– Из страха перед львиноптицами, надо полагать? – уточнил Барнабас.
– Нет, что ты, выросший Визенгрунд! – отозвалась Ме-Ра (Бен у нее был «растущий Визенгрунд»). – Львиноптицы даже ведут дела с браконьерами!
Это было… неожиданно.
– Прости, какие еще дела? – переспросил Барнабас.
– Они разрешают охоту в своем царстве – так они называют наш остров – только людям, которые заплатили за это право. Тех, кто не заплатил, они сжирают.
Мухоножка бросил на Бена испуганный взгляд. Но мальчику, похоже, услышанное даже понравилось!
– Сжирают браконьеров? Ну и что? – бросил он. – Пусть бы все звери так поступали – я не возражаю. Мы-то не браконьеры – так в чем проблема?
«Чрезмерно оптимистичное заключение», – подумал Мухоножка.
– Позволь… позволь тебя спросить, Ме-Ра, сколько их там, этих львиноптиц? – Гомункулус сам восхитился, как спокойно ему удалось это выговорить.
Ме-Ра защебетала по-попугаичьи.
– Достаточно, чтобы превратить день в ночь, – перевел Мухоножка.
Это звучало не слишком успокаивающе.
Ме-Ра затараторила еще быстрее.
– У них много слуг? Каких слуг?
Даже Бен понял, что Ме-Ра перечисляет разных существ. Мухоножка даже не стал трудиться переводить список. Он был очень длинным. Похоже, весь остров, где жила Ме-Ра, прислуживал грифонам.
– Хозяин! – Гомункулус изо всех сил старался сохранять сдержанность. – Мне кажется, настало время взвесить соотношение риска и ожидаемой пользы от этой экспедиции!
– Дражайший Мухоножка, нам просто нужно будет с самого начала дать грифонам понять, что мы пришли с мирными намерениями! – успокоил его Барнабас. – Ты же слышал: они берут плату с браконьеров. Мы тоже с ними договоримся!
Мухоножку это убедило не больше, чем аргументы Бена, но он промолчал и не стал напоминать о сожранных браконьерах, с которыми грифоны не договорились.
– Исключительно ценная информация, дорогая Ме-Ра! – отметил Барнабас. – Я так рад, что ты согласилась нам помочь! Не могла бы ты теперь взглянуть на нашу карту и сказать, какой из обозначенных там островов больше всего похож по форме на тот, откуда ты родом?
Попугаиха растерянно уставилась на бесчисленные зеленые пятна, которыми Гильберт Серохвост изобразил на голубой морской глади острова Индонезии. Потом клюнула самое большое пятно.
– Ах вот оно что! – радостно воскликнул Барнабас, но тут же смолк, потому что Ме-Ра клюнула еще пять островов. Очевидно, карта Гильберта казалась ей чем-то съедобным. – Что ж, это было бы слишком просто! – пробормотал он, мужественно пытаясь скрыть разочарование. – Попробуем по-другому. Судя по плодам и животным, которых описала нам Ме-Ра, цель нашего путешествия лежит на северо-востоке Индонезии. Начнем отсюда, – Барнабас приставил палец к самому восточному острову на карте, – и обследуем все необитаемые острова на пятьдесят миль в округе. Если ничего не найдем, расширим область поиска до ста миль и так далее.
Он очень старался говорить бодро, но нетрудно было заметить, что его снедает тревога. Сегодня утром они смогли наконец связаться с Витой и Гиневер и узнали, что с насиживанием яиц проблем нет, но вот Анемос по-прежнему ничего не ест.
Бен глядел на бесконечное море, над которым они летели уже несколько часов, и старался не думать ни о чем, кроме пегасов. Он вызвал в памяти полный отчаяния взгляд Анемоса и достал из кармана фотографию пегасовых яиц, которую дала ему Гиневер, но перед глазами у него по-прежнему стоял дракон. На сердце у Бена лежала такая тяжесть от разлуки с Лунгом, что он не удивился бы, если бы самолет Хотбродда не выдержал перегруза и рухнул. Не может Повелитель драконов жить без своего дракона!
