– Мне нужно позвонить, – как можно более абстрактно объяснил я свою просьбу.
Извинившись перед присутствовавшими, я прошел за распорядителем в телефонную комнату. Дождался, пока степенный пожилой мужчина оставит меня одного, и снял трубку.
– Свяжите меня с полицейским управлением, – попросил я телефонистку. – Отдел убийств.
К моему удивлению, Виктор не только оказался на месте, но и сам поднял трубку.
– Слушаю вас.
– Это Альтманн, – представился я.
В голосе по ту сторону провода послышалось веселое изумление:
– Роберт? Что у вас стряслось?
– Я звоню по поводу объявления… Яндра Хевель. Вам знакомо это имя?
– Ах, этот, – голос снова поскучнел. – Вам нужен четвертый отдел.
– Только если четвертый отдел занимается расследованием убийств.
– Что вы хотите сказать?
– Что мистер Хевель уже не вооружен и не опасен.
– Он мертв? – уточнил Виктор.
– Давно. Его тело находится в университете вторую неделю. Попытка ресуррекции назначена на завтра.
– Вы уверены, что это он? – через помехи на линии я услышал, как Эйзенхарт подозвал к себе сержанта.
– Уверен. Все совпадает, вплоть до татуировки, кстати, неправильно вами описанной.
Эйзенхарт некоторое время помолчал.
– Буду у вас через двадцать минут, – наконец сказал он и отключился.
В дверь телефонной комнаты постучали. Я вышел в холл и обнаружил там Максима со злополучной газетой в руке.
– Я прочел всю страницу, но так и не понял, что вас взбудоражило, – сообщил он.
– Вы не помните его? – я указал на фотографию.
Он посмотрел на нее и перевел полный любопытства взгляд на меня.
– А должен?
– Его тело находится сейчас в нашем морге.
Мой собеседник безразлично пожал плечами.
– Я редко запоминаю их лица. Но в таком случае… – он осекся на середине фразы, но все же я понял, что он хотел сказать.
– Полиция уже в пути.
– Профессору это не понравится.
Мысленно я с этим согласился. Профессор Фитцерей, наш общий начальник, крайне болезненно реагировал на любые попытки посторонних пробраться в его владения, особенно в его отсутствие.
– Мы можем с ним связаться до появления полиции?
– Не успеем, – я покачал головой. – Я должен идти, но вы можете попробовать дозвониться до него.
Взвесив все «за» и «против», коллега проследовал за мной в гардеробную.
– Позвоню ему из университета, – решил он. – Будет лучше, если вам не придется встречать купов в одиночестве.
Глава 2
Доктор
Мы вошли в морг за пять минут до полицейских. Кроме Эйзенхарта и сержанта Брэмли, я увидел мужчину в сером пальто.
– Мистер Конрад из четвертого отдела, – представил его Виктор. – Мистер Конрад возглавляет расследование по делу Хевеля. А это, мистер Конрад, доктор Альтманн, я рассказывал вам о нем по дороге, и… – Виктор перевел взгляд с Максима на меня, ожидая, что дальше церемонию знакомства проведу я.
– Максим Мортимер, ассистент профессора Фитцерея, главы кафедры танатологии.
Эйзенхарт удивленно вскинул бровь.
– Танатолог?
– Специалист-танатолог, – педантично уточнил Максим.
Замешательство Эйзенхарта можно было понять. В представлении обывателя танатология недалеко ушла от некромантии, и предполагалось, что служитель столь темного знания должен выглядеть, как положено всякой проклятой душе: мрачным как дрозд, затянутым во все черное и полубезумным. Мортимер с его белокурыми локонами, актерской улыбкой и юношеским обаянием не слишком вписывался в этот портрет. В отличие, видимо, от меня. Моя принадлежность к неблагородной профессии еще ни у кого не вызывала вопросов.
– Мы хотим увидеть тело, – впервые заговорил мистер Конрад.
– Одну минуту.
Я нашел необходимую камеру и с помощью Максима переместил тело на лабораторный стол. Полицейские склонились над ним.
– Это он.
Эйзенхарт согласился с коллегой.
– Как он умер? – поинтересовался Виктор.
