Мэй одарила его неприветливым взглядом.
– Узнал бы, если бы хоть раз позволил тебе погадать.
– Сосредоточьтесь, вы, оба, – хмуро посмотрел на них Джастин.
– Верно. Вайолет, задавай вопрос.
Вайолет выпрямилась, ее мозг судорожно перебирал возможности.
– Могу я спросить, каков мой ритуал?
– Ты должна задать вопрос, связанный с тобой лично, – ответила Мэй. – Ты не придумывала ритуал, так что нет.
Вайолет нахмурилась. Она по-прежнему так мало знала и так много хотела узнать. Этот вопрос нужно сформулировать правильно.
– Правда ли, что я не могу покинуть город? – медленно произнесла девушка. – И как мне узнать правила своего ритуала?
– Я сказала, один вопрос, – проворчала Мэй, но тут же принялась тасовать колоду.
К изумлению Вайолет, карты начали одна за другой исчезать из рук Мэй.
Когда она закончила, их осталось всего три. Девушка разложила их на столе и недовольно вздохнула.
– Теперь мы должны взяться за руки, – сказала она крайне смущенно. – Все наши силы нуждаются в тактильном контакте.
Вайолет неохотно взяла бледную, липкую ладонь Мэй, затем Айзека. Некомфортно: намеренно она не прикасалась к кому-либо со смерти Роузи. У них были сильные мозолистые ладони, хватка Мэй казалась небрежной, Айзека – на удивление нежной. Но последовавшее ощущение было в сотни раз хуже, чем прикосновение чужих рук: как будто их пальцы достигли ее черепа.
– Какого черта?! – ахнула Вайолет, отдергивая руки. – Что это такое?
– Наверное, стоило тебя предупредить, – ответила Мэй. – Это особенность Готорнов. Мы можем проникать в твою голову.
– Да! О таком следует предупреждать! – Вайолет окинула ее испепеляющим взглядом. – Я не хочу, чтобы ты читала мои мысли.
– Я и не читаю, – сердито процедила Мэй, но ей хотя бы хватило совести выглядеть при этом пристыженно. – Я не вижу ничего важного. Таким способом я связываю тебя с картами. Они используют меня в качестве посредника, объединяя твои поступки в прошлом и наиболее вероятный исход твоего вопроса. Просто это вызывает немного странное ощущение, ничего более.
– Немного странное?!
Мэй пожала плечами:
– Ты хочешь получить ответы или нет?
Вайолет нахмурилась, ведь она уже так далеко зашла… Девушка снова взяла Мэй за руку и провела следующие тридцать секунд в мучительной, вибрирующей тишине.
– Ладно, – наконец произнесла Мэй. – Достаточно.
Вайолет убрала руки и сжала их в кулаки на коленях, облегченно сутулясь. Единственное утешение – Мэй выглядела такой же радостной от разрыва контакта.
– Хорошо, – вздохнула она. – Начнем.
Она перевернула карты. Вайолет удивленно ахнула, увидев центральную карту.
Это было все равно что смотреть в другой мир – мир, который она, к глубочайшему сожалению, узнала. Из мазков краски выступал человек, скрытый тенями; он стоял посреди поляны, которую окружали тонкие серые деревья. Единственный луч падал на его руку, а от его тела остался только скелет. В верхнем правом углу был расположен контур кости с пятеркой внутри.
– Вижу, ты узнаешь свою карту. – Мэй показала кончиком розового ноготка на разрисованное дерево. – Пятерка Костей.
– Я не одна из козырей? – поинтересовалась Вайолет.
– Твое счастье, – в унисон выпалили Готорны.
– В таких гаданиях часто попадается карта человека, задавшего вопрос, – продолжила Мэй. – Итак, справа от тебя Волк.
На карте был нарисован зверь, шерсть которого сперва показалась Вайолет черной, но после на ней стали различимы тысячи крошечных переливающихся разноцветных точек. Художник определенно был безумно талантлив. Вайолет могла поклясться, что дикий, ищущий взгляд зверя был направлен прямо на нее.
