Нина Андреевна присела на край постели.
– Но как с ними связана бабка Устинья? – взволнованно спросила она. – Я знаю ее много лет. Жена бывшего лесника, недалекая спятившая старуха! Почему она решилась на такое? Почему хотела убить тебя?
– Я догадываюсь, кто может желать мне смерти, – тихо пробормотала Ксения. – Только не знаю, как с ними связана Устинья. Поэтому, дорогая мамуля, тебе придется еще немного потерпеть мое присутствие. Если я сейчас встану на ноги и выйду из дома, это будет равносильно самоубийству!
Нина Андреевна лишь шумно вздохнула, поняв, что ее дочь права.
* * *В кафе «Одноглазый валет» печальные новости принес Виктор Петрович Щеглов, редактор местного филиала газеты «Полуночный экспресс». Он рассказал Тарасу и Галине сразу о трех смертях, случившихся прошлым вечером. А затем сообщил, что Влад Пивоваров и Доминика Поветруля уже готовят большой материал, который выйдет в завтрашнем номере.
Тарас Стахеев грустно вздохнул, глянув на пустующий стул у стойки бара. Обычно здесь сидела старая Устинья, каждое утро приходившая в его кафе завтракать. А сегодня не появилась…
Официантка Галина вытащила из кармана передника мобильник и отошла в сторону, чтобы немедленно сообщить потрясающие новости своим ближайшим подругам. За одним из столиков сидели Ирина Зверева и Олег Дубровский. Они тоже слышали рассказ Щеглова.
– Вот так новость, – ошеломленно пробормотал Олег. – Ивана Поликутина прикончили! А мы ведь только недавно праздновали день рождения его жены.
– Все мы под одним небом ходим, – пожала плечами Зверева, сделав глоток кофе из кружки. – А человеческая жизнь так хрупка и недолговечна…
– Кстати, может, уже признаешься, – злобно прищурился Дубровский. – Какого дьявола ты натравила на нас с Анфисой Пивоварова на той вечеринке?
Ирина коротко усмехнулась:
– Согласись, это было очень смешно!
– Когда ты пригласила в дом двух бандитов, чтобы они развлеклись с твоей сестрой, тебе тоже было очень смешно. Но кроме тебя в тот вечер почему-то никто не смеялся.
– Вот только не надо занудствовать!
– Ты ненавидишь Анфису, это понятно. Но я тоже мог пострадать, если бы Егор Зверев увидел те фотографии! Твоя проблема в том, что ты сначала делаешь, а уже потом задумываешься о последствиях своих поступков!
– Ну прости. – Ирина прижалась к его плечу. – Я действительно сглупила. Но видел бы ты лицо Анфисы в тот момент! Как она перепугалась, когда Пивоваров вас сфотографировал! Еще одна лицемерка, которую давно пора вышвырнуть из дома…
– Ты с ней поосторожнее, – тихо предупредил ее Олег. – Иногда близкие люди становятся теми, кого нам надо бояться больше всего. Анфиса далеко не такая дура, какой ты ее считаешь.
– Именно такая и есть! – не терпящим возражения тоном заявила Зверева.
– Нет! Ты ее недооцениваешь. Тем вечером в доме Поликутиных она открыто предложила мне партнерство в одном деле.
– В каком еще деле?
– Кажется, она всерьез подумывает о том, чтобы остаться богатой вдовой, предварительно избавившись от всех возможных наследников. Как ты считаешь, мне принять ее предложение о партнерстве в этом проекте?
Ирина поперхнулась кофе и громко закашлялась, вытаращив на него глаза. Довольный произведенным эффектом, Олег тихо рассмеялся.
* * *Серафима проснулась на больничной койке. Врачам пришлось наложить ей несколько швов, но в целом она чувствовала себя вполне сносно. В окно палаты светило полуденное солнце. У кровати сидел Платон Долмацкий, с любовью и тревогой поглядывая на дочь. Когда девушка открыла глаза, он тихо беседовал с Евгенией Белявской, главным врачом больницы Клыково.
