лишить... ладно, Элиза с даром, она в любом случае жениха найдет... но Стешенька... девочка вошла в возраст...
- Она только на год Эли старше.
А в висках бьется гнев.
Снова она.
Снова...
...всегда она и только она... такая хрупкая и изящная. Умная. Вежливая. Ее хвалит гувернантка и наставники восхищаются остротой ума. Она умеет одинаково ловко решать задачи, рисовать на картах и вышивать лентами. А еще музицирует весьма прилично, пишет экспромты и даже пробует себя в скульптуре.
Ее собираются вывозить в Арсинор.
А Димитрию...
...не ему... ей остается смириться. Она ведь всегда смирялась.
Чужая память.
Теперь с нею легче управиться.
- ...наймем кого... пусть научит основам, а там пройдем освидетельствование и ограничители
