– Невинного? Вы там были, чтобы так утверждать? Помяните мое слово, она его не упустит. Эвелин всегда хорошо видела выгоду. Но она должна была умереть не потому. Когда я увидела вас с ней в ботаническом саду, я поняла, что она все вам расскажет. А вы меня найдете.
Виктор покачал головой:
– Вы слишком плохо о ней думали. Леди Эвелин ничего мне не говорила. Я не искал вас, пока вы сами себя не выдали. Знаете, я до последнего вас не подозревал. Как я мог? Вас ведь не было в городе, – усмехнулся он. – У меня не было причин в этом сомневаться. Я даже не заметил вас тогда в саду. А ведь следовало проверить. Билет на пароход, гостевую книгу в отеле. Следовало вспомнить, что все свидетели врут.
Еще один досадный промах в этом деле. Когда нет улик, когда все, что у тебя есть, – это свидетельские показания, так хочется посчитать их правдой. Нельзя. Это было первым – и главным – уроком, который он получил, став полицейским. Никому не верь. Подозревай всех. Всегда. За каждую мелочь, за невинный взгляд, за случайно оброненное слово…
Потому что доверие – это слабость. А слабость – это смерть. Иногда чужая, но от этого не легче.
– Вы все сказали, детектив?
– Нет. Я еще не назвал имя вашего сообщника, верно? Гарри Купер. Он был слугой в вашем доме – но, более того, вы, Роуз и он выросли вместе. Именно он пришел вам на помощь, когда вы убили Дженни, и ему вы отправляли указания потом. Но почему он согласился? Он был влюблен в леди Роуз?
– Нет, – резко ответила леди Хоторн. – Но он понимал то, чего никогда не поймете вы. Что такое верность.
С этим Виктор тоже мог поспорить: помощь в многочисленных убийствах в его понимании с верностью никак не вязалась. Но какой смысл возражать сумасшедшей? Вместо этого он только спросил:
– Для вас верность очень важна, верно? Тогда почему вы так спокойно об этом говорите? Он ведь отправится на гильотину.
Улыбка тронула обескровленные губы леди Мэриголд.
– Сначала найдите его, детектив. Для меня, – она тяжело вдохнула, – все кончено, но для него – нет. Я ценю верность. Поэтому приказала Гарри уехать.
– С деньгами с вашего счета, который вы сегодня обналичили? – уточнил Виктор.
– Вы и про это знаете?
– Когда я искал вас, дворецкий сказал, что Гарри повез вас в банк.
– Тогда вы понимаете, что не найдете его.
– Найду, – пообещал он. – У меня есть его описание, я разошлю ориентировки по всему острову. Велю проверять пассажиров всех кораблей. Я найду его.
– Теперь вы все сказали, детектив? – повторила свой вопрос леди Хоторн.
– Да.
И все услышал.
– Могу я вас тогда попросить? Мне осталось немного времени. Позвольте мне провести последние минуты наедине с Роуз.
Конечно, он согласился. Как он мог отказать? Он встал и медленно побрел к выходу с кладбища. Разумеется, кареты там уже не было. А письменное признание леди Хоторн, которое он прочитал по дороге, то, где она брала всю вину на себя, не давало официального повода преследовать слугу дальше. Леди Хоторн была права: его не найдут.
Когда он вернулся, леди Мэриголд лежала ничком на земле. Рука покоилась на надгробной плите, а на губах застыла улыбка. Виктору оставалось только надеяться, что в смерти она все-таки обрела покой.
Глава 22
Лидия
Бывший дом встретил ее жалобами. Скрипнула замочная скважина, затрещали старые половицы, отзываясь на ее шаги. Виктору следовало бы лучше ухаживать за своим жилищем, но разве его это когда-либо заботило? В глубине души Лидия вообще удивлялась, что он не избавился от дома.
Хотя нет, неправда. В глубине души Лидия прекрасно понимала, почему он так и не съехал.
Она нашла Виктора в полумраке гостиной, сидящим в кресле у давно потухшего камина. Погруженный в свои мысли, он даже не заметил, как она вошла.
– Что ты здесь делаешь? – вздрогнул он, когда Лидия включила торшер.
– Я получила твое письмо.
– И пришла за интервью?
Он сощурил глаза – не то реагируя на свет, не то ожидая ее ответа.
– Нет, – Лидия бездумно стерла ладонью пыль с каминной полки и присела на подлокотник его кресла. – Шеф прочитал копию признания леди Хоторн. И решил его не печатать. Он справедливо считает, что такие новости императора не обрадуют.
– Тогда зачем ты здесь?
– Ты выглядишь лучше, – невпопад ответила она.
– А чувствую себя так же погано.
Он прислонился лбом к ее руке и выдохнул:
– Я не гожусь в полицейские.
Ей было знакомо это его состояние. Каждый раз появлялось дело, повергавшее его в отчаяние, которое он не мог скрыть за шутками и улыбками. Каждый раз, возвращаясь домой, он сидел так в гостиной до тех пор, пока огонь в камине не превратится в золу, а на небе не зажгутся первые звезды. Пока тяжелые мысли не отступят и не оставят его в покое.
Он был равнодушен к людям, которые пошли на преступление ради выгоды. Отправлял на гильотину тех, кто убивал из убеждений. Но раз за разом находил оправдания тем, кого толкнуло на убийство сердце. Лидия помнила, как он впервые позвонил ей после расставания. Стоял промозглый ноябрь, и новость о выловленном в реке обезглавленном трупе барона Фрейбурга будоражила город.
Тогда стараниями Виктора лишились жизней двое, и не рожденный еще ребенок сразу стал сиротой. Он чуть не проклял себя за это.
И после этого переживал, считая себя плохим человеком…
– И все же ты пошел работать в полицию.
– Не по своему выбору. Традиции, Пех их побери. Кто-то должен изображать преемственность, пока Шон не вырастет. А в действительности… – продолжил он. – Я слишком похож на этих людей, чтобы судить их. Ты знаешь, в этой ситуации я бы поступил так же.
– Надеюсь, не так же, – печально улыбнулась она.
Четыре трупа, четыре жизни, оборвавшиеся даже не на середине. И все
