– Охренеть, – прошептал Адам.
Древесина поскрипывала в такт порывам холодного воздуха, задуваемого в ковчег. Приступ паранойи, который остается после любого ужасного сна, требовал встать, выйти из палатки и выглянуть в проход, чтобы убедиться, что там нет ничего опасного, но Адам не собирался этого делать.
Но и спать ему больше не хотелось. До утра осталось ждать недолго, и Адам решил, что кошмаров ему на сегодня достаточно. А таких кошмаров достаточно и на всю жизнь.
Утро наступило, но не особо ясное. Темные небеса висели низко, поскольку тучи окутывали саму гору. Уступ слегка замело снегом. Снег нанесло даже внутрь пещеры, и теперь на бревнах ковчега вблизи входа лежали небольшие сугробы. Тем не менее это была не та буря, которую все ожидали, а всего лишь слабое ее подобие. С первыми лучами рассвета – если это можно было назвать рассветом – рабочие возвели новую полиэтиленовую стенку, чтобы прикрыть от задуваемого снега участок, на котором работала команда археологов.
Фейизу было плевать на снег. Он стоял в метре от края обрыва и смотрел на Мериам. Она была бледная, но странно спокойная, несмотря на пронизывающий ветер.
– Он не мог так поступить, – сказал Фейиз. – Аржен не мог просто взять и уйти.
Мериам оглянулась, словно опасаясь, что ее подслушивают. Фейиз подумал, что она, должно быть, ищет видеокамеры, но Адам и Каллиопа находились в этот момент в задней части пещеры вместе с отцом Корнелиусом и Уокером. Здесь же камер не было.
– Говорю тебе…
– Я тебя услышала, – ответила она резко.
Фейиз вздрогнул. Он понимал, какой стресс она испытывала, но за последние три недели Мериам стала слишком грубой. Он хотел ее успокоить, но не знал как.
– Мериам…
– Кемаль тоже не мог уйти просто так, – сказала она, встретившись с ним взглядом, и он впервые заметил, что она тоже уязвима и испытывает страх. – Он основательный. И умный. Я не хочу сказать, что он в принципе не мог уйти, но не в начале же бури…
Фейиз протер глаза от попавшего в них снега.
– Аржен мог помочь ему спуститься.
– Не успев попрощаться? – спросила Мериам.
Вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа. Люди что-то кричали внутри ковчега. Один из кусков пленки сорвался, и рабочие теперь прилаживали его на место, чтобы защитить раскопки. Фейиз понимал, что они с Мериам должны идти помогать, но тайна, с которой они столкнулись сегодня утром, обоих выбила из колеи. Он боялся и за Аржена, и за Кемаля, хотя и не успел толком узнать студента – только на уровне случайных обменов приветствиями.
– Говенно, – сказала Мериам, покачав головой.
Фейиз понимал, что она пытается и не может подобрать других слов, поскольку сам чувствовал примерно то же.
Мериам взглянула куда-то за спину Фейиза, и он обернулся, чтобы посмотреть на то, что привлекло ее внимание. Широким шагом к ним приближался Хакан, не обращая внимания на резкие порывы ветра со снегом. Несколько рабочих следовали за ним на некотором расстоянии, но остановились, не дойдя метров шести до Фейиза с Мериам. Вместе с ними присутствовал молодой турецкий наблюдатель Зейбекчи, а также несколько археологов. Все встали кучкой, наблюдая за Хаканом.
Первые слова Хакана поглотил ветер.
– Что? – переспросила Мериам.
Тогда Хакан шагнул поближе – к ним и к краю пропасти. Фейизу захотелось отодвинуться подальше, но в то же время он ощущал болезненный притягательный соблазн падения, неминуемо ожидавшего его, если он подойдет слишком близко. «Так всегда бывает при опасности», – подумал он. Пропасть манила даже тогда, когда разум заставлял от нее отступать.
– Они сбежали по своей воле! – крикнул Хакан.
Фейиз посмотрел на людей, собравшихся неподалеку, под прикрытием стен пещеры. Слышат ли они оттуда хоть что-нибудь? Фейиз в этом сомневался.
– Откуда ты знаешь? – спросила Мериам. – Кто-нибудь видел, как они уходили?
Хакан покачал головой.
– Ни одного свидетеля. Но я сам проверил их спальные места. Они прибрали все вещи и не оставили ничего личного. – Хакан повернулся к Фейизу: – Я знаю, что ты дружил с Арженом. Он член моей семьи, так же, как и ты, но он всегда был лентяем и трусом. Я легко могу допустить, что он сбежал в темноте…
– Он бы не стал, – возразил Фейиз.
– …не решившись посмотреть мне в глаза, – закончил свою мысль Хакан.
Фейиз помедлил. Ноздри словно пронзило иглами, когда он резко вдохнул обжигающе-холодный воздух. В том, что Аржен мог улизнуть втихаря, ничего не сказав Хакану, не было ничего невероятного.
Возможно, так и было.
Но Фейиз все равно не мог себе этого представить.
Мериам и Хакан продолжили разговор – оба напряженные и настороженные после вчерашнего противостояния – но Фейиз их уже не слушал. Паучки тревоги ползли по его спине, рукам и шее. Он вздрогнул и посмотрел с обрыва вниз – на опасный склон. Пройдет какое-то время, прежде чем они смогут узнать, достигли ли Кемаль с Арженом подножия горы невредимыми – вероятно, не раньше, чем пройдет буря и мобильные телефоны не начнут ловить сигнал снова. А пока он пытался представить, как они, решив покинуть проект, выскользнули из пещеры ночью и стали спускаться по склону Арарата в темноте. Под снегом и пронизывающим ветром.
В какой-то момент Фейиз позволил себе поверить в это. Даже заставил себя поверить. Поскольку альтернатива – что они стали жертвами вназапного насилия или тайного злого умысла – была слишком ужасна, чтобы рассматривать ее всерьез. Тем не менее он повернулся и пристально посмотрел на Мериам и дядю. Теперь он будет внимательнее присматриваться к ним обоим. Как и ко всем остальным обитателям пещеры.
Ради их безопасности. Их и своей собственной.
Отец Корнелиус сидел на пластиковом стуле за столом, который поставили в нескольких метрах от закрытого тентом участка, внутри которого находились кадавр и его «ларец». Обогреватель помогал немного развеять холод, но кости все равно ломило. Артрит в его возрасте – обычное дело. Болезнь стала настолько привычной, что казалось, будто никогда не пройдет окончательно. От порывов ледяного ветра боль ощущалась сильнее, чем когда-либо. Но у него была работа, которую он был обязан сделать. Поэтому, оставив боль на волю Господа, он продолжил изучать куски битума, отколотые от гроба.
Вокруг стола были расставлены яркие светильники. Крышка гроба (или «ящика», как предпочитали называть его участники «Проекта Ковчег») стояла рядом, прислоненная к стене. Отец Корнелиус протер глаза, сняв очки, затем снова надел их, прежде чем сосредоточиться на самых больших фрагментах. Профессор Маршалл – в смысле, Хелен – помогла разложить их так, будто они собирали пазл. Она говорила, что успела сфотографировать оболочку
