— Подумай хорошо, Ника, что нужно делать в таких случаях?
Нож скользнул ниже, как паутинку, рассекая черное кружево и телесного цвета чехол под ним.
— Думай, Ника, я долго ждать не буду.
Мужчина обжег горячим дыханием мое ухо, слегка прикусил мочку.
А нож продолжил свой путь, разрезая ткань уже в области груди.
— Притворюсь на все согласной?.. — выдохнула я, чувствуя, как сильно колотится сердце. — Чтобы атаковать, когда нападающий потеряет бдительность? — спросила неуверенно, ощущая, как ноздри щекочет манящий запах сандала.
Изысканно древесный, смутно-мускусный, глубокий аромат кружил голову, воспламеняя кровь. И я откинулась назад, на твердую грудь стоящего позади мужчины.
— Ника, моя Ника… Будь осторожнее, если хочешь и в дальнейшем выходить свободно из дома.
Он бросил нож через плечо — и тот, судя по глухому звуку, воткнулся в мишень для дартса, висящую на двери.
— Вероника… — прошептал ненасытный рот, поцелуями-укусами алчно клеймя мою шею.
— Герман, — простонала, развернувшись в кольце сильных рук, лицом к мужчине.
Наши губы встретились. Аромат сандала с каждой секундой становился сильнее — и кровь вскипела в жилах. Жадные поцелуи мужчины кружили голову, широкие мозолистые ладони, скользнув по моим бедрам и задирая испорченное платье, и вовсе своими действиями лишили опоры под ногами.
— Не здесь, — попросила Германа чуть слышно.
Без всяких возражений он, подхватив меня на руки, легко и быстро поднялся в нашу спальню на втором этаже.
За окном бушевала гроза. Дверь на балкон осталась открыта, и ветер яростно рвал белоснежные гардины.
Но мне было все равно. Голова шла кругом. Действительность затенила эйфория момента.
* * *Он смотрел глазами ворона, как парочка самозабвенно каталась по широкой кровати. Трепещущая на ветру занавеска то открывала греховно притягательную картинку, то вновь прятала. Почему-то он не мог оторвать взгляд от нее. И в душе поднялась неожиданная злость.
Отмеченную им ведьму присвоил какой-то охотник. Нет. Не какой-то… То, как он к ней прикасался с властностью хозяина, говорило, что они давно вместе.
Вначале ему показалось, что ведьма испугалась проникнувшего в ее дом незваного гостя, что будет сопротивляться. Слабый протест ему, видать, привиделся — вскоре девушка всецело покорилась желанию своего любовника, хмелея все сильнее и сильнее от его прикосновений.
В какой-то момент подглядывать стало крайне неприятно. И ворон, подчиняясь приказу наблюдателя, взлетел с ветки в расчеркнутое молниями чернильно-синее небо.
Глава 3
Темные сны
Щелк… щелк… щелк…
Лунный свет тонул в озере цвета остывающей смолы — маслянисто-черной, обжигающей даже на вид. Только если смола увечила тело, вода из озера в это время ночи уничтожала душу и была в тысячи раз опаснее.
Щелк… щелк… щелк…
Я старалась не смотреть в сторону той, которая издавала эти звуки. Я вглядывалась в черное зеркало, которое поглощало звезды и наши отражения.
Раньше Темное озеро вызывало острое возбуждение, приятно-бодрящее предвкушение. Пройтись по краю и не сорваться. Что может быть сильнее этого восторга? Адреналин, кураж от осознания, что уберегаешь мир от беды, которая исходила из темных глубин этого озера.
Сейчас же осталось только одно чувство — страх. Удушающий, парализующий, заполняющий до краев ужас. Я увидела главное зло, которое проникает из другого мира сквозь озеро, то, что убивает за секунды, то, что приносит боль и отчаяние. То, что рассекает жизнь на «до» и «после».
