– Слушай, я впервые в жизни на необитаемом острове! – воскликнул Бен. – И я, между прочим, Повелитель драконов! С какой стати я поеду верхом на тролле?
Хотбродд нахмурил шершавый лоб, как бы раздумывая, стоит ли обижаться.
– Ну, этот конкретный тролль все равно скоро превратится в зеленую лужицу! – проворчал он, неодобрительно взглянув на небо, откуда уже в этот ранний час нещадно палило солнце. – Странно, что попугаи здесь не падают с неба прямо жареными!
Тут уж оскорбилась Ме-Ра. Пронзительным голоском она объявила, что на острове Булу самый лучший климат на свете, а затем выдала по адресу Хотбродда тролльское ругательство – впечатляющее доказательство того, что попугаи-лори – несравненные мастера передразнивания.
– Ладно, пойдем вместе. Не сердись за родительскую опеку! – сказал Барнабас Бену. – Когда-нибудь ты меня поймешь. Но вот Мухоножку мы отправим на самолете с Лолой. Очень мило, что он беспокоится за нас, но на этом острове наверняка четыреста сорок видов змей, способных заглотить такого, как он.
В любом другом месте у Мухоножки при одной мысли о том, чтобы сесть в Лолин самолет, покатился бы холодный пот с бледного лба. Он до сих пор не мог без ужаса вспомнить их последний совместный полет, хотя с тех пор прошло больше двух лет. Но сейчас ему действительно было спокойнее с Лолой, хоть он и не любил расставаться с Беном.
Все ожидали, что Ме-Ра распростится с ними, как только взойдет солнце. Но когда Лола пригласила Мухоножку в самолет, попугаиха без долгих объяснений порхнула на плечо Бена.
– Дражайшая Ме-Ра! – заговорил Барнабас, когда пернатая проводница твердо заявила, что хочет помочь им в поисках грифонов. – Мы никак не можем принять твое великодушное предложение! Ты и так сделала для нас более чем достаточно. Но мы будем тебе очень благодарны, если ты подскажешь нам, в каком направлении искать гнездовье грифонов.
Ме-Ра не могла скрыть облегчения. Она посоветовала Барнабасу двигаться к горам, видневшимся на юго-западе, за верхушками деревьев. Потом попугаиха на прощание трижды облетела каждого из них, включая Хотбродда, и исчезла в густой чаще. Лес поглотил Ме-Ра, как море – рыбу. Бен, продираясь вслед за Барнабасом сквозь кустарник, размышлял о том, что лес для птиц, наверное, и есть море из ветвей и листьев, в котором они движутся так же свободно, как рыбы в соленых волнах.
Бен, напротив, почувствовал себя словно на другой планете, когда вместо яркого солнечного света перед глазами у него замелькали тени и блики. Здесь было тепло, душно и влажно, как в оранжереях зоопарка, где вздыхают по своей жаркой родине тропические ящерицы. Взглянув вверх, Бен увидел не один лиственный потолок, а добрый десяток: бесконечные ярусы ветвей, лиан, цветов и листьев, за которыми, казалось, и нет уже никакого неба.
Гиневер наверняка смогла бы назвать по имени каждый цветок, ярким пятном выделявшийся на зелени. Страсть ко всему, что росло и цвело, она унаследовала от матери. «Не ешь там ничего незнакомого! – предупреждала она Бена. – Не дотрагивайся до листьев без перчаток! И береги лицо от растений, стреляющих семенами!»
Легко сказать! Как тут не дотрагиваться до листьев, когда они повсюду? К счастью, Хотбродд, шагавший впереди, протаптывал им тропу сквозь лесные дебри. Но Бену все равно приходилось каждую минуту выпутываться из вьющихся стеблей, вырываться из шипов и стряхивать с волос и одежды крошечных лягушек и мохнатых гусениц. Никогда еще ему не встречались такие большие бабочки и такие яркие жуки. А обезьяны! Запрокидывая голову, он видел, как они прыгают с ветки на ветку. Хотя «видел» было преувеличением. Они мелькали, как тени среди теней, и исчезали быстрее, чем глаз успевал распознать, гиббон скачет там, между небом и землей, или макака.