– Волк не подразумевает буквальное дикое животное. Это непредсказуемый источник силы – твоей. Становится интереснее, если вспомнить про твой вопрос.
Рука Мэй передвинулась к третьей карте, Восьмерке Костей. Два черепа лежали прижатыми нос к носу на суглинистом грунте. Один был гладким и целым, а второй – сильно изуродованным, с трещинами и сломанной пополам челюстной костью.
– Карты – это целая наука, – сказала Мэй. – Четыре масти представляют каждую семью основателей Четверки Дорог. Ветви – Готорнов. Кинжалы – Салливанов, камни – Карлайлов… – ее голос изменился при упоминании последних, – а кости соответственно твою. Поэтому все так странно. Эта карта должна представлять кого-то из твоей семьи, и она отвечает на твой вопрос. Вот что держит тебя в этом городе, что мешает тебе завершить ритуал. Или же, возможно, она причина, по которой ты вообще оказалась здесь. Ответы, которые ты ищешь, кроются в ней.
Сердце Вайолет больно сжалось, ее пальцы бессознательно скользнули к розе на запястье.
Она не могла говорить или думать, и все за ней наблюдали, Айзек – особенно пристально.
– Ты знаешь, о ком говорит эта карта, – сказал он. И это был не вопрос.
Вайолет отпрянула от него, словно ее ударили – но даже удар причинил бы меньше боли. Поскольку ни одни слова не помогут ей ответить так, чтобы не начать плакать, а она не станет… не перед ними. Пускай считают бессердечной или черствой. Пускай считают лгуньей. Да кем угодно, только не слабой!
– Черт, – произнесла Мэй, и Вайолет подняла на нее взгляд.
В уголке глаза Мэй начало расцветать красное пятнышко, растекаясь по склере. Вайолет с ужасом наблюдала, как та моргнула, и по ее щеке скатилась алая капля.
– Ты в порядке? – прошептала Вайолет.
– Не смотри на меня, – прорычала Мэй, вытирая кровь дрожащим кулаком. – Смотри на карты.
Вайолет опустила взгляд. На четвертую карту, появившуюся в центре стола.
На темном фоне проступала корона с четырьмя шпилями. Каждый из них был из материала масти: сплетенные ветви, выбеленная кость, сверкающий клинок и неровный обломок камня. Каждое острие обволакивала кровь, под короной горела пара зловещих желтых глаз. Под ними – забрызганное чернилами и выведенное трясущейся рукой неразборчивое слово «Зверь».
Она поняла без пояснений – это монстр из Серости. И в ту же секунду осознала, что верит, верит беспрекословно, не сомневаясь, что он смотрит на нее с этого кусочка дерева. В голове всплыл образ скелетообразных деревьев. Вайолет отшатнулась от стола, и кофе разлился по полу.
Айзек тут же рванул к Джастину, который сидел слишком неподвижно в паре сантиметров от карты. Выражение его лица было таким же, как в Серости: в его глазах как будто погас свет.
Айзек резко встряхнул его за плечо, а Мэй быстро собрала карты.
Стоило ей захлопнуть крышку шкатулки, как в комнату для чтения словно вновь впустили воздух. Айзек медленно убрал руку с плеча Джастина. На его лице так отчетливо читалось беспокойство и нежность, что Вайолет пришлось отвести взгляд. Она не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то смотрел так на нее.
– Ладно, – сказала она, вытирая мокрые от кофе ладони о джинсы. – Кто-нибудь объяснит, что это была за чертовщина?
Окровавленные пальцы Мэй так крепко сжимали шкатулку, что у нее побелели костяшки. К первой струйке крови на щеке добавились еще две, багровые полосы запачкали фарфоровую бледность ее кожи.
– Доказательство. Ты должна пройти ритуал, – ответила она. – Иначе и