Щелк… щелк… щелк…
Звук пугал, вымораживал душу, лишая последней надежды, возвращал к страшной реальности. Он — жестокий приговор, необратимость, наказание, которое мы не заслужили.
Щелк… щелк… щелк…
Я набралась смелости и посмотрела на Викторию. Она щелкала большим и средним пальцами, безнадежно пытаясь выжечь искру. Крохотную, слабенькую, ту, что получается у ведьм машинально и не требует концентрации внимания. Она щелкала пальцами и слегка раскачивалась вперед-назад, а еще дрожала — ей было так же холодно, как и мне. Мы все еще сидели в сорочках для ритуала, в белых с защитной вышивкой красной нитью по подолу. С защитной… Ха! Ничто нас не защитило этой ночью.
Тонкий девичий крик вырвал из дурмана. Я испуганно огляделась.
Количество ведьм на острове возросло — охотники привели беглянок. Одна из них даже успела переодеться дома в темные джинсы и футболку и сейчас казалась вороной посреди белоснежных лебедей. Вот на что они рассчитывали? Почему не покинули город, а спрятались дома, словно глупые зверьки в норки?..
— Вы все знаете, что произошло час назад. — С распущенными, развевающимися на ветру черными волосами Стелла выглядела ночной фурией — злобной и беспощадной. — В мир вырвался демон, десятки духов прошли сквозь преграду, как через открытые двери. Погибли охотники, ставшие у них на пути! Моя дочь, стараясь их остановить, выжгла себя дотла!
Виктория вздрогнула, и я крепко сжала ее руку. Сердце неуверенно царапнула обида: я ведь тоже пыталась удержать тварей! Так почему Стелла не упомянула, что и я пострадала? Несправедливо…
— Скажите мне, братья и сестры, как наказать их?
— Совершено преступление, которому нет прощенья, — глухо произнес Павел Совин, потерявший шестерых охотников, всю смену, которая стерегла нас во время ритуала.
— И есть закон, который ясно говорит, как поступить с ними, — зло добавил его заместитель, Иван Шмелев, у которого сегодня погиб сын.
Я с болью посмотрела на напарниц по неудачному ритуалу. Зареванная Жанна, бледная как мел смуглянка Зара, шепчущая молитву Тайс и полуобморочная Надя. Обреченность и надежда еще боролись в них. Лица удерживающих их охотников не выражали эмоций, а вот родственники четверки смотрели на Стеллу с отчаянием.
Все знали закон, но не могли поверить, что его нарушили в нашей общине. Подобное никогда не происходило раньше.
— За то, что покинули малый круг во время ритуала, оставив сестер, — Первая Мать равнодушно прошлась взглядом по лицам девушек, — вы приговариваетесь к смерти.
В толпе ведьм завыли. Охотники, среди которых были братья и отцы осужденных, ничем не выдали своих чувств.
— Нет! Я оспариваю твое решение, Первая Мать! — Расталкивая людей, на помост выбежал Ян, старший сын Волковой. — Моя девушка беременна! И по закону она имеет право защищать свое дитя любой ценой.
Кто-то ахнул. Тайс же, взвыв, бросилась на Жанну с кулаками.
Ох, так вот почему… Если бы не Жанка, круг не распался бы! Она сдалась первой, тем самым подбив к побегу остальных!
Чисто по-женски я понимала ее: не разорви она круг, ее нерожденный ребенок погиб бы. Но это не снимало с нее вины: она должна была отказаться от ритуала, признавшись, что беременна. Но нет, она промолчала… почему? Да просто потому, что боялась Стеллу! Она надеялась, что ритуал пройдет, как всегда, без происшествий…
Причинить боль матери своего ребенка Ян не позволил — толкнул Тайс навстречу охранникам. Затем подхватив рыдающую рыжую на руки, унес ее с помоста. На пострадавшую сестру он даже не взглянул.
Черная бровь Стеллы изогнулась, когда она посмотрела на оставшихся
