Единственный путь к офису мэра пролегал мимо входа в Городской совет. Она преодолела этот путь как можно быстрее, смяв бумагу в кулаке. Двери были открыты, и она видела уродливые силуэты и слышала хищное повизгивание заседавшего Городского совета. В коридоре пахло мелом и палеными волосами.
Согласно недавно принятому закону единственно возможным способом оспорить штраф за превышение скорости была явка в Городской совет, и в результате граждане стали оплачивать штрафы, выписанные, когда они даже не вели машину, а смирно сидели на скамейке или же спали в своей постели. Лучше плата, чем Расплата – таково было общее мнение.
И тут Джеки представила себе, что оказалась в зале Городского совета. Кто может постичь степень опасности и муку посещения Городского совета? А кто может смириться с приставшим к руке листком бумаги, который разрушает не только душевное равновесие, но, возможно, и саму жизнь? Решит ли хоть каким-то образом Городской совет ее проблему? Может, в конце концов, так будет лучше?
Откуда-то со стороны стола в зале заседаний, среди членов совета, собравшихся на совещание, послышалось тихое хныканье и громкий треск. Джеки решила ускорить шаг.
Офис мэра помещался наверху, в той части здания, которая была украшена деревянными панелями и помещенными в рамки фотографиями маяков. Секретарем мэра оказался пожилой мужчина. Он с улыбкой кивнул, когда она объяснила цель своего визита, и указал ей на один из стоявших вдоль стены стульев с бархатной обивкой.
Возможно, наконец-то она оказалась там, где ей смогут помочь. Сидевший за столом пожилой мужчина жестом указал на дверь, потом поднял растопыренную пятерню и снова кивнул.
– Ничего страшного, я подожду.
Она взяла со стоявшего перед ней столика журнал. «Десять способов заново украсить ваш круг из кровавой яшмы». «Как сбросить вес, не сбрасывая со счетов свою бренность». «Рецепт торта, который попытаются испечь лишь те, кто ненавидит правительство. Высылайте нам ваши лучшие кулинарные фото, и мы вас заберем». Вот такая скучища, но хоть какое-то развлечение, пока мэр готовится ее принять.
Пожилой мужчина тихонько постучал по столу, чтобы привлечь ее внимание, после чего указал раскрытой ладонью на дверь.
– Спасибо, старина. Вы просто душка, проболтала бы с вами целый день.
Он пожал плечами, снова повернувшись к стульям и предоставив ей самой открывать дверь, что оказалось непросто. Дверь выдалась из тех, что требовали легкого кровотечения.
– Уф, – выдохнула Джеки, входя в кабинет. – Вот ведь дура я какая, все думаю «от себя». Нет, «к себе». И совсем забыла просто «истечь кровью». Надо было бы хоть табличку прибить или еще что-то придумать.
Мэр, Дана Кардинал, сидела в окружении показного официального великолепия. Ее силуэт за ярко освещенным столом с разбросанными среди света и тени бумагами выделялся на фоне венецианских окон. Все было обставлено так, чтобы подчеркнуть значимость и авторитет хозяйки кабинета.
– Бывает, я соглашаюсь, но попробуйте что-то решить в этом здании, – произнесла мэр.
– Ну да, конечно. Не хотела сказать, что вы делаете что-то не то и не так.
– Нет, хотела. И это хорошо. Если нас нельзя судить по нашим делам, нас нельзя судить вообще. И позволь тебе сказать. – Мэр повернулась к ней лицом и поставила локти на стол. – Нас можно судить. Еще как можно. Итак, Джеки, ты пришла ко мне. Тебя что-то беспокоит?
Джеки села на стул напротив стола мэра и проделала манипуляции с листком бумаги. На пол, обратно в руку, разорвать на куски, обратно в руку. Мысленно сжечь в пламени. Обратно в руку. Мэр задумчиво кивала без какого-либо намека на удивление.
– Да, вот так, – сказала Джеки. – Но это не все. Вот еще что: я не уверена, что вообще когда-то была в доме у своей мамы. Она спросила, помню ли я детство. А я не помню. Не помню, Дана.
Джеки швырнула листок в стоявшую у стола дубовую урну ручной работы. Комок бумаги ударился о ее краешек и скатился вниз. Джеки положила руку с бумагой на стол.
– Я не могу написать ничего, кроме «КИНГ-СИТИ». Не могу думать ни о чем другом, – продолжила она. – Похоже, мне надо туда ехать, но никто, кажется, не знает, нужно ли мне туда ехать и смогу ли я это сделать.
Мэр улыбнулась утешительной, но не очень счастливой улыбкой и посмотрела в окно на быстро угасавший день.
– Джеки, все это серьезные проблемы. Не хочу говорить тебе, что это проблемы несерьезные. Однако хочу извиниться, если смогу сделать для тебя лишь это. Тут довольно напряженная обстановка, сама видишь. – Она помахала рукой, подчеркивая абсолютную тишину в кабинете. – У меня болен брат. Мы не знаем точно, что с ним. Хотелось бы оказаться дома и ухаживать за ним, но мне приходится сидеть в мэрии. Мы не уверены, что произойдет, если я не стану ходить сюда каждый день, однако считаем, что если что и защищает нас от неуемной ярости Городского совета, так это ежедневное присутствие мэра в мэрии. И потому я здесь. Ради блага своего города. У моего брата температура и озноб. Он говорит, что видит огоньки в пустыне. Я сказала ему, что все мы видим огоньки в пустыне. Он отвечает: нет, другие огоньки. Не те, что мы обычно видим. Исчезающие и появляющиеся низко висящие светящиеся пузыри. Не знаю, что на это сказать.
– Низко висящие светящиеся пузыри? Да ведь я…
– Он прижимает к груди листок бумаги. Не хочет нам его показывать. Говорит, что не хочет, чтобы мы увидели то, что у него есть. Всегда думает о других, даже когда ускользает. Он ускользает от нас, Джеки. Да еще надвигается большая ярмарка вакансий. Надо ставить палатки. Всякие загадочные организации хотят поставить палатки в самом выигрышном месте, чтобы склонить молодежь Найт-Вэйла к исчезновению, или заставить взять на себя вину за преступление, или, в лучшем случае, стать членами в загадочной организации.
– У вашего брата есть листо…
– Извини, Джеки. Не хотелось жаловаться. – Мэр покачала головой, потом кивнула, затем снова покачала головой. – Нет. Да. Мне хотелось пожаловаться. Больше мне пожаловаться некому. Я молода, Джеки. Это тебе обо мне известно?
– Конечно.
– Да. Я молода. А работа эта тяжелая. Не знаю, смогу ли я тебе помочь, потому что, если честно, мне стоит больших усилий держать все это в порядке. Но это тоже моя работа. Меня избрали мэром. Избрали, и поэтому я стану служить городу, насколько хватит сил. А это значит – помогать людям вроде тебя, когда они приходят ко мне за помощью.