– Не стоит ни о чем беспокоиться, – говорила Евгения. – Девочка у вас крепкая, сильная. Через пару дней вернется домой.
– Спасибо, Евгения. – Платон Евсеевич с благодарностью пожал ей руку. – Этой больнице здорово повезло, что именно вы здесь работаете.
Врач ободряюще похлопала его по плечу и вышла из палаты.
– Папа… – Серафима закашлялась, только сейчас ощутив, как сильно пересохло в горле.
Платон тут же налил ей воды из графина, стоящего на прикроватной тумбочке. Серафима взяла стакан и сделала несколько больших глотков.
– Я предупреждал, что знакомство с Поликутиными тебя до добра не доведет, – мягко произнес Долмацкий. – И вот, видишь, чем все обернулось? Сама чудом в живых осталась.
– Иван действительно мертв?
– Да.
– Поклянись мне… что ты не имеешь к этому отношения, – неожиданно потребовала она.
– Что? – удивленно вскинул брови старик. – Как ты могла подумать такое?
– Поклянись, что ты непричастен к его убийству, – твердо повторила Серафима.
– Если ты так хочешь… – пожал плечами Платон Евсеевич. – Но с чего вдруг такие подозрения?
– Я знаю, как ты к нему относился. А еще слышала кое-что… Перед смертью Поликутин сказал, что вы семнадцать лет назад убили какую-то женщину.
– Господи, что за бред? – вспылил Платон. – И ты ему поверила?!
– А что мне еще оставалось? Правда, он был немного пьян… Но ты ведь так ничего мне и не рассказал!
– Расскажу, – тяжело вздохнул Платон Евсеевич. – Но только когда буду готов к этому. А сначала тебе нужно выздороветь и вернуться домой.
– Я в порядке, – упрямо заявила Серафима.
– Я принесу тебе зеркало, чтобы ты увидела свое лицо. И тогда ты поймешь, что далеко не в порядке, – заверил ее отец.
Серафима промолчала. Она только сейчас заметила стойку капельницы у своей кровати. Прозрачная трубка тянулась к иголке, торчащей у нее из локтевого сгиба.
– Тебе здорово досталось, – заметил отец.
– А что с Климом?
– Мальчишка почти не пострадал. Сейчас его мать занимается организацией похорон… Больше я ничего о них не знаю.
– Мне нужен мой телефон.
– Он лежит на тумбочке рядом с тобой.
Серафима медленно повернула голову и увидела свой мобильник. Привстав на подушке, она дотянулась до него свободной рукой и набрала номер Клима.
Парень ответил лишь после шестого гудка.
– Клим? Привет… – неуверенно произнесла Серафима. – Я… лишь хотела узнать, как ты… И выразить тебе свои соболезнования…
– Я в норме, – безжизненным голосом ответил Клим. – А ты?
– Скоро буду. Меня еще держат под капельницей, но скоро выпишут. Я… Нам нужно увидеться и поговорить.
– А стоит ли? – внезапно спросил парень.
Серафима осеклась.
– Что? – только и сумела выдавить она.
– Хватит, Серафима, поиграли и будет, – неожиданно жестко проговорил Клим. В его голосе зазвучали металлические нотки. – Ты – дочь отъявленного преступника! Отец предупреждал меня об этом. Жаль, что я не прислушался к его словам.
Почему бы тебе не оставить меня в покое? Между нами все кончено.
– Что? – снова повторила Серафима, не веря своим ушам. Ее руки затряслись от волнения. – Ты… ты хочешь со мной расстаться?
– Кажется, я уже это сделал, – отрезал Клим. – У меня теперь своя жизнь, а у тебя своя. Возвращайся к своим темным делишкам, а мне учиться надо.
– Ты испугался моего отца? Что на тебя нашло, Клим? Я просто тебя не узнаю…
– Испугался? – горько усмехнулся парень. – Вот уж нет! Считай это внезапным прозрением! Забудь мой адрес и телефон.
– Чем я могла тебя обидеть?
– К тебе у меня нет никаких претензий. Но твой отец убил моего.
– Неправда!
– Ты ничего не знаешь. А я отлично помню, что отец сказал мне
