Он осторожно обнял меня, не прижимая к себе, и принялся гладить по волосам.
– Я держу тебя, Имоджен. Ты можешь дышать. Все в порядке.
Он нес всю ту милую чепуху, которую говорят, когда хотят успокоить рыдающего ребенка. И я, наконец, дала волю слезам. Я оплакивала Елену, которая покинула этот мир. Марин, которой предстоит это сделать. Оплакивала всех нас, потерявшихся в этой жизни.
Когда поток слез иссяк, я вся дрожала от холода и смущения. Я не могла даже смотреть в глаза Эвану, когда, наконец, отстранилась от него.
– Я, пожалуй… пойду.
Мои руки тряслись, когда я пыталась одеться.
– Я должен перед тобой извиниться.
Я застыла, наполовину натянув на себя платье.
– За то, что произошло в галерее. За все, что я там натворил. Хочу сказать тебе это прямо в глаза. Мне очень жаль. Я вел себя как мудак.
– И хрен собачий!
– Точно. Прости меня.
Молния застряла на середине, и я никак не могла застегнуть платье. Но уж лучше идти домой полуодетой, как будто меня только что трахнули, чем просить его о помощи, чувствовать его руки на коже. Я уже достаточно натерпелась сегодня.
– Тебе не обязательно прощать меня. Я бы на твоем месте не простил. Но мне действительно безумно жаль, Имоджен. Не знаю, может ли это повлиять на наши отношения, но я действительно хочу, чтобы ты знала, что сейчас я абсолютно искренен с тобой.
– Мне пора, – сказала я.
– Ладно.
На полпути к дому я поняла, что забыла туфли в студии. Впрочем, я настолько возненавидела их, что решила не возвращаться.
Томас на некоторое время остался в «Мелете» после поминок, чтобы помочь упаковать вещи Елены.
– Даже не представляю, что следовало бы оставить на память о ней, – сказал он, рассматривая содержимое шкафа. – Полагаю, это все ее вещи. Может, лучше передать одежду в благотворительную организацию? Вы что-нибудь хотите себе оставить?
– Если вы не уверены, как следует поступить, давайте просто все соберем. А потом, когда будете готовы, сможете все просмотреть. Так у вас потом не будет повода для сожалений, – сказала Марин.
– Кроме того, что у меня была дочь, а я ни разу в жизни не удосужился с ней поговорить? – сказал Томас. – Действительно, это единственный повод для сожалений.
– Послушайте, – сказала я, откладывая в сторону тетрадку, наполовину заполненную стихами. – Вы действительно упустили свой шанс. В свое время вы сделали все, что могли, и думали, что у вас будет сколько угодно времени, чтобы наладить с ней отношения. А если бы она отказалась общаться с вами, вы всегда могли бы сказать, что это ее собственное решение.
– Имоджен! – воскликнула Марин.
Но я продолжала:
– Вы, конечно, совершили ошибку, но когда Гэвин позвонил, вы не поленились поднять задницу и прилететь сюда. Это не делает вас героем, или даже хорошим парнем, но вы все же это сделали. И это достойный поступок.
Да, вы ни разу с ней не поговорили, и это ужасно. Эту ошибку вы никогда не сможете исправить, умирая, она не была одна, потому что вы были рядом. Вы ни разу с ней не поговорили, но вы потрудились приехать сюда, чтобы быть с ней, и хоть этого, конечно, недостаточно, но тоже немало. А ведь двое из нас пытались притащить сюда Дженет, но она не удосужилась даже просто сделать несколько шагов, чтобы прийти к дочери.
– Простите, – прошептала Марин. – Моя сестра…
– Все нормально, – сказал Томас, взлохмачивая волосы пятерней. – Она права. – Он шумно выдохнул. – Давайте отдадим одежду в благотворительную организацию. Остальные вещи упакуйте отдельно. На случай, если кто-то из вас захочет что-то оставить на память. А я пойду немного прогуляюсь, подышу свежим воздухом.
– Что на тебя нашло? – спросила Марин, когда он вышел из комнаты.
– Я просто устала, вот и сорвалась, – ответила я. – Я не имею в виду, что мало спала, хотя и это тоже. Мне просто надоело церемониться с этой публикой. Не говорить правды в глаза. Знаешь, куда я пошла после поминок? – Я положила на кровать груду неразобранной одежды.
Марин покачала головой.
– К Эвану. Можешь себе представить? К Эвану! Потому что чувствовала, что не могу рассчитывать на твою поддержку, и мне понадобилось, чтобы меня утешил другой человек.
– Мне кажется, что я тебя уже потеряла, – продолжила я, немного помолчав. – Когда пыталась что-то сделать, чтобы не пустить тебя туда.
– Оставь эти попытки, Имоджен. У тебя все равно ничего не получится.
– На самом деле, может и получиться, – произнес неожиданно появившийся на пороге Томас. От него пахло весенним ветром и сигаретным дымом. – Такая возможность существует.
– О чем это вы говорите? – спросила Марин.
– Заклятие дани может быть разрушено. Беззаветная любовь, которая сильнее жажды всех фейри заполучить намеченную жертву, может вырвать ее из их цепких лап. Ну, по крайней мере, так это звучит, если выражаться поэтическим языком. Иными словами, – он внимательно посмотрел на меня, – вы должны очень сильно хотеть, чтобы Марин была рядом с вами. Сильнее, чем они все вместе взятые.
– Что мне для этого надо сделать? – быстро спросила я.
– Имоджен, даже не думай! – резко произнесла Марин. – Я твердо намерена туда отправиться. Я очень этого хочу.
– Что мне для этого надо сделать? – повторила я свой вопрос, не обращая внимания на ее слова. Я понимала, почему теперь, когда уже все решено и ничего нельзя изменить, Гэвин все равно не может открыть ей, что жизнь в их мире ее убьет. Слова, произнесенные вслух королем фейри, могут стать реальностью.
Но если еще существует хоть малейший шанс исправить мою ошибку и защитить сестру, я должна воспользоваться им.
– Я, конечно, не знаю деталей, потому что для себя лично никогда не рассматривал подобной возможности, но когда, согласно договору с фейри, человек переходит в их мир, это вовсе не так просто, как заскочить к соседу, чтобы одолжить чашку сахара. Речь ведь идет о фейри с их магией, поэтому существует особый ритуал. Избранный может остаться в нашем мире только в том случае, если кто-то сумеет прервать этот ритуал. Например, если вы стащите сестру с коня, на котором въезжают в мир фейри, и умудритесь удержать ее на этой стороне, какие бы странные и пугающие вещи не происходили. Которые, как я подозреваю, могут быть не слишком приятны для обеих. Если у вас это получится, несмотря на то, что фейри направят против вас всю свою магическую силу, что они непременно сделают, потому что ненавидят, когда кто-то забирает у них то, что они жаждут заполучить, только в этом случае чары, скрепляющие договор, будут разрушены. – Томас посмотрел на наши
