Мгновенно посерьезнев, он кивнул:
– Хлороформ?
– Он самый.
– Это меняет дело. Я согласен на ваше предложение. Рассказывайте все, что помните, – велел детектив леди Гринберг.
– Я шла по Монетному переулку, когда меня окликнули… Будто я обронила перчатку или что-то в этом роде…
– Вы видели нападавшего?
Леди Эвелин покачала головой:
– Даже не успела обернуться.
– Голос был женским?
– Нет, – удивилась леди Гринберг, – мужской.
– Какие-нибудь отличительные черты? Акцент, что-то еще?
– Ничего.
– Ладно. Что было потом?
– Я пришла в себя в карете. В салоне никого не было, шторы задернули, поэтому я не видела, куда еду. Выскочила у Угольного, мне повезло, что там старая брусчатка. Шумно, трясет, он не заметил, как я открыла дверь, – леди дотронулась до забинтованного локтя, вспоминая произошедшее. – Оттуда переулками добежала до Диагонали и поймала извозчика, чтобы приехать сюда.
– Удивительное везение, – согласился Эйзенхарт. – Вы не рассмотрели, как выглядела карета, в которой вас везли?
– Обычный наемный экипаж. Черный. Ни герба, ни торгового знака. Возницу я рассмотреть не смогла, – в голосе леди Эвелин сквозило сожаление.
Эйзенхарт потер подбородок. Вернулся отходивший из кабинета Брэмли.
– Вечерняя почта, – он передал детективу стопку конвертов.
На некоторое время в кабинете воцарилось молчание. Эйзенхарт просматривал полученную корреспонденцию, отправляя письма одно за другим в корзину. Леди Эвелин, демонстрировавшая удивительное в свете произошедших событий спокойствие, закурила. А я попытался собрать мысли воедино: какая-то деталь не давала мне покоя. Я не слишком хорошо знал Гетценбург, но был готов поспорить, что…
– Угольный рынок находится недалеко от того берега, верно?
– В двух кварталах от Моста утопленников, если вы про это, – отозвался Эйзенхарт. Какое-то из писем привлекло его внимание.
– Вы думаете…
– Я знаю, – Эйзенхарт протянул его мне.
– Что там? – спросила до этого не проявлявшая большого интереса к нашему разговору леди Эвелин.
– Ваше признание. Вы убили барона Фрейбурга из ревности, – я пробежался глазами по строчкам. – И предсмертная записка, в которой говорится, что вы не способны вынести груз вины и решили оборвать свой жизненный путь там, где совершили преступление.
– Какая чепуха! – леди Гринберг отобрала у меня листок. – Будто кто-то в это поверит!
– Вообще-то написано неплохо, – заметил Эйзенхарт. – Хорошая речь, ни единой ошибки… Письмо отпечатано на машинке, установить авторство по почерку невозможно. Думаю, если бы вы сегодня не спаслись, у нас не было бы оснований сомневаться, кто написал это признание.
Девушка недовольно фыркнула.
– В таком случае я думала о вас лучше, чем вы заслуживаете. Как я могла напечатать это, – леди с брезгливым видом помахала письмом, – если у нас в доме одна пишущая машинка, и она в идеальном состоянии, а здесь половина букв выпадает из строки? Не говоря о том, что любой член моей семьи может подтвердить вам: текст абсурден.
– Вы о том, что, если бы убили беднягу, спокойно жили бы дальше?
– Точно не стала бы бросаться с моста. Одно не могу понять, – успокоившись, добавила леди Гринберг. – На что рассчитывал убийца? Если бы он просто утопил меня, меня могли вернуть с того света. Тогда вся инсценировка оказалась бы бесполезна.
– Только не Канарейка, – возразил Эйзенхарт, вскрывая последнее письмо. На конверте я успел разглядеть храмовую печать. – Элайза никогда не возвращает погибших. Тут он был в безопасности или, по крайней мере, считал так. Роберт, вы подозрительно притихли.
Я пытался вспомнить, что напоминало мне это признание. Озарение пришло, когда леди Эвелин упомянула выпадающие из строки буквы.
– У вас остался список похищенных со скотобойни предметов? Не переписанный вами. Оригинал.