Любуясь всеми этими чудесами, трудно было сосредоточиться на опасностях, таившихся среди них. Коралловый аспид, которого Бен заметил только после того, как Барнабас предостерегающе схватил его за локоть; пятнистый мех мраморной кошки в ветвях… Когда Бен чуть не наступил на сонную гремучую змею, а Барнабас уже не мог ступить шагу, не протирая очки от паутины и москитов, Хотбродд все же посадил их себе на плечи. Бену пришлось признать, что так передвигаться гораздо легче. Насекомые троллю не досаждали: его шершавая кожа была непроницаема для их укусов, а может быть, они принимали его за ходячее дерево. Лола наверняка добавила бы: «А еще потому, что он, как все тролли, воняет рыбой».
Как бы то ни было, Бен счастлив был не смотреть больше под ноги, а без помех разглядывать все вокруг. Больше всего ему понравились летучие белки, и никогда еще, даже в храме Гаруды, он не видел таких невероятных птиц. Ради этого стоило потерпеть пропитавшуюся потом одежду, тошноту от укачивания на плече Хотбродда и звон в ушах от щебета, свиста и криков пернатых.
Хотбродда не интересовали ни птицы, ни летучие белки, ни обезьяны. Он удостоил лишь беглым взглядом огромные цветки поющего волчаника, указавшие им путь на остров Булу. Из всего, что составляло тропический лес, Хотбродда интересовало только одно – деревья. Время от времени он останавливался, шептал им непонятные слова на тролльском языке, нежно гладил кору и зачарованно смотрел на уходящие в бесконечную высь стволы, пока Барнабас не напоминал ему, что пора двигаться дальше.
И конечно, тролль притягивал других сказочных существ. С высокого тика вдруг свесился на ниточке здоровенный паук с лягушачьей головой. Из кустов высунулась кошка с мехом, как расплавленное золото, и удивленно посмотрела на Хотбродда. О многих сказочных существах, которых выманивало из джунглей присутствие тролля, никогда не слышал даже Барнабас, и Бен видел по лицу своего названого отца, как хотелось тому пообщаться с каждым из них, хотя некоторые глядели на пришельцев очень недружелюбно. Один раз они увидели на ветке крошечную фигурку, немного напоминавшую Мухоножку. Бен тут же попросил Хотбродда притормозить, чтобы рассмотреть незнакомца поподробнее, но кроха оскалил острые клыки и так злобно сощурил красные глазки, что Бен тут же похоронил вспыхнувшую было надежду. Гомункулус, конечно, мечтал о товарище из себе подобных, но этот, похоже, сожрал бы его при первой возможности.
Как ни широко шагал Хотбродд, лишь к полудню они добрались до подножия гор, на которые указала им Ме-Ра. Подъем сразу стал таким крутым, что тролль все чаще прислонялся к огромным стволам, чтобы отдышаться.
– Ох ты, огненный меч Сурта! – выругался он, с упреком воздев к небесам мокрые от пота руки. – Тролли не выживают в этом климате, Барнабас! Это не остров, а печка! Нифльхель на земле! Будем надеяться, что крысе повезет больше и она отыщет этих треклятых грифонов!
Спустя еще час пути – за это время тропический ливень насквозь промочил их и без того влажную от пота одежду – они добрались до прогалины, выжженной посреди леса молнией. Лианы прикрыли обгоревшие пни свежей зеленью, и впервые с начала пути спутники увидели сквозь ветви небо над головой. Хотбродд нагнулся, чтобы раскидать с дороги змей. Их зубы не прокусывали его кожу, как и жала насекомых. Тролль как раз отбрасывал в кусты особенно ядовитую гадюку, когда Бен услышал над головой шорох.
Сначала он увидел гиббона и только потом – двух макак.
В ту же