– Истек кровью. Колотая рана, нанесенная обоюдоострым лезвием. Пробила бедренную артерию. Вот здесь, – показал я. – Сейчас она, разумеется, зашита – это стандартная процедура перед проведением эксперимента.
– Моя работа, – похвалился Максим аккуратностью стежков.
– Как он попал к вам? – это спросил уже мистер Конрад.
– У университета договор с городским моргом. Раз в месяц мы имеем право набрать из невостребованных тел определенную квоту для экспериментов по ресуррекции. Этот был в последнем поступлении. Я передам вам сопроводительные документы, они наверху.
– Среди неопознанных тоже? – уточнил полицейский.
– Таких среди невостребованных большинство. Если тело не подходит ни под одно из описаний, высланных полицией, по прошествии должного срока мы можем забрать его. Если есть сомнения, в морг вызывают седьмой отдел. Спросите детектива Эйзенхарта, он знает, как это происходит.
Виктор подтвердил мой рассказ.
– Не представляю, правда, как они упустили Хевеля. Мы разослали всем ориентировку еще в январе, – добавил он.
Полицейский из четвертого отдела помрачнел.
– Будем разбираться. Где его вещи? – задал он следующий вопрос.
Максим поставил перед полицейскими картонку, на дне которой одиноко болтались часы-луковица.
– Это все?
– Все, что было при нем, когда он попал в морг. А что вы ищете?
Эйзенхарт проигнорировал вопрос и со вздохом обратился к коллеге:
– Значит, либо они отправились в мусор, либо…
– Попали не в те руки, – закончил за него мистер Конрад.
– Не обязательно. Если бы он успел встретиться с заказчиком, мы бы услышали. Что, если он оставил их где-то перед смертью?
– Тогда мы этого не узнаем.
– Не обязательно, – повторил Эйзенхарт. – Доктор, вы ведь хотели оживить его?
Я покосился на него.
– Как я говорил вам, только духи способны оживлять. В случае успеха мы можем вернуть мистера Хевеля в мир живых на некоторое время. Пару минут. Возможно, час. Не более. Но и на это шансы невелики.
– Попробуйте. Сейчас, – потребовал детектив.
Вперед выступил Мортимер.
– Подождите! Ресуррекция должна проводиться в присутствии профессора. Вы можете подождать…
– Мы не можем, – невежливо перебил его Эйзенхарт. – Государственные интересы и все такое. Но вы можете связаться с профессором и пригласить его присоединиться к нам сейчас.
– Если дело только в этом, мы выпишем подтверждение, что эксперимент был вызван полицейской необходимостью, – добавил мистер Конрад. – Полагаю, это избавит вас от проблем. Думаете, это поможет, Эйзенхарт?
– Точно не помешает, – отмахнулся от него детектив, пытавшийся убедить Мортимера в необходимости провести ресуррекцию немедленно.
После некоторых споров Максим сдался и ушел наверх дозваниваться до профессора, в то время как мне выпала сомнительная честь готовить труп к попытке воскрешения. С помощью побледневшего Брэмли я перетащил тело в соседнюю комнату, обычно запертую и скрытую от посетителей. Мистер Конрад, взглянув, как мы стягивали лежавшее на столе тело ремнями, попросил позвать его, когда приготовления закончатся, и расположился в морге на стуле для посетителей. Эйзенхарт же с выражением откровенного любопытства на лице заглядывал через мое плечо.
– Всегда было интересно, чем вы тут занимаетесь, – признался он, увидев, как я прикрепляю провода к телу. – Значит, будете гальванизировать труп?
– Не только. – Я закрепил последний провод и объяснил: – Стимуляция грудо-брюшного нерва и диафрагмы поможет запустить вновь процессы дыхания, в то время как эти провода должны привести в действие мозговую активность. Но главное не это.
Проверив работу насосного механизма, я достал из холодильного ящика консервированную кровь.
– Теперь вы собираетесь делать ему переливание крови, – прокомментировал Эйзенхарт. – Неужели все так просто?
Я промолчал, устанавливая катетеры. Флакон с бесцветной жидкостью, появившийся из холодильного ящика следующим, вызвал у