Он вздохнул и почувствовал на себе сочувственный взгляд Мухоножки. Гомункулус сидел, как всегда в полете, на колене у Бена; его тонкую талию охватывал ремень, прикрепленный к ремню Бена, – весьма ненадежная конструкция. Когда самолет болтало, Бену уже не раз приходилось подхватывать Мухоножку в воздухе, но гомункулус предпочитал на такой высоте не расставаться с хозяином, хотя Хотбродд соорудил для него специальное сиденье по размеру.
– Вы скоро увидитесь с Лунгом, господин! – Мухоножка ободряюще улыбнулся Бену.
Даже от Барнабаса Бену легче было скрыть свои горести, чем от Мухоножки. У Барнабаса хватало других забот, а гомункулус избрал Бена центром своего мира и разделял каждое его чувство и каждую печаль. Бену очень хотелось обсудить с ним свое решение перебраться к Лунгу по завершении экспедиции. Но поделиться с Мухоножкой за спиной у Барнабаса было бы, на его взгляд, предательством.
Гомункулус не расставался с блокнотом, записывая все, что рассказывала Ме-Ра о своей родине. Имя, которое дали острову попугаи-лори, человеческий язык воспроизвести не мог, но Ме-Ра знала и то, как называли его люди: остров Булу, Пернатый остров. «Действующих вулканов нет» – эту запись Мухоножка пометил восклицательным знаком. Знакомясь с Индонезией по книгам перед отъездом, он выяснил, что извержения вулканов здесь такое же обычное явление, как в Норвегии – северное сияние.
– Значит, так. Если я правильно перевожу описания Ме-Ра на наш язык, на ее острове растут орхидейное и зонтичное дерево, тик, «золотой дождь», слоновое яблоко, жасмин-самбак, лунная орхидея и прожорливая раффлезия Арнольда. – Гомункулус положил карандаш. – Это уже позволяет исключить некоторые части архипелага. Ты не могла бы, – обратился Мухоножка к попугаихе, – описать нам, какие еще растения встречаются на острове Булу? Чем более редкие, тем лучше…
Ме-Ра чистила клювом красные перышки на груди. Она уже не выглядела такой потрепанной. Барнабас кормил ее толчеными устричными раковинами и закрепил на насесте миску с водой, чтобы она могла купаться, хотя Хотбродд неодобрительно заметил ему, что воде не место на борту самолета.
– О поющих цветах я вам еще не рассказывала? – Ме-Ра выдернула из крыла некрасиво торчащее перышко.
Барнабас поднял голову.
– Семена у него размером с грецкий орех, а на вкус сладкие, как мякоть кокоса, но, чтобы до них добраться, нужно нырнуть внутрь цветка, – продолжила попугаиха. – Это очень рискованно, потому что аромат поющего цветка одурманивает в считаные секунды, а если ты замешкаешься, цветок замкнется и переварит тебя целиком с перьями и костями! – Ме-Ра боязливо взъерошила перышки.
Но тут Барнабас издал такой радостный вопль, что Хотбродд с перепугу увел самолет в «мертвую петлю», а Ме-Ра порхнула под сиденья.
– Прости мою несдержанность, многоуважаемая Ме-Ра, бесценная помощница! – Барнабас опустился на колени между сиденьями и покаянно протянул попугаихе ладонь. – Просто поющие цветы – это потрясающе!
Ме-Ра, поколебавшись, порхнула ему на ладонь и возмущенно заклекотала, когда Барнабас в порыве благодарности поцеловал ее в клювик.
– Я уверен, что это крайне редкое растение Lupina cantanda – его еще называют «поющий волчаник», – торжествующе провозгласил он, осторожно распрямляясь с попугаихой на ладони. – И оно встречается, насколько я знаю, только на одной группе островов – вот здесь! – Барнабас наклонился над картой, разложенной на сиденье рядом с Беном, и постучал пальцем по нескольким крошечным вытянутым пятнам.
– Пер-хи-а-сан, – прочел Мухоножка. – По-индонезийски это значит «украшение».
– Подходящее имя, – заметил Бен. – Эти острова действительно выглядят на карте, как нитка бус.
В первый раз с тех пор, как были получены печальные новости из Греции, Барнабас выглядел по-настоящему счастливым.
– Хотбродд! Лола! – крикнул он. – Мы знаем, куда лететь!
17. Тысяча тысяч островов
Я хотел бы, чтобы мир был в два раза больше и половина все еще оставалась неизученной.
Сэр Дэвид АттенбороРодина Ме-Ра и в самом деле заслуживала прозвища Тысяча