Эйзенхарт внимательно посмотрел на меня:
– А ведь вы правы… – он отрыл среди бумаг нужную и вытянул руку. – Леди, верните письмо.
– Зачем вам?.. – она заглянула через плечо детектива и совершенно не подобающим леди образом присвистнула. – Они отпечатаны на одной машинке, верно?
Стоило совместить оба текста, и сомнений не осталось.
– Определенно, – я склонился над столом. – Если вы посмотрите на маленькую букву «н»… Или на букву «Г» здесь.
– Где вы это взяли?
– В Больших шлахтгаусах, – Эйзенхарт снова почесал колючий подбородок. – Интересно… Леди Гринберг, вы не согласитесь проехать с нами по одному адресу? После этого обещаю доставить вас домой.
Мы одновременно подняли на него глаза.
– По какому адресу?
Вопрос тоже прозвучал в унисон. Но если в моем тоне было больше настороженности, то в голосе леди Гринберг слышался азарт.
Детектив улыбнулся. Странно – криво и как-то печально.
– Узнаете.
Глава 12
Эйзенхарт
Машина доставила их в Гласис, недавно застроенный доходными домами район. За время пути на улице начало темнеть – сказывался поздний ноябрь – и дождь вновь забарабанил по крыше.
– Нам сюда, – запрокинув голову, Виктор посмотрел на горящие в сумерках окна. – Брэм, подождешь снаружи.
– Как вы собираетесь попасть внутрь? – поинтересовался у него кузен. – Вряд ли здесь есть портье.
Виктор лишь улыбнулся и продемонстрировал черный футляр с разнообразными крючками. Кажется, ему снова удалось шокировать беднягу Роберта. Зато Эвелин не преминула встать у него за спиной и сунуть любопытный нос в его работу.
– Разве полиции можно пользоваться отмычками?
– Нельзя, – легкомысленно признался он. – Но пока мы найдем владельца или управляющего, можем их упустить. Если вас спросят, – замок щелкнул, и он приоткрыл створку, – дверь была не заперта.
Длинный пустой холл производил мрачное впечатление. Света от единственной лампы, висевшей высоко под потолком, не хватало, и обе лестницы, парадная и черная, тонули в полумраке. Быстро прикинув диспозицию, Виктор попросил Эвелин подождать недалеко от черного входа.
– Отчего у меня ощущение, что вы хотите использовать меня вместо приманки? – задумчиво спросила та, закуривая очередную сигарету.
– Не знаю, – пожал Виктор плечами. – Мнительный характер?
Эвелин смерила его недовольным взглядом, и он едва удержался, чтобы не ухмыльнуться в ответ.
– Я спрошу иначе. Вы хотите использовать меня как приманку?
– Возможно. Надеюсь. Это что-то меняет?
Большинство его знакомых после подобного признания отказались бы. Вместо этого она качнула головой.
– Вы согласились довериться мне. Полагаю, будет честно, если я отвечу тем же. Удачи, детектив, – она шутливо отсалютовала ему. – Буду ждать вас на посту.
– Зовите, если увидите кого-нибудь, – Виктор вложил ей в ладонь полицейский свисток.
Они с Робертом поднялись по узкой винтовой лестнице на четвертый этаж и пошли по длинному коридору, сравнивая номера квартир с адресом, полученным от храма. Найдя нужную, Виктор постучал, и доносившиеся из-за двери голоса тут же стихли.
– Полиция! – крикнул он. – Откройте!
В квартире раздался грохот, словно упало что-то тяжелое, и голоса возобновились. Виктор вновь забарабанил по двери.
– Открывайте!
Дверь медленно отъехала в сторону, и они увидели молодую женщину на последних сроках беременности. Блондинка, симпатичная, но слишком тревожным был ее взгляд. Она стояла, опираясь на стену, и нервно теребила переброшенную через плечо косу.
– Что-то случилось?
– Мы полагаем, что в вашей квартире может скрываться преступник. Вы живете одна?
– Что? Я… Да, конечно…
Где-то недалеко хлопнула дверь. Женщина побелела и схватилась за косяк.
– Я должен проверить. Доктор, проследите за мадам, в ее положении нельзя волноваться.
Виктор ужом проскользнул мимо нее в квартиру. Беспорядок, полусобранные сумки. И, как он
